— Совершенно как у нас! Недавно еще один из наших заправских астрономов писал, что ваша планета, судя по ее зеленоватому оттенку, густоте атмосферы, близости столь большого спутника, как ваша луна, должна представлять крайне неблагоприятные атмосферические условия, и что она, без сомнения, необитаема. Скромность, очевидно, — добродетель всемирная. Пойдем же, друг Атарва, время подкрепить себя завтраком. Ученик твой спит и проснется не раньше завтрашнего дня, так что тебе нечего о нем беспокоиться, — прибавил марсианин, опуская на всех окнах толстые занавеси.

Для Атарвы, посещавшего Марс во второй раз, все то, что мы опишем ниже, было уже не ново; но читателю, впервые перелетевшему на планету, необходимо дать описание резиденции магов Марса.

Она представляла массу обширных зданий, над которыми господствовали три астрономические башни, колоссальных размеров. Весь этот городок одиноко раскинулся на высокой горе.

Покинув башню, где высадился, Атарва, в сопровождении встретивших его магов, прошел в залу, очень походившую на зимний сад, так как крыта она была прозрачным куполом. Три длинных коридора сходились к этой зале, и каждый из них заканчивался высоким и роскошным лепным портиком.

Громадные окна защищены были от солнца, или вообще от слишком яркого света, синими занавесями из какой-то прозрачной, как желатин, но мягкой материи.

Пола не было, и земля была усыпана тонким, розовым, или золотистым песком; а по бокам аллей были разбиты куртины с разнообразными цветами. Разбросанные повсюду группами кусты и деревья, темно-красным оттенком своей листвы, переходившим в фиолетовый, резко отличались от земной растительности. На обоих концах залы были сложены искусственные гроты из разноцветных камней, между которыми журча струились ручейки и стекали в общий бассейн, где бил большой фонтан.

В тени деревьев были накрыты три длинных стола, установленных аппетитно пахнувшими кушаньями. Посуда была металлическая и, по своей артистической работе, свободно могла соперничать с лучшими образцами ювелирного дела на Земле. Кушанья все были вегетарианские.

В комнате, перед входом в трапезную, собрались маги со своими учениками и адептами. Вошедшего Атарву все дружески приветствовали и тотчас же вступили с ним в оживленную беседу.

Говорили на священном, таинственном языке, основанном на семи первоначальных звуках вибраций эфира — языке универсальном и известном во всех мирах, между которыми происходит обмен звуковых и световых волн; словом, на языке, который знают все "посвященные" высших степеней, и который братски соединяет все рассеянные по бесконечности человечества.

Одеты маги были в длинные и широкие, белые одежды из тонкой шелковистой и мягкой материи, и плащи, подбитые различно. У "посвященных" первой степени плащи были целиком белые, далее шли плащи, подбитые красным, синим, зеленым и желтым. Грудь у всех украшена была звездами, усыпанными драгоценными камнями.

В предшествии учеников и адептов, певших гимн, шествие магов направилось в столовую. Лишь только голова кортежа появилась на ступенях, которые спускались в сад, как из-под портиков показались два других шествие.

Из одной галереи выходили чародеи-ученые, одетые во все красное; из другой — чародеи низших степеней, или, попросту колдуны, все — в черном, с красной звездой на груди. Всякую группу сопровождали ученики, одетые подобно своим учителям, но без плащей.

Каждая секция заняла свой отдельный стол. Ученики, сняв со своих учителей плащи, прислуживали им и только потом заняли места на конце стола. Ели они скромно и молча, не вмешиваясь в разговор.

Атарва сел за стол магов. Сначала разговор шел о подробностях совершенного им страшного переезда. Затем он передал земные новости, которые могли интересовать собеседников, а потом стали обсуждать возможность завязать прямые отношения с Землей.

— Самое трудное будет, это — убедить обитателей Земли, что наш мир населен подобными им, разумными существами, — с улыбкой заметил один из магов.

— Увы! — вздохнул Атарва. — Ты совершенно прав, брат мой! Если бы я даже поклялся, что собственными глазами видел на Марсе похожих на нас людей, которые радость выражают смехом, а горе — слезами, которые подобно им любят, ненавидят, работают, и совершенствуются, они просто объявили бы, что я помешался, и заперли бы меня в сумасшедший дом. Так как, видите ли, если некоторые и допускают даже возможность того, что прочие планеты могут быть обитаемы, то это человечество, по их убеждению, должно резко отличаться от них по форме, обычаям и проч.; словом, это должны быть существа, каких нельзя представить себе даже в воображении.

— Итак, придется ждать, пока более совершенные оптические инструменты не докажут им противного, и тогда уже пытаться войти с ними в дружеские сношения, — ответил один из посвященных, давая знак вставать из-за стола.

На следующий день, после полудня, Атарва вошел в комнату, где князь все еще спал, в сопровождении молодого мага марсианина, взявшего на себя быть наставником и руководителем Андрея первое время его пребывания на Марсе.

Теперь Шелонский имел вполне нормальный вид. Цвет лица был светлый и румяный, а дышал он глубоко и правильно; одно лишь выражение более или менее сильной усталости указывало, что организм перенес сильное потрясение.

— С минуты на минуту он проснется, — заметил Атарва, который склонился над ним и внимательно исследовал князя. — Он перенес путешествие лучше, чем я предполагал. Я думаю, Сагастос, что вам не придется жаловаться на ученика, которого я навязываю вам, — с улыбкой прибавил индус.

— Я не сомневаюсь в этом! К тому же наставлять обитателя Земли и ввести его в наше общество — задача очень оригинальная и интересная. Сначала нам будет довольно трудно объясняться друг с другом, так как по-санскритски я говорю очень плохо; но, надеюсь, что при добром желании с обеих сторон у нас все скоро пойдет хорошо.

— Конечно! Мой спутник принадлежит к земному племени, особенно способному к усвоению языков, и эта-то способность поможет ему изучить ваш язык. Но вот он открывает глаза, — прибавил Атарва.

Андрей, действительно, проснулся. С минуту он смущенно и недоверчиво оглядел всю комнату, а затем, узнав Атарву, приподнялся и провел рукой по лбу, видимо, стараясь собраться с мыслями.

— Ну, что, мой друг и ученик? Как чувствуешь ты себя после путешествия? — спросил индус, дружески пожимая князю руку.

Андрей вздрогнул.

— Вы шутите, учитель?

— Нисколько! Стоит тебе только взглянуть в окно, и ты тотчас же убедишься, что находишься в ином планетном мире. Позволь мне теперь представить тебе марсианина, мага Сагастоса, который принял на себя обязанность быть твоим наставником и руководителем в новой для тебя среде. Мне нечего пояснять, что ты найдешь в нем друга, и умно поступишь, если будешь точно сообразоваться с его советами. Как член братства высших магов, Сагастос изучил несколько земных языков, между прочим и санскритский, так что вы будете иметь возможность объясняться друг с другом.

— Как! На Марсе есть ученые, которые говорят на наших земных языках? — пробормотал Андрей, с жадным любопытством смотря на молодого марсианина.

— Сношения между обеими планетами восходят к очень отдаленному прошлому. И у нас на Земле тоже есть посвященные, которые говорят на языке Марса, — ответил Атарва. — А теперь до свидания, друг! Оставляю тебя с твоим новым покровителем, а я приехал сюда учиться и жажду поскорей приняться за работу. Посмотри! Как видишь, я ношу уже здешний костюм, который наденешь и ты. До свиданья и желаю тебе успеха!

По уходе Атарвы, Андрей встал, протянул руку Сагастосу и сказал по-санскритски;

— Будь снисходителен ко мне и терпелив, благородный Сагастос! Заранее прошу, прости мои промахи относительно ваших обычаев и медленность, с какой, без сомнения, буду изучать ваш язык, несмотря на все мое желание.

— Добрая воля — прекрасный помощник учения! Она, конечно, избавит тебя от необходимости испытывать мое терпение, — дружеским тоном ответил Сагастос. — А теперь вставайте, мой друг, и, прежде всего, возьмите ванну и оденьтесь.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: