Настроение у Романа, когда он вспомнил о домашних неурядицах, испортилось. Никитин заметил это по глазам мальчишки.

-- Не будем, Роман, больше о грустном, давай лучше представим, как ты завтра встретишься с отцом.

-- А если он к поезду не придет?

-- Придет, придет, если б ты знал, как он тебя ждет! Твой отец помогал нам тебя искать, даже отпуск на работе брал. Но поехать сюда не смог. Не обижаешься?

-- Да нет, я все понимаю, только я его тоже так ждал, так ждал...

-- Не грусти, Ромка, теперь уж немножко осталось, потерпи. Может, поспим?

-- Нет, спать не хочу.

-- Ну тогда давай попьем лимонада. -- Сергей достал бутылку лимонада и стал разливать его в пластмассовые стаканчики. Лимонад был пахучим и не слишком холодным, Никитин купил его с мороженым на вокзале перед самым отъездом. Потом ели мороженое "Крем-брюле".

-- Слушай, а ты "жаворонок" или "сова"? -- спросил Сергей.

-- О чем вы? -- не понял Роман.

-- Ну, "жаворонок" -- это человек, который встает рано, а "сова" -- наоборот -- любит поспать. Я, к примеру, "сова".

-- А я и поспать люблю и встаю рано.

-- В общем, гибрид! -- рассмеялся Сергей. Признания Романа обрадовали его и были просто бесценны. Никитин думал, что все будет значительно сложнее. Теперь же он знает, где искать топор, самую главную улику преступления, о чем Роман пока не догадывается. А может и догадывается, но не хочет говорить. Во всяком случае, мучить мальчишку разговорами о матери больше не стоит. У Романа наверняка есть и другая информация, но об этом можно и попозже.

Колеса вагона мерно постукивали на стыках рельсов. Окошко завешено шторкой, за стеклом вагона -- ночь, темно и холодно. Привалившись к стенке купе, Роман наконец задремал. Раздевать и укладывать в постель Сергей его не стал -- пусть пока так поспит. Вот как придет из ресторана молодая чета -- тогда и уложит. Одной рукой Роман и во сне придерживал стоявшую рядом клетку. Нахохлившись в уголке клетки, дремала и Бескрылка. "Надо же, -- думал Сергей, -- даже во сне боится потерять ее. Сам-то, оставшись без матери, -- та же Бескрылка. А сколько их, брошенных родителями или сбежавших от них, детей-бескрылок, подобных Богдану и многим-многим другим, сидят ежедневно в людных местах с протянутой рукой и просят у прохожих подаяние! И это при живых-то родителях!.."

39

Роману не спалось. Он то проваливался в короткий, непрочный сон, то вдруг вздрагивал и начинал прислушиваться к ночным, таким необычным дорожным звукам. Потом вновь дремал и вновь чутко вздрагивал при каждом не вписывающемся в монотонность перестука колес толчке. Поезд иногда останавливался, но как-то неплавно, будто утыкаясь в непробиваемую стену, и Роман всем телом резко дергался вперед. Да и какой уж тут сон, если через несколько часов долгожданная встреча с отцом! Жить он будет только с отцом и только у него, к бабке больше не вернется.

-- Да ты настоящий "жаворонок"! -- сказал, проснувшись, Никитин.

-- И "сова", -- добавил Ромка, радуясь, что теперь есть с кем поговорить. Уж так надоело думать и думать.

-- Почему и "сова"?

-- А я почти всю ночь не спал.

-- Неужели? -- удивился Сергей. -- Нет, но я-то хорош: ты не спишь, мучаешься, а я напрочь отключился. А-я-яй! -- Никитин быстро поднялся, надел спортивные брюки, достал из небольшого чемоданчика полотенце с мылом и пошел умываться. Ромке сказал: -- Вставай и ты умываться. Негоже выходить к отцу неумытым.

После утреннего туалета и чая вышли в коридор. За окном мелькает столько интересного, что не оторваться. Пассажиры просыпались, ходили кто в туалет, кто за чаем. Словно боясь опоздать, поезд на пригородных станциях лишь чуть сбавлял скорость. Вот уже промелькнули металлические конструкции железнодорожного моста через водохранилище...

-- А во-он, кажется, и наши, -- первым заметил Шилова с Сунцовым Никитин.

-- Где, где? -- Роман нетерпеливо прильнул к окну.

-- Смотри ближе к центральному входу.

-- Вижу, вижу папу с каким-то дядей! -- крикнул Роман и, выставив клетку с Бескрылкой перед собой, тараном двинулся по узкому коридорчику. Предупреждение Никитина, что еще рано и поезд не остановился, он и слышать не хотел. Никитин еле поспевал за ним и, если б не рослая проводница, так вовремя преградившая Роману дорогу в тамбур, тот, не задумываясь, спрыгнул бы вместе с клеткой на перрон. Вскоре состав остановился, и Роман первым выскочил из вагона. Вот и долгожданная встреча с отцом: возгласы, объятия, слезы.

-- Папа, папочка... -- говорил плача Роман. -- Мне без тебя было так плохо! Если б ты только знал...

-- Знаю, сынок, знаю, родной мой, -- отвечал Сунцов дрожащим голосом, крепко прижимая к себе сына. -- Но теперь мы вместе, и все плохое позади. Слышишь, сынок, теперь ты со мной!.. -- Так и стояли, плача и смеясь, а спешившие туда-сюда пассажиры обходили их стороной.

Чтобы не смущать Сунцовых, Шилов и Никитин отошли. Им тоже есть о чем поговорить.

-- Ну, какие планы? -- спросил Шилов.

-- Домой бы заглянуть, помыться и все остальное... А что, нельзя?

-- В принципе, можно, но попозже.

-- Что-то срочное, да?

Сделав паузу, Шилов ответил:

-- Первый официальный допрос Мошневой, представляешь?

-- Неужто?!

-- Да, после нашего вчерашнего с тобой разговора прокурор подписал постановление о взятии Мошневой под стражу.

-- И уже взяли?

Шилов глянул на часы.

-- Вот-вот должны в отдел подвезти. Жихарев уже ждет. Приедем -- и на допрос.

-- А что с Романом делать?

-- Жихарев говорил, мальчишку трогать пока не стоит. Но Мошнева может потребовать очной ставки с внуком, так что в отдел его доставим. Попросит -- покажем, но через окошко. Она небось думает, что мы блефуем.

-- Тогда их, -- Никитин кивнул на Сунцова с сыном, -- предупредить надо.

-- Предупредим.

-- Кстати, Рудаков утром говорил, чтобы сегодня же занялись топором, это важно. Его надо достать из выгребной ямы и срочно отправить на экспертизу. Лучше всего это было бы тебе провернуть.

Никитин стрельнул бровями вверх.

-- Да-да, тебе. Можешь Носарика, или как там его, ну, последнего ухажера Сунцовой привлечь со спецмашиной. Пусть бесплатно откачает из ямы и топор достанет.

-- Даже и не знаю, что сказать, -- почесал голову Никитин. -- Прямо-таки не ожидал такого доверия, -- вздохнул то ли в шутку, то ли всерьез. -- А вдруг Ершова на работе нет?

-- Не проблема, вызывай любую другую машину. Только вначале надо на месте определиться, может, и без машины обойдешься. Советую прихватить фонарик. Но это, сам понимаешь, после допроса... Так, давай-ка помолчим, Сунцов с Романом идут.

Раскрасневшийся, с еще влажными от недавних слез глазами, Сунцов стал пожимать руки Шилову и Никитину, а к Сергею даже полез целоваться. Его можно понять: все волнения позади, Роман цел-целехонек -- это ли не радость? Чуть успокоившись, сказал:

-- Ну, мы домой, а? Там старики ждут не дождутся.

-- Да понимаю, -- сочувственно улыбнулся Шилов. -- Но... -- он многозначительно вздохнул, -- вначале в отдел надо заехать: так, чистая формальность, отметиться, да и ненадолго, а уж потом домой и только домой.

Сунцов был явно недоволен: покряхтел, плечами пожал, расстроенно на сына поглядел. Но Шилова поддержал Никитин, сказав, что это необходимо, таков порядок. Протянул Роману руку. Тот кивнул отцу.

-- Что ж, не будем время терять. -- Шилов пошел к машине, и за ним -- все остальные. Сунцов нес клетку с Бескрылкой: то поднимет ее и что-то скажет птичке, то, довольный, посмотрит на сына. А у Никитина из головы не выходит выгребная яма: как достать оттуда злополучный топор? Он уже словно ощущает носом жуткую туалетную вонь. Недовольно покачав головой, последним сел в поджидавшую их машину.