Чем дальше я говорила, тем больше убеждалась, что сделала из мухи слона. Ведь надо обладать исключительной наглостью, чтобы судить ближнего своего. Несомненно, я посягнула на то, что подвластно лишь Богу.

– Конечно, ты права. Наверняка он невинен как овечка, – подбодрил меня Годфри.

– И все же, – послышался вкрадчивый голос Ирен, – покажи нам его, когда вновь увидишь. Разумеется, лишь для того, чтобы удовлетворить наше любопытство.

– Ты ведь не станешь… к нему приставать?

– Конечно же нет. У меня иные методы, и уж кому-кому, а тебе они должны быть хорошо известны, дорогуша.

Ирен говорила правду, но легче мне от этого не стало. Стоило на нашем пути попасться пальме, рассекавшей зеленой макушкой синий небосклон, я в ту же секунду невольно вглядывалась в ее ствол – а не прячется ли за ним незнакомец в фетровой шляпе, с ухоженной черной бородой и в поношенных, но безукоризненно чистых туфлях?

В руке я несла шелковый зеленый зонтик; подруга уговорила меня купить его в одном из местных магазинов. Сама она, взяв под руку Годфри и лихо перекинув зонтик через плечо, двигалась уверенной походкой, словно гуляла по родным краям.

Солнце и тень сражались за право прикоснуться к ее красивому лицу. Я была благодарна нашему южному приключению хотя бы за возможность лицезреть безмолвное единение, сиявшее в глазах двух дорогих мне людей, мужа и жены, словно он был великим синим морем, а она – солнечным светом, мерцавшим на его спокойной глади.

На днях я довольно эмоционально писала в своем дневнике о супружеской любви – чувстве, которое мне, безусловно, испытать не суждено, ведь мое мимолетное влечение к бедному викарию по имени Джаспер Хиггенботтом, ныне занимавшемуся миссионерской деятельностью где-то в Африке, сошли на нет. Теперь, когда я познакомилась со столь изысканным джентльменом, как Годфри, среди простых смертных вряд ли нашелся бы хоть кто-то, к кому я прониклась бы нежным чувством.

В общем, я уже витала в облаках, как вдруг Ирен развернулась и сформировала из нашей славной компании заговорщицкий триумвират.

– Смотри, вон там! Это он, Нелл? Наш шпион? Наш благовоспитанный бухгалтер? Не оборачивайся! Кокетливо выгляни из-под зонтика… не торопись! Сделай вид, что любуешься цветком. Это он?

Я осторожно выглянула. Не знаю, насколько у меня получилось следовать указаниям подруги.

– Да, – прошептала я. – Он смотрит на нас?

– Теперь – да, – сухо промолвила примадонна. – Напомни мне научить тебя стрелять глазами, когда вернемся в отель.

Годфри взял нас обеих под руки и элегантно развернулся. Благодаря сему бесхитростному трюку теперь мы шли в направлении интересовавшего нас субъекта, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Я же говорила, что выглядит он прилично, – прошипела я, когда мы поравнялись. – Носит шляпу и ходит с тростью.

– Не так ли вели себя доктор Джекил и мистер Хайд? – напомнила Ирен. – А ты что думаешь, Годфри?

– Думаю, что Нелл весьма проницательна. Профессионал, хоть и небогат – взгляните хотя бы на его обувь, – но, очевидно, далеко не простой бухгалтер. Глаза у него не бегают.

Зато забегали мои, стоило нам подойти ближе к незнакомцу. А вдруг Ирен вздумается с ним поздороваться и заявить, что это я им о нем рассказала?

– Не бойся, Нелл, – шепнула мне на ухо подруга. – Я не заставлю тебя краснеть.

Когда мы наконец миновали бородатого господина, я вздохнула с облегчением. Перед нами высился роскошный «Отель де Пари», уставленный горшками с красной геранью. Ирен подставила нам с Годфри щеку для прощального поцелуя:

– Вы, дорогие мои, погуляйте еще, а я возвращаюсь в номер – ужасно болит голова. Наверное, всему виной средиземноморская жара.

– Я пойду с…

– Нет, Нелл, вы с Годфри будете гулять до тех пор, пока ты не выяснишь, за кем из нас следит этот тип, – со мной, если ты не забыла, подобное не раз случалось. А может, он вообще разглядывает какаду на пальмах. За меня не волнуйся. Честное слово. Я настаиваю.

С этими словами она ушла, оставив нас с Годфри смиренно выполнять ее приказы. Мы прошли набережную вдоль и поперек столько раз, что бородатый господин не выдержал и опустился на лавочку. Мне бы такое счастье.

Годфри сохранял спокойствие. Он рассказывал мне историю казино, расспрашивал о детстве, проведенном в Шропшире, и до того разговорился, что едва не затронул тему моих душевных привязанностей. Наша беседа помогла мне отвлечься от всего, кроме теплой погоды, бесконечной прогулки и постоянного присутствия бородатого незнакомца.

Наконец мы направились обратно в гостиницу. Багровое солнце готовилось к вечернему омовению. Резная ручка зонтика оставила на моей ладони отпечаток в форме языческого дракона. Даже набережная опустела, и вдали я смутно различала мерцающий свет казино, расположенных рядом с нашим отелем.

Навстречу нам из отеля выскользнул одинокий прохожий – молодой человек с густой бородой, облаченный в светлый нарядный костюм. В знак приветствия юноша приподнял с головы широкополую шляпу. Годфри ответил ему кивком и подвел меня к дверям. Несмотря на вычурность, у нашей гостиницы имелись и свои преимущества. По крайней мере, там было где присесть.

Я не удержалась и, прикрываясь зонтиком от солнца, бесполезным в столь поздний час, украдкой взглянула на лавочку, где последние три четверти часа сидел бородатый господин. Она была пуста.

– Годфри!..

Он бережно взял меня под руку и завел внутрь:

– Не тревожься, Нелл. Ирен уже приняла эстафету.

Мы снова собрались все вместе лишь за завтраком в понедельник.

Ирен с Годфри уютно устроились за одним из столиков на террасе. Взору моему предстал образец семейной идиллии: он – при полном параде – штудирует нотариальные колонки газет, напечатанные мелким шрифтом. Она – в кружевной блузке, которую обычно надевает к завтраку, – кормит круассаном птиц.

Годфри поднялся мне навстречу:

– Дорогая моя Нелл! Да на тебе лица нет! Уж не заболела ли ты?

– Вовсе нет. Но этой ночью я почти не сомкнула глаз. Мне все мерещилось, будто бородатый незнакомец подстерегает Ирен, хватает и бросает в пропасть.

Подруга удивленно посмотрела на меня, оторвавшись от своих пернатых друзей. Будь рядом Люцифер, он не упустил бы случая полакомиться неосторожной птичкой.

– Что же ты так разволновалась? Я бы пожелала тебе доброй ночи, но вернулась только под утро и не хотела тебя будить.

– И напрасно, – вздохнула я, принимая у официанта горячий чай. – Стало быть, тебе удалось выследить бородатого господина. Иначе ты вернулась бы раньше.

– Разумеется. – Она приподняла бровь. – Сначала он отправился во дворец, где, затаившись, долго кого-то ждал. Наконец в час ночи к нему вышла леди, ее лицо было закрыто густой вуалью. Бородатый проводил даму до невзрачного дома, провел с ней около часа и направился к себе, в маленький отель неподалеку от центра города. Я вернулась домой к трем часам ночи.

Я повернулась к невозмутимому супругу примадонны:

– А ты сейчас, конечно же, будешь меня уверять, что нисколько не волновался.

– Ну разумеется волновался! Но сама посуди: разве это могло мне как-то помочь? К счастью, Ирен вернулась целой и невредимой, да еще и побранила меня за то, что я решил ее дождаться.

– По крайней мере, ты знал, что она вернулась.

– А ты избежала взбучки, – хитро подмигнул он. – Она, кстати сказать, была довольно суровой.

По-прежнему снедаемая подозрениями, я вновь повернулась к Ирен:

– Ты хочешь сказать, что прошлой ночью вовсе не подвергалась опасности, а бородатый господин даже не заметил слежки?

– Так и есть, – заверила она. – Не сомневайся, на улице мне было куда спокойнее, чем в отеле. Там-то уж точно жди какого-нибудь охотника за драгоценностями.

– То есть ничего дурного не произошло? – не успокаивалась я.

– Ничего, – Ирен одарила меня загадочной улыбкой. – Не считая того, что один господин сделал мне возмутительное предложение.