Глава 6. У всех пророчеств есть цена

Быть солдатом - неблагодарная работа. Царства Дня и Ночи вечно сражаются за Пограничье, территории, которые разделяют эти королевства. И пока эти территории спорны, всегда будет война. Это означает больше кровопролития, больше смертей, больше уступок моей темной природе.

С тех пор, как мы с Малаки вступили в войска почти два десятилетия назад, почти непрерывно находились на Пограничье, вначале сражаясь на территории Сумерек, а теперь здесь, на территории Рассвета.

Наш лагерь расположен на сверкающем метеорите, который королевство Ночи держит на орбите. Этот бесплодный клочок земли делает Арестис похожим на оазис.

Только самые важные здания здесь построены прочно. Остальная часть форпоста не что иное, как небольшой палаточный городок, с выцветшей от длительного использования тканью.

Война шла даже дольше, чем Король Теней сидел на троне. Моя бабушка, мать короля, начала ее почти четыре века назад.

В конце сегодняшней вахты я возвращаюсь в палатку, и вход закрывается за мной. Я сажусь на кровать и разминаю шею, прежде чем начать снимать доспехи. Сейчас ношение защитного снаряжения - простая формальность. Активных боев не было почти две недели после того, как мы полностью разгромили солдат Дня, и им пришлось отступить. Со временем они вернутся. Они никогда не уходят надолго.

Я расшнуровываю наголенники и отбрасываю их в сторону. Затем снимаю вываренную кожаную броню, закрывающую предплечья и грудь. Я лишь мимолетом смотрю на кровь под ногтями и в складках костяшек. Если бы мне было не все равно, я бы убрал все чарами. Но нет. Это место ломает волю.

Я смотрю в потолок, который зачарован и теперь полупрозрачный. Через него я едва могу разглядеть самые слабые намеки на звезды в предрассветном небе. Не важно, как долго я здесь живу, никогда не привыкну к виду неба, пойманного где-то между днем и ночью.

...Кто-то идет к тебе...

Тени вечно преследуют меня, надеясь попробовать немного силы в обмен на их секреты.

Пусть идут. Сегодня я не в настроении совершать пустые сделки с тенями.

Полог палатки отброшен в сторону и входит Малаки.

- Это наша последняя ночь на этой гребаной пустоши. Давай напьемся и отпразднуем.

Пока последняя ночь Я не питаю иллюзий, что кто-то из нас надолго - так, чтобы вспомнить, как хорошо, что не надо драться из-за дурацкого повода - вернется на Барбос. И тогда нас вызовут, точно так же, как и десяток раз до этого. Война всегда бушует. Я смотрю на бронзовый браслет на бицепсе и хмурюсь. Как же я был взволнован, принимая его и веря, что это станет возможностью снова встретиться с королем. Но это ни к чему не привело. Малаки рассматривает меня, ничего не упуская.

- Ты единственный, кто дуется из-за военного браслета, - говорит он.

Я встаю.

- Я не дуюсь.

- Дуешься, потому что, оставив эту проклятую скалу, ты будешь как никогда далек от своей вендетты.

- Где проходят гуляния? - спрашиваю я, игнорируя его слова. Вино и женщины здорово помогают, а здесь всегда присутствует немного и того, и другого.

- В столовой.

Ясно. Обычно там и проходят все празднества... За исключением тех, которые отмечают на воздухе. Прежде чем уйти, я беру бутылку масла, грязную тряпку и меч в ножнах, плотно обернутый кожаным ремнем. Мы выходим из палатки, и я щурюсь на рассвет. Край солнца вечно сидит на горизонте.

Мы с Малаки идем через лагерь, среди палаток. Вокруг слышны баллады солдат, один даже играет на лире. Когда мы проигрываем, песни превращаются в погребальные, но недавно мы победили, и сейчас мелодии веселые и задорные.

Мы входим в столовую - здоровенная палатка, заполненная грубо оттесанной мебелью и солдатами. Раскрасневшиеся фейри сидят за столами и разговаривают. Еще немного и мы выберемся наружу. Хорошо набравшись, мы танцуем и дурачимся под открытым небом.

Несколько солдат еще дежурят и раздают еду в задней части палатки. Рядом с ними поставили две бочки - одна с дистиллированным спиртом, другая с элем. Моча огра на вкус лучше, чем эта дрянь, но когда вы так надолго оторваны от цивилизации она кажется практически амброзией.

Мы с Малаки побираемся к группе солдат, сидящих за круглым столом, пьющих и смеющихся. Так и проходят мои дни. Пробуждение, завтрак, вахта, возвращение, снова еда и выпивка с товарищами, возможно, перепихон, а затем сон. На следующий день все начинается сначала. Через час после того, как мы вошли в столовую, она заполнилась до предела шумными солдатами. Я достаю меч и открываю пузырек с маслом. Налив немного на тряпку, я начинаю чистить клинок, закинув ноги на стол. Настроение мрачнее некуда. Я ни на шаг не приблизился к убийству короля. Может, прорицательница не имела в виду такую долгую службу. Возможно, я давным-давно нашел доблесть, но не осознал этого, и впустую потратил остальное время, убивая врагов. Мой меч едва начинает блестеть, когда створки столовой открываются. Два десятка бедно одетых мужчин и женщин заходят в комнату, многие здесь явно для того, чтобы продать тело на вечер. Я застываю, когда вижу смертных вперемешку с фейри. Это что-то новое. Фейри постоянно приходят на эти заставы, чтобы избавить солдат от самых первобытных нужд, но не люди.

Малаки смотрит на меня и наклоняется:

- Должно быть смертные - подарок короля за нашу последнюю победу.

Подарок? Жениться на человеке - вне закона. Даже спать с ним - табу. Они считаются нечистыми и доморощенными. Отправить их в награду - больше похоже на оскорбление.

Группа мужчин и женщин просачиваются в комнату, быстро образовывая пары с заинтересованными солдатами. Малаки и другие вокруг меня встают, позволяя фейри и людям вывести себя наружу, где будут танцевать вокруг костров, прежде чем переберутся в тень для краткого мгновения уединения.

- Ты не идешь? - спрашивает Малаки, замечая, что я продолжаю сидеть.

Я качаю головой, сосредоточившись на мече. Я уже трижды отмахнулся от попыток вытащить меня. Девушка Малаки, повисшая на его руке, хихикает. Он отходит на несколько шагов, желая что-то сказать, но передумывает, разворачивается и уходит с остальными солдатами. В считанные минуты большая часть комнаты становится свободной.

И стоит только мне подумать, что появилось чуть больше времени наедине с собой, как слышу мягкий шелест женских юбок.

...Рабыня...

Женщина останавливается позади меня.

- Я не сплю с людьми, - говорю я, не отрываясь от дела, прежде чем она успевает коснуться меня. Небольшая пауза, а затем ее волосы касаются меня, когда она склоняется.

- Могу пообещать, что сделаю то, чего не делают фейри, - ее дыхание овевает щеку.

Я убираю меч в ножны и делаю глоток эля.

- Ничего личного. Мне просто нравятся женщины, которые делают это по своей воле.

Она проводит рукой по моей груди.

- С чего ты взял, что я не такая?

Я ловлю ее запястье и провожу большим пальцем по королевской эмблеме, выжженной на коже. Полумесяц выглядит гротескно, когда сделан из плоти.

- Скажи-ка, - спрашиваю я, изучая герб, - ты бы предложила мне себя, если бы не принадлежала короне?

Она склоняется.

- Скажи-ка, ты сидел бы здесь в ожидании битвы, если бы не принадлежал короне?

Я отпускаю ее руку и смотрю на женщину. У нее язык острее, чем у некоторых знакомых мне фейри, а вот лицо едва ли сочетается с языком. Широко поставленные глаза, лицо в форме сердечка и гладкая, цвета слоновой кости, кожа в обрамлении диких рыжих волос. Очень красивое лицо, очень красивое и невинное лицо.

- Справедливо, - признаю и смотрю на нее чуть дольше. Она разбудила во мне любопытство. Хотя я потратил годы на спасение смертных, никогда не разговаривал ни с одним. И теперь удивлен, что эта человеческая женщина может действительно привлечь мое внимание. Принимая решение, я киваю на пустой стол, за которым сижу. - Не хочешь присоединиться? - В ответ смертная усаживается мне на колени. - Нет.

Я, может, и хочу поговорить с этой человеческой женщиной, но не желаю, чтобы она прикасалась ко мне. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались человеческие женщины. Никто, кроме...

Циничная улыбка едва не появляется на губах от недодуманной мысли; по-видимому, я храню себя для своей смертной невесты. Как странно.