Всю свою энергию Авель направлял на строительство новых отелей, в чём ему помогал Генри Осборн, который мог добыть разрешения на застройку там, где это было нужно Барону, за наличные, специально выделяемые ему для этих целей. Авелю было безразлично, что Генри делал с деньгами, но часть из них явно попадала в нужные руки, а разбираться в подробностях у Барона не было ни малейшего желания.

Отношения Авеля с Софьей продолжали ухудшаться, но он по-прежнему хотел сына и начал уже отчаиваться, когда понял, что жена не может забеременеть. Поначалу он винил во всём Софью, которая тоже очень хотела второго ребёнка, но потом она уговорила его пойти к врачу. В конце концов Авель согласился и был ошеломлён, когда у него обнаружили олигоспермию. Врач увидел причину в плохом питании в юные годы и сказал, что Авель вряд ли сможет вновь стать отцом. С того дня тема наследника для Авеля была закрыта, и он всю любовь отдал Флорентине, связав с ней и свои надежды. А она росла не по дням, а по часам. В жизни Авеля только группа «Барон» росла с ещё большей скоростью.

В возрасте четырёх лет Флорентина пошла в детский сад. Она потребовала, чтобы Авель и Франклин Рузвельт провожали её туда. Большинство других девочек сопровождали женщины, и Авель с удивлением обнаружил, что это не всегда их матери, но зачастую просто няньки, или, как его вежливо поправили, гувернантки. В тот вечер он сказал, что хочет нанять такую женщину для Флорентины.

— Чего ради? — сердито спросила Софья.

— Чтобы ни у кого в детском саду не было преимущества перед нашей дочерью.

— По-моему, это пустая трата денег. Разве такая женщина способна сделать то, чего не могу я?

Авель промолчал, но на следующий день дал объявление в «Чикаго Трибьюн», «Нью-Йорк Таймс» и в лондонскую «Таймс», где сообщал, что ищет кандидаток на работу гувернантки. Со всей страны пришли сотни писем от выпускниц самых престижных учебных заведений, которые хотели работать гувернанткой у дочери президента группы «Барон», — в том числе из колледжей: Редклифа, Вассара и Смита. Но письмо от дамы, которая явно не слышала о Чикагском Бароне, заинтриговало его больше всего.

Авель с трудом представлял себе, что такое Челтнемский колледж для девушек и Мач Хэдэм, поэтому он, естественно, отнёсся к письму с подозрением. Особенно к утверждению об отличии, но без присуждения степени и вручения диплома.

Чтобы проверить содержащуюся в письме информацию, Авель связался с английским посольством в Вашингтоне, где ему подтвердили, что содержащиеся в письме утверждения соответствуют действительности.

— А вы уверены, что существует такой колледж — Челтнемский для девушек? — проявил настойчивость Авель.

— Конечно же, уверена, мистер Росновский, я сама его окончила, — сказала секретарь английского посла.

В тот вечер Авель прочитал это письмо ещё раз, теперь Софье.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил он, хотя сам уже принял решение.

— Мне не нравится её имя, — сказала Софья, не отрывая глаз от журнала, который читала. — Если мы должны нанять кого-то, то почему не американку?

— Подумай о тех преимуществах, которые получит Флорентина, воспитанная английской гувернанткой! — Авель сделал паузу. — Она ведь и тебе может составить компанию.

На этот раз Софья оторвалась от журнала.

— Что? Ты хочешь сказать, что она и меня будет воспитывать?

Авель не ответил.

На следующее утро он отправил телеграмму в Мач Хэдэм, предложив мисс Тредголд место гувернантки, а спустя три недели уже встречал её на вокзале Ла-Саль-стрит.

Мисс Тредголд была высокой и худощавой, с лёгкими повелительными манерами, а узел волос на голове делал её ещё выше. Софья восприняла мисс Тредголд как захватчика, покусившегося на её материнскую власть. Она провела гувернантку в комнату Флорентины, но девочки нигде не было. Только из-под кровати подозрительно смотрели два глаза. Мисс Тредголд заметила девочку и опустилась на колени.

— Боюсь, я не смогу тебе помочь, если ты останешься там, дитя моё. Я слишком большая, чтобы жить под кроватью.

Флорентина рассмеялась и вылезла.

— Какой у вас приятный голос, — сказала она. — Вы откуда?

— Из Англии.

Мисс Тредголд села рядом с Флорентиной на кровать.

— А где это?

— Примерно в неделе пути.

— Понятно, но как это далеко?

— Ну, это зависит от того, каким транспортом ты будешь пользоваться. Как ты думаешь, какими способами я могла бы преодолеть такое большое расстояние? Можешь назвать три?

Флорентина задумалась.

— От дома я поехала бы на велосипеде, а когда доехала бы до края Америки, то села бы…

Никто из них и не заметил, что Софья вышла из комнаты.

Прошло несколько дней, и мисс Тредголд заняла в жизни Флорентины место брата и сестры, которых у неё никогда не было.

Флорентина проводила часы, просто слушая новую подругу, а Авель с гордостью наблюдал, как англичанка — он никак не мог поверить, что ей тридцать два, ведь ему было столько же, — учит его четырёхлетнюю дочь предметам, которые он и сам хотел бы изучать.

Однажды утром Авель спросил Джорджа: может ли он назвать имена шести жён Генриха VIII, а если не может — то не следует ли им выписать ещё двух гувернанток из Челтнемского колледжа для девушек, пока Флорентина не стала умнее их обоих? Софья ничего не хотела знать о Генрихе VIII и его жёнах и по-прежнему считала, что Флорентина должна воспитываться в польских традициях — так, как воспитывалась она сама, — но она уже давно оставила попытки убедить в этом Авеля. Софья так планировала свою повседневную жизнь, чтобы как можно меньше встречаться с новой гувернанткой.

Распорядок дня, установленный мисс Тредголд, представлял собой сочетание дисциплины офицера гвардейских гренадеров и педагогики Марии Монтессори.[3]

Флорентина поднималась в семь часов, и, сидя на стуле и не касаясь его спинки, словно проглотив аршин, выслушивала наставления по поведению и манерам за столом. По окончании завтрака мисс Тредголд зачитывала пару-тройку заметок из «Чикаго Трибьюн» и обсуждала с воспитанницей их содержание. Флорентина с огромным интересом следила за деятельностью президента — тёзки её плюшевого мишки, и мисс Тредголд была вынуждена тратить бо́льшую часть своего свободного времени на знакомство со странной системой государственного устройства Соединённых Штатов, чтобы не попасть впросак в беседе со своей подопечной и ответить на любой её вопрос.

С девяти утра до полудня Флорентина находилась в детском саду, где с удовольствием занималась вместе со сверстниками. Каждый раз, забирая Флорентину из сада, мисс Тредголд легко могла определить, что девочка сегодня использовала для работы — пластилин, ножницы и клей или краски. Флорентину вели прямо домой, где сажали в ванну и меняли платье, постоянно приговаривая: «Ну как же так?» — или: «Не понимаю, как такое возможно».