— Я в норме, спасибо. А жителям вашего города уже начинаю завидовать, — он снова натянуто улыбнулся. Улыбка далась непросто. — Можно еще кофе?

— Два?

— Да.

— Уже несу!

Он еще раз набрал номер такси, но снова услышал лишь длинные гудки.

— Нашел подружку? — спросила Настя, когда Андрей вернулся за стол.

— Да. Она сказала, что до Самары ходит автобус и такси.

Плечи Насти расправились.

— И мы уедем? — медленно проговорила она.

— Обязательно!

Конец ночи пролетел заметно быстрее. Настя немного ожила, заулыбалась. Под утро они немного перекусили и покинули мотель. Радиотелефон так и не заработал, до такси дозвониться не удалось.

— Уверен, что сможешь вести машину? — спросила Настя.

— Да. Я аккуратно. Потихоньку. Не пешком же идти. Тем более, может, удастся отбить Вяча.

— Не думаю, — покачала головой девушка, усаживаясь на переднее сидение. — Ему бы несколько дней на процедуры ходить.

— Дома походит. Не нравится мне здесь.

Ехали медленно. Андрей вслушивался в свои ощущения, пытаясь уловить момент нового приступа.

— Он, что, вообще не спит? — Настя указала на дворника в оранжевом жилете. Тот ходил вдоль газонов и что‑то собирал в белый пакет.

— Мы его видели ночью?

— Да. Вот же мужик вкалывает.

До больницы они добрались без происшествий, не сбившись с дороги. Двухэтажное здание производило впечатление скорее детского сада: на прилегающей территории разбросаны цветники и клумбы, а кирпичные стены украшены рисунками из старых, еще советских, мультфильмов.

— Почему везде так не сделать? — улыбнулась Настя. — Понастроят серых стен – и ходи туда, как на плаху. А тут – весело. Наверняка детишкам нравится.

На входе в стационар их встретила неприветливая старушка с ярко–малиновыми волосами. Она с подозрением осмотрела ранних посетителей, выспросила – откуда они, к кому пришли, почему притащились в понедельник утром и отчего не торопятся на работу. Наконец, нарочито громко вздохнув и что‑то пробурчав про зажравшихся москвичей, приказала ожидать в приемном покое.

Вячеслав показался минут через десять. В спортивных штанах, с недовольным выражением на сонном лице. Обожженную правую руку покрывал толстый слой какой‑то мази. Кожа даже сейчас выглядела так, словно все еще дышала жаром. Несколько больших водянистых пузырей, казалось, вот–вот лопнут, расплескав вокруг себя сгустки сукровицы. Брови и волосы Вяча были заметно опалены, но в остальном лицо не особенно пострадало.

— Красавец? — глухо проговорил Вячеслав, видя, как его рассматривают товарищи.

— Что говорят врачи? — спросил Андрей.

— Жить буду. Но первые дни – хреново.

— Болит? — спросила Настя.

— Ничего, справлюсь. Все лучше, чем у того урода.

— Он тоже здесь? — насторожился Андрей.

— Да. Весь в бинтах, как мумия. По–моему, не жилец. Или останется уродом на всю жизнь.

— Он в сознании?

— Вроде нет. Сходи, посмотри.

— Там такая охрана, — усмехнулась Настя.

— Да. Клавдия Ивановна еще та карга.

— Ночью спал? — спросил Андрей.

Вячеслав поморщился.

— Болела, зараза, — приподнял обожженную руку. — Так, подремал чутка.

— Что снилось?

— Дрянь какая‑то. Даже пару волдырей содрал – ворочался, видимо. Весь пододеяльник засрал.

— Что снилось? — стоял на своем Андрей.

— Да не помню я! — вспыхнул Вячеслав. — Какая разница? Сонник, что ли, притащил? В этом клоповнике еще и не то приснится, — он с силой сжал зубы. — Чего пришли‑то?

— Навестить… – неуверенно проговорила Настя.

— Навестили. Дальше что? С дорогой что‑нибудь прояснилось?

— Мы работаем над этим, — сказал Андрей.

— Не забудьте обо мне. И это – в Самару я не ногой. В гробу видал эту командировку. Сразу домой.

— С тобой все нормально?

— Нет, твою мать! — голос Вячеслава опустился до рыка. — Я торчу у черта в заднице и не могу из нее выбраться, а в дополнение к этому веселью поджарился от какого‑то бухого ублюдка! Теперь даже поссать нормально не могу. И в голове как кошки насрали.

— Вяч… – протянула Настя, отступив от него на шаг.

Лицо здоровяка раскраснелось, на лбу выступила толстая вена.

— Извини, — он весь вдруг обмяк, тяжело опустился в стоящее у стены кожаное кресло. — Нервы что‑то шалят.

— Попроси успокоительного, — сказал Андрей. — Только постарайся не спать.

— Почему?

— Вспомни детство. Ты смотрел фильм с Фредди?

— Чего?

— Кошмар на улице Вязов.

— Ну…

— Там люди могли умереть во сне и оттого умирали в реальном мире.

Брови Вячеслава сошлись к переносице.

— Я очень надеюсь, что нам не грозит подобная опасность, но настоящие раны мы из снов тащим, — Андрей провел пальцем по своей щеке, а Настя показала руку.

В глазах Вячеслава на мгновение блеснул огонь насмешки, но тут же погас, сменившись задумчивым выражением.

— Я действительно не помню, что снилось… Во сне какой‑то урод полоснул мне по руке. Здоровым ножом или пилой. А когда я проснулся, руку будто нарочно вскрыли. Кровь хлестала ручьем. В палате никого. Один лежу.

— Вяч, мы сейчас двинем в полицию. Я из шкуры вылезу, но они вывезут нас из города. Только не спи. Несколько часов. Договорились?

— Не вопрос.

— Вот и чудно. И не ругайся больше.

Вячеслав неопределенно повел плечами.

— А с Константином этим, Ивановичем, не будешь говорить? — спросила Насти, когда они вдвоем вышли на улицу.

— А смысл? У Вяча все то же самое, что и у нас, — Андрей помассировал виски. — Крутой мужик на дорогой БМВ не смог справиться с проблемой, а вот нам придется.

— Справимся, — с уверенностью сказала Настя.

— Вот такое настроение нравится мне куда больше, — подмигнул ей Андрей.

Он только успел спуститься с невысоких ступеней, как асфальтовая дорожка под ногами вздыбилась, побежала сетью быстро разрастающихся трещин. Клумбы подернулись туманной пеленой, исчезли. Вместо аккуратного больничного двора перед Андреем открылся пустырь, поросший высокой сухой травой. Кое–где виднелись груды битого кирпича и застывшие в жестокой судороге элементы металлических конструкций.

Плеча что‑то коснулось. Андрей обернулся. На него большими глазами смотрела Настя.

— Ты что? — ее голос дрогнул.

— Что?

— Замер и молчишь.

Андрей перевел взгляд на больничный двор. Никакого пустыря, никаких кирпичей и покореженного металла. Виски сдавливает мертвенной хваткой.

— Присяду…

Он опустился прямо на ступени, опустил голову, закрыл глаза. Ощущение, будто находишься в большой металлической банке, а снаружи что‑то равномерно гудит.

— Позвать врача? — услышал голос Насти.

— Не надо, сейчас все пройдет.

— Ты же понимаешь, что это не дело, — сказала она наставительно, будто отчитывала. — У тебя явно сотрясение. Тебе лежать надо.

— Пока я двигаюсь – не усну, — пробурчал Андрей. Боль начала отпускать. Гул слабел, удалялся.

— Замкнутый круг какой‑то, — вздохнула девушка.

— Ничего, — Андрей открыл глаза. — Все нормально. Нам главное – выбраться, а там бегом в больницу.

— Хорошо. Ловлю на слове.

Он посидел еще несколько минут. Не столько беспокоила головная боль – ее, по крайней мере, можно объяснить. Но чем объяснить галлюцинации? Неужели травма головы настолько серьезна?

От больницы первым делом поехали на поиски автобусной остановки или таксистов. Номер, полученный от рыжей работницы мотеля, по–прежнему не отвечал.

Настя напряженно следила за действиями Андрея. Это немного нервировало, но в то же время такое внимание казалось вполне оправданным. Потому он мирился.

Первой на глаза попалась автобусная остановка. Под пластиковым навесом голубоватых оттенков скучали три человека. Андрей проехал чуть дальше, остановился возле тротуара.

Первым делом они изучили расписание. Автобусных маршрутов здесь оказалось три, но только один начинался вне Водино, пролегал через весь город и уходил дальше, в сторону Самары. Автобусы по нему ходили каждые четыре часа.