ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Пейзаж Каролины проносился перед глазами Лорелей. Она рассеянно смотрела в окно машины. Ее тело было тяжелым, давило на сидение камнем, не было сил двигаться. Лорелей прислонилась лицом к стеклу и закрыла глаза. Слезы кончились сто миль назад, рыдания лишили ее всей энергии и оставили тупую головную боль. Последней картинкой в ее голове был Тайлер на крыльце домика, махающий ей на прощание. Даже сейчас она жалела, что оставила его, не зная, куда его заберут. Она еще ощущала его запах, его объятия и поцелуй перед расставанием. Лорелей первой разорвала объятия, отодвинувшись.

К счастью, Эсон не пытался говорить с ней по пути. Она не хотела утешений. Ее печаль, по крайней мере, была свидетельством ее связи с Тайлером, того, что это случилось по-настоящему. Теперь они уезжали от него, и Лорелей впала в транс, загипнотизированная зеленым лесом. Эсон вез ее по Вирджинии к Новой Англии, избегая дорог, что проходили близко к океану.

Избегая воды, они избегали ненужного риска, хоть были уверены, что Каллиопа будет искать Тайлера, а не Лорелей. Она молилась, чтобы Пол был прав, что Тайлер будет надежно спрятан, и Каллиопа не будет ему угрозой. Казалось, это была программа, что прятала свидетелей преступления от сверхъестественных существ, надеясь сбить злодея со следа. Что это была за жизнь? Полная тайн, постоянной бдительности. Постоянно оглядываться через плечо не было просто. Хоть она хотела ему счастья, жизни без страха, она понимала, что со временем он пойдет дальше, может, даже забудет о ней и найдет любовь еще раз. Это ей не нравилось. Мысль о Тайлере с другой расстроила ее сильнее, и Лорелей пыталась прогнать эти мысли и просто смотреть на проносящийся пейзаж.

Свет сменился тьмой, и Лорелей уснула, пока Эсон ехал в ночи. Когда они добрались места назначения, он остановился у дома Делуа. Огни горели в доме, когда они прибыли, и Хелен вышла встретить их. Эсон осторожно разбудил Лорелей и открыл для нее дверцу. Она опустила ноги на землю и прошла за ним по ступенькам в дом. Хелен следовала за ними без слов, закрыла дверь. Словно во сне, Лорелей поднялась на третий этаж и упала на кровать. Она повернулась к стене и снова заплакала. Дверь в спальню открылась, но тот, кто открыл ее, не прошел дальше, а просто смотрел с порога. Она не знала, кто это был, и ей было все равно.

Утром Лорелей встала и открыла окна балкона. Было очень странно вернуться домой — все было знакомым, но ей тут будто не было места. Она представляла, как неловко будет говорить с Хелен и Дейдре. Они потребуют извинений? Будут ожидать от нее объяснения, почему она ослушалась приказа Хелен? И у нее самой было много вопросов насчет случившегося. Ей нужно было знать, почему Каллиопа разозлилась так, что пыталась убить не только Тайлера, но и ее.

Она спустилась по лестнице, Дейдре ждала на кухне, озаряя красотой комнату. Она вскочила со стула и обняла Лорелей.

— Я так скучала. Мы так переживали за тебя. Мы не представляли, что это могло случиться.

Лорелей выдавила улыбку.

— Я тоже рада тебя видеть.

— Ты не знаешь, как я боялась. Эсон рассказал, что случилось, когда он нашел тебя. Мы знали, конечно, что Каллиопа уехала злой, но мы не представляли, что она попробует навредить тебе. Мы — семья. В этом нет смысла. Я так рада, что ты в порядке.

Лорелей была цела физически, но эмоционально она была разбита. Устав от недавних событий, она хотела к Тайлеру. Сердце сжималось, напоминая ей о потерянном.

— Хелен хочет тебя увидеть, — сказала Дейдре. — Она ждет тебя снаружи.

Лорелей глубоко вдохнула и вышла из кухни в сад, откуда тропа вела к берегу. На краю утеса стояла одинокая женщина, высоко подняв голову, глядя на море, серебристые волосы ниспадали на спину, на ней было длинное черное платье с просторной юбкой, шуршащей на ветру. Она повернулась, когда Лорелей подошла, и медленно приблизилась к ней.

— Ты вернулась к нам, — сказала она.

— Это был не мой выбор, — ответила Лорелей.

— Идис привела тебя сюда до этого, она вернула тебя домой. Твое место с нами. Это твой зов.

— Почему я? Я не подхожу для этого. Становление сиреной забрало у меня все, и это кажется какой-то проверкой.

— Может, так и было, — Хелен повернулась к воде. — Наши пути — не пути Идис. Наши пути полны печали, у всех свое горе на душе. Это всегда в нас, то, что мы подавляем в себе, пока не смиримся. Если бы не наша боль, мы не были бы способны на сочувствие, мы бы не жалели тех, кого сопровождаем к смерти.

— Это слишком. Не знаю, смогу ли я снова быть счастливой.

— О, сможешь. Ты познаешь счастье и любовь, и твоя жизнь еще будет чудесной. Но, чтобы познать счастье, нужно испытать горе, ведь разве свет может быть без тьмы?

Звук волны, бьющейся о пляж, доносился из бухты. Лорелей посмотрела на океан, синее небо, и вид был роскошным, манил ее. Она не слышала, но ощущала Песнь, играющую в море, мелодия была таинственной. Ветер окружил ее, его зов был понятен. Это была ее судьба, ее долг перед человечеством — стоять стражем на вратах смертности.

— Ты сможешь простить меня за все, что я скрыла от тебя, подвергнув тебя такой опасности? — спросила Хелен.

Лорелей не могла на нее злиться. Поступки Хелен придали ей веру в судьбу как высшую силу над всеми жизнями.

— Да. Это в прошлом, если и вы меня простите.

— Без сомнений. Сегодня — новое начало для всех нас.

— Я должна задать пару вопросов.

— Что угодно, милая, — сказала Хелен.

— Каллиопа пыталась утопить меня, — заявила Лорелей. — Я не понимаю, почему.

— Знаю. Она очень злилась.

— Так сильно, что пыталась убить меня?

— Лорелей, в нашей семье много истории, — сказала Хелен. — Твоя мать и Каллиопа были очень близки, но разошлись, поссорились из-за общей симпатии к одному мужчине. Твоя мама победила, и ты была результатом их отношений, Каллиопа это презирала. Я не понимала, что она враждебно настроена к тебе, пока ты не пошла наперекор судьбе, но, думаю, тот миг был для нее решающим. Она увидела в тебе мать, упрямую и никого не уважающую, по ее мнению. Уверена, она невзлюбила тебя с самого начала, но твое решение стало ей поводом. А еще, забрав твою жизнь, она причинила бы жуткую боль Кассандре, лишив ее единственного ребенка.

— У Каллиопы были чувства к моему отцу? — Лорелей не могла представить их вместе.

— О, да, очень сильные. Они даже были помолвлены.

Так ее мама украла жениха Каллиопы. Это объясняло ледяное отношение Каллиопы к ней вначале. Конечно, ее мама не рассказывала о Делуа. Она забрала любимого Каллиопы, это было причиной того, что она скрыла правду о семье.

— Каллиопа была недовольна нарушением наших правил, хотела исправить ошибку. То, что ты — дочь Кассандры, заставило ее отправиться за тобой сразу же, чтобы заставить тебя заплатить за содеянное.

— В этом есть смысл, — сказала Лорелей, — но почему мне не сказали раньше?

— Не мне о таком говорить. Это случилось давно. Твоя мама была очень юной, ранила дорогую подругу. Уверена, она этим не гордилась.

Лорелей могла представить свою амбициозную и решительную мать, выбравшую отца, сосредоточившуюся на завоевании его. Она всегда хорошо умела сосредоточиться на цели. То, что он принадлежал другой женщине, не было поводом для поражения. Она могла увидеть в этом вызов.

— Вы знали, что Каллиопа станет банши? — спросила Лорелей.

— Каллиопа всегда была верна долгу, так что я не догадывалась, но теперь, когда она покинула нас, я увидела, что она всегда слишком радовалась смерти, наслаждалась заданием. Я смирилась со своей ролью со временем, и я всегда печалилась, пока вела обреченных к смерти. С Каллиопой было иначе. Она гордилась своей работой, была очень умелой, но порой радовалась, посылая обреченных в могилы. Ей нравилось само задание, но я не думала, что она отвернется от зова. Я думала, она верна Идис.

— Почему тогда она ушла?

— Элизиенна четко сказала нам не следовать за тобой. В ночь, когда Каллиопа уехала, она оставила письмо, в котором обвинила меня в излишней сентиментальности к тебе. Будто я не вижу тебя такой, какая ты есть. Она написала, что ей нужно покинуть нас, а, когда она «разберется» с тобой, она вернется домой и займет мое место. Она считала, что мои взгляды устарели, и я слишком суеверна.