— Вам еще нужно доказать, что калебанскую концепцию исчезновения нужно интерпретировать как гибель, — сказала она. — Вы этого не сможете сделать, потому что это недоказуемо. Почему вы вмешиваетесь? Это только безобидная игра между двумя близкими по духу парт…

— Больше, чем игра, — сказал калебан.

— Фанни Мей! — вскричала Эбнис. — Ты не должна вмешиваться в этот разговор! Вспомни о нашем договоре!

— Вспомни о противоречии между договором и постановлением правительства, — сказал калебан.

Эбнис нетерпеливо взмахнула рукой.

— У меня есть надежная информация, что калебан не может испытывать боли, он даже не имеет о ней никакого понятия. Мне доставляет удовольствие устраивать показательное бичевание и наблюдать реакцию…

— Вы испытываете боль, Фанни Мей? — спросил Мак-Кей.

— Не имею никакого понятия об этой концепции, — ответил калебан.

— Станет ли это бичевание причиной вашего окончательного исчезновения? — спросил Мак-Кей.

— Объясните точнее, пожалуйста, — попросил калебан.

— Имеется ли связь между бичеванием и вашим окончательным исчезновением? — спросил Мак-Кей.

— Универсальные связи заключают все события, — ответил калебан.

— Я хорошо заплатила за это удовольствие, — сказала Эбнис. — Прекратите ваше вмешательство, Мак-Кей.

— Чем вы заплатили?

— Это не имеет значения!

— Может быть, это имеет громадное значение, — сказал Мак-Кей. — Фанни Мей?

— Не отвечай ему! — приказала Эбнис.

— Я все еще могу вызвать полицию и предоставить это дело закону.

— Только сделайте это! — издевательски сказала Эбнис. — В этом случае будьте готовы к тому, чтобы тоже ответить за свое поведение, за вмешательство в отношения между представителями разных разумных рас.

— Я не могу, по крайней мере временно, настаивать на своем, — сказал Мак-Кей. — Каков ваш теперешний адрес?

— Следуя совету своего адвоката, я отказываюсь от ответа.

Мак-Кей мрачно уставился на нее. Она хорошо знала, что он не сможет привлечь ее к ответственности, пока не будет в состоянии доказать ее преступление, он должен заинтересовать прокурора в проведении следствия, разыскать свидетелей и, наконец, возбудить против нее дело. А ее адвокаты будут на каждом шагу ставить ему палки в колеса.

— Предлагаю решение, — сказал калебан. — В нашем с Эбнис договоре нет ничего секретного. Эбнис предоставляет в мое распоряжение воспитателя.

— Воспитателя? — переспросил Мак-Кей.

— Ну да, — угрюмо сказала Эбнис. — Я предоставляю в распоряжение Фанни Мей лучших учителей и воспитательные средства обучения, которые только может предложить наша цивилизация. Фанни Мей впитывает нашу культуру. Это стоит недешево.

— И Фанни Мей все еще не понимает, что такое боль? — недоверчиво спросил Мак-Кей.

— Надеюсь найти подходящее понятие, — ответил калебан.

— У вас достаточно времени для этого? — спросил Мак-Кей.

— Понятие времени затруднительно. Время обладает неизвестным качеством, которое мы обозначим как протяженность, субъективным и объективным измерением. Все это очень туманно.

— Я хочу спросить официально, — сказал Мак-Кей. — Млисс Эбнис, вы понимаете, что убиваете этого калебана?

— Исчезновение и убийство не одно и то же, — ответила Эбнис. — Так ведь, Фанни Мей?

— Между различными уровнями «я» существует огромное несоответствие эквивалентности, — сказал калебан.

— Я спрашиваю вас о всех видах, Млисс Эбнис, — сказал Мак-Кей. — Может ли калебан, которого зовут Фанни Мей, объяснить последствия ваших действий, которые, как он сам указывает, приведут к его окончательному исчезновению. Вы называете это прерывистостью, что одно и то же.

— Вы только что слышали, что нет никакого эквивалента.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Вы сами запутались в своей хитрости.

— Фанни Мей, — спросил Мак-Кей. — А имеют ли действия Млисс Эбнис последствия….

— Мы связаны договором, — ответил калебан.

— Видите! — с триумфом воскликнула Эбнис. — Фанни Мей считает себя связанной договором, и вы вмешиваетесь в дело, которое вас совсем не касается. — Она сделала знак кому-то, находящемуся в туманном отверстии прыжковой двери. Мак-Кею не было видно, кто это был.

Внезапно отверстие стало вдвое шире. Эбнис отступила с сторону. В поле зрения Мак-Кея остались половина ее лица и один глаз. На заднем плане теперь была видна большая группа зрителей. К гигантскому «половнику» из прыжковой двери выбежала характерная фигура паленки. Сотни крошечных ножек несли его массивное тело. Из передней части снабженного круглыми глазами корпуса выступала единственная рука, в двупалой ладони был зажат бич. Рука просунулась через отверстие прыжковой двери, без усилия таща за собой бич, взмахнула им в воздухе и ударила. Бич хлестнул «половник».

Кристаллический рой флюоресцирующих зеленых искр захлестнул всю видимую часть калебана. В следующий момент этот фейерверк вспыхнул каскадом света, потом потух.

Из отверстия донесся стон экстаза.

Мак-Кей тщетно пытался совладать с поднимающейся в нем волной холодной ярости, потом прыгнул вперед, решительно схватил бич и рванул его. Прыжковая дверь тотчас же закрылась, и отрезанная рука паленки вместе с бичом упала на пол помещения. Рука вздрагивала и извивалась, как змея, но ее движения становились все медленнее и медленнее. Потом она замерла окончательно.

— Фанни Мей? — сказал Мак-Кей.

— Да?

— Бич ударил вас?

— Объясните, что такое «ударил»?

— Повлиял ли бич на вашу субстанцию?

— Что-то в этом роде.

Мак-Кей подошел поближе к «половнику».

— Опишите ваши ощущения.

— У вас нет для этого подходящих понятий.

— Попытайтесь.

— Я вдохнула вещество бича, выдохнув собственное вещество.

— Хорошо. Вы можете описать реакцию, вашу психологическую реакцию?

— Нет общих психологических понятий.

— Но какая-то реакция есть, черт побери!

— Бич несовместим с гааск.

— С чем?

— Нет общих понятий.

— Что значил рой зеленых искр, возникший, когда бич ударил вас?

— Объясните, что такое «рой зеленых искр». Мак-Кей попытался описать, что он видел.

— Вы наблюдали этот феномен? — спросил калебан.

— Я видел это.

— Невероятно!

Мак-Кей заколебался, когда ему в голову пришла странная мысль. Может быть, мы для калебана так же невещественны, как и он для нас? Он задал вопрос.

— Все формы жизни обладают субстанцией, соответствующей их квантовому существованию, — ответил калебан.

— Но вы видите нашу субстанцию, когда смотрите на нас?

— Затруднение. Ваши товарищи по виду уже задавали этот вопрос. Нет никакого определенного ответа.

Мак-Кей вздохнул.

— Попытаемся как-нибудь иначе, — сказал он. — Имеется место, куда вы можете перенестись вместе со своим… своим домом и где Млисс Эбнис не сможет вас настигнуть?

— Отступление возможно.

— Ну, тогда сделайте это!

— Не могу.

— Почему не можете?

— Договор запрещает это.

— Да нарушьте же этот проклятый договор!

— Нечестность действий вызовет окончательное исчезновение всех мыслящих существ на этом уровне.

Мак-Кей воздел свои руки в жесте отчаяния и почувствовал, как во время этого движения дрожь прошла по телу, а в гипофизе взорвался сигнал дальней связи. Начало поступать сообщение, и он осознал, что его тело впало в транс и что он стоит тут, бормоча и клохча; а по его телу пробегает мелкая дрожь.

Но на этот раз он не рассердился на вызов.

— Говорит Гайчел Сайкер, — сказал абонент.

Мак-Кей представил себе сидящего в кресле у удобного письменного стола шефа поискового отдела, проворного маленького лаклака, вспомнил, как выглядит их боевой предводитель, его изможденное лицо, как его массирует великолепное кресло-робот, как он вызывает своих лакеев одним нажатием кнопки…

— Нашли время для вызова, — сказал Мак-Кей.

— Я вам чем-то помешал?

— Конечно, вы давно уже должны были получить сообщение Фурунео…