— Надеюсь, нет. Я одинок на свете! У меня был брат, которого я любил. Но тело его было выброшено волнами реки на берег. Его утопили убийцы, нанятые Клавдией. Я ничего не потеряю, если рискну еще раз. Я готов послужить родине. Повторяю: граф Кастельнуово послал меня к тебе, чтобы обсудить план убийства. Продолжай!

Дон Беницио сиял от радости. Наконец-то найдено орудие мщения! Этот человек крепкого сложения, решительный и упрямый, не станет колебаться. Дон Беницио мысленно подносил кубок мщения к своим устам. Он будет пить его по капелькам!

Помолчав, он спросил:

— Известно ли тебе, где в настоящее время находится Клавдия?

— В замке Тоблино. Она живет там уже месяц.

— А кардинал?

— Остался в Тренте.

— Вижу, что ты хорошо осведомлен. Тебе предстоит убить Клавдию в замке Тоблино. Замысел этот нелегко осуществить.

— Трудно еще не значит невозможно.

— Я вижу, мы понимаем друг друга.

Дон Беницио приблизился к Мартелли и, понизив голос, заговорил:

— Убить Клавдию необходимо! Ты отправишься в замок Тоблино и разузнаешь, как она проводит время. Тебе для этого придется поселиться у какого-нибудь крестьянина возле замка, это нетрудно, в особенности если ты будешь платить. Приближаясь к замку и, главное, убегая после убийства, позаботься о том, чтобы никто не узнал тебя. Для этого купи фальшивую бороду. Тогда тебя примут за какого-нибудь проезжего купца… Клавдия имеет обыкновение по вечерам кататься в лодке. Пойди на противоположный берег озера и найми там другую лодку. Таким путем ты легко можешь приблизиться к Клавдии. Если она будет одна, то, начав с нею вежливый разговор, ты перепрыгни к ней в лодку… Надеюсь, ты понимаешь меня? Главное, чтобы все было покончено быстро! Удостоверившись, что удар нанесен правильно, беги через леса. Тебе нетрудно будет достигнуть границы. Мы же не забудем тебя! Смерть Клавдии может вызвать большие изменения в управлении княжеством. Она может послужить сигналом к перевороту, который давно назревал. Не стану пророчествовать и обещать, что может быть, через весьма короткое время ты вернешься в Трент и будешь встречен не как преступник, а как освободитель родины. Ни один голос не поднимется в защиту Клавдии. Ни одна слеза не прольется над ее трупом! Ни одна молитва не вознесется к Богу об упокоении ее души!..

В это мгновение прелат услышал голос, шедший из глубины его собственной души. Он содрогнулся. Почувствовал он угрызение совести, посылая другого на убийство? Вспомнилась заповедь: «Не убий»?

Но голос быстро утих, уступив чувству ненависти и жажде мести. Дон Беницио продолжал тихо, напутствовать гостя на убийство женщины ради освобождения страны. На последнем он настаивал с особенной силой, предполагая, что таким путем легче всего убедить и воспламенить убийцу.

Мартелли, как человек верующий и, кроме того, суеверный, слушал прелата с трепетом, и его речь казалась ему откровением свыше. Дон Беницио, как все священники, одушевленные ненавистью и гневом, говорил почти с вдохновенной силой. Иначе не мог бы кардинал в свое время так верить ему. И не расстался бы с ним, если бы вдохновенному секретарю не пришло в голову принять участие в розысках трупа Филиберты, закопанного в подземелье монастыря Святой Троицы.

По окончании беседы дон Беницио снял со стены распятие и потребовал от Мартелли поклясться на кресте, что он сохранит беседу в тайне и немедленно приступит к осуществлению плана. Мартелли дал требуемую клятву. После этого дон Беницио провел его в трапезную и предложил подкрепиться, прежде чем отправиться в обратный путь.

К вечеру Мартелли снова вышел на дорогу. Дон Беницио, знавший многих священников в Тироле, дал ему рекомендательные письма. Письмо открывало Мартелли двери всех приходских домов, где можно было вкусно поесть и спокойно выспаться.

Делая короткие переходы и останавливаясь у прелатов, Мартелли дошел до Трента, а оттуда пошел к графу Кастельнуово для окончательных переговоров. Антонио Кастельнуово согласился со всеми указаниями дона Беницио. Ему казалось нерыцарским делом умерщвлять женщину, но воспоминание о гибели Филиберты заслоняло благородные мысли и требовало мести. Он снабдил Мартелли деньгами.

После этого Мартелли направился в замок Тоблино.

Трое людей сговорились об убийстве Клавдии, ничего не подозревавшей и продолжавшей жить среди полей и гор, покрытых зеленой листвой, в которой распевали птицы.

Эти дни были днями напряженного ожидания для дона Беницио и графа Кастельнуово. Каждый раз, когда раздавался звон конских подков перед воротами монастыря, прелат бросался к выходу, чтобы посмотреть, не к нему ли прибыл вестник.

Прошла неделя. Мартелли добрался до замка Тоблино к вечеру. Дорога была пустынной. Тяжелые тучи на небе грозили каждую минуту пролиться дождем, а ветер подымал густую пыль. Озеро волновалось.

Мартелли обратился с просьбой о ночлеге в крестьянский дом, стоявший вблизи замка. Крестьяне не были удивлены печальным и усталым видом путника. Им не раз приходилось давать приют странникам, застигнутым ночью в дороге. Их только удивило, что путник был готов заплатить за ночлег. Присев к столу, он принялся за незатейливый ужин.

Крестьяне со свойственным им любопытством задали гостю несколько вопросов, на которые тот ответил с откровенностью и готовностью. Но старик хозяин снова заподозрил неладное, когда путник начал расспрашивать о Клавдии, о ее привычках и о том, можно ли где-нибудь раздобыть лодку. Бедные люди, не раз получавшие подачки от куртизанки, боготворили ее, хорошо ее знали, но не могли дать Мартелли точных сведений о ее жизни.

Хозяин отвел Мартелли в комнату, где стояла постель и грубая мебель, сделанная, по всей вероятности, много веков тому назад, самыми примитивными инструментами. Внизу остались сидеть за общим столом старик отец с длинной седой бородой и живыми, проницательными глазами, и сын — настоящая черноземная сила, крепкий и здоровый, из тех людей, которых не могут сокрушить ни работа, ни годы. По комнате, подобно тени, двигалась мать, сохранившая, несмотря на худобу, почти девичью энергию.

— Я вам говорю, — продолжал рассуждать старик, — подозрителен этот чужеземец. Накличет он на нас беду!

— Приходилось принимать и похуже его, — прервала старуха. — А этот хоть платит!

Упоминание о деньгах не слишком убедило старика.

— Нехорошо будет, если попадешь в какую-нибудь скверную историю из-за каких-то грошей, ответил он.

— Не беспокойся, отец, — возразил сын, — я буду караулить гостя. Опасаться нечего. Он не знает нас, и у него не может быть неприязни к нам. Но горе ему, если он попытается сделать зло! Горе ему, если у нас пропадет хоть единая овца или ягненок. Плохо будет ему, если завтра утром я не найду на месте всех овец, в особенности теперь, когда время подвигается к Пасхе. Я не пощажу его, если мы чего либо недосчитаемся в доме. Я нагоню его и убью!

Молодой крестьянин подчеркивал слова решительными жестами. Старик помолчал и сказал:

— Во всяком случае, спать надо чутко, Если кто услышит шум, пусть всех сейчас же будит.

Хозяева разошлись по комнатам и заснули. Спали они плохо, но ночь прошла спокойно. Никаких подозрительных шорохов они не слыхали, и только южный ветер завывал над окнами.

Утром оказалось, что овцы и ягнята целы. Крестьяне окончательно успокоились и благодушно встретили гостя, когда он спустился вниз. После завтрака гость ушел. Вся семья вышла проводить его, пожелав ему счастливого пути и благополучия.

День был тих, тепел и ясен. Ветер прогнал тучи, и небо далеко, до самого горизонта, было чисто. На сверкающей весенней синеве четко рисовались вершины гор. С полей неслись весенние запахи, песни пахарей, крики птиц, взлетавших с деревьев к небесам, и звуки пастушеской свирели, взывавшей стада. Дымовые трубы замка выпускали густые клубы дыма. Все окна были открыты, а вокруг башенок голуби гонялись друг за другом. Живая и мертвая природа улыбалась солнцу, и только один человек шел в это радостное утро, охваченный мыслью о мщении и смерти. Мартелли, неузнаваемый под приставной бородой, брел по дороге. Он прошел мимо замка, кинул беглый взор на поля и направился к берегу озера. Там он остановился у грубо сколоченной хибарки, перед которой была привязана лодка.