-- Мне не к спеху, я потом, за вами, -- уступил Никитин очередь, решив зайти последним.

Рабочий долго не задержался, и вскоре Никитин услышал такой знакомый голос из кабинета.

-- Следующий!

Галина, он ее сразу узнал, опустив голову, что-то быстро писала.

-- Садитесь, -- сказала устало, не поднимая головы. Закончив писать, спросила: -- Что у вас? -- И тут же, изумленно воскликнула: -- Сергей, ты? Глазам не верю!

-- Представь себе, Галя, я, личной персоной, -- смущенно ответил Сергей, всматриваясь в лицо девушки, с которой дружил до женитьбы. Она такая же, нет, даже еще больше похорошела. И как идет ей белый халат. Щеки порозовели, а глаза радостно блестят! Встала, потом села, опять встала, значит, волнуется. Он вновь и вновь разглядывает Галино лицо, эту милую докторшу, а внутри растет то знакомое, горячее чувство, которое испытывал к ней раньше. Будто вчера расстались. Какой же дурак, что так долго оттягивал эту встречу? Боялся? Вообще-то да, стыдно! И ведь не было, никогда не было у него такого волнительного чувства к Лене. Наконец оба сели, и сразу посыпались вопросы. Много. Особенно Галиных: как с учебой, где работает, тяжело ли?.. А ему есть что ответить.

-- Неужели окончил юрфак? -- Какой же ты умничка! Знакомая манера дотошно выспрашивать обо всем и радоваться его успехам. О семье пока не спрашивает, а может, ждет, когда сам расскажет.

-- Ко мне по делу или по старой памяти? -- спросила осторожно и хитро прищурилась.

-- Есть небольшое дельце.

-- Все ясно, -- сложила губки в пухленький капризный бантик. -- Тогда уж давай сразу, а то скоро конец работы. -- Она расстроилась, а Сергей доволен: уж если разочарована, значит, не забыла и ждала другого ответа. Хотя чего там ждала-не ждала, когда и без очков видно, что он ей небезразличен. Сказал, что привело в поликлинику, и попросил принести амбулаторную карту Тамары Сунцовой. Галина позвонила в регистратуру и -- наконец-то о главном:

-- Доволен семейной жизнью?

Ответил с ходу, без задержки, что с женой в разводе, детей нет.

-- Чего так?! -- Спросила удивленно и вместе с тем заинтересованно. Брови стрельнули вверх, глаза ждут ответа. Понять Галю можно, уж так спешил жениться, и вот тебе на -- развод.

-- В самом деле, почему? -- повторила вопрос.

-- Это отдельная тема, а если честно, то не получилось, характерами, так сказать, не сошлись. -- Покраснев, Сергей развел руками: вот, мол, какой я в семейных делах оказался профан и неудачник.

-- А ты-то? -- спросил в свою очередь. -- Замужем?

-- Не замужняя я, -- по-киношному кокетливо фыркнула Галя.

-- Да-а? -- Сергей не скрыл радости. -- Это почему?

-- Мужчины нынче пошли какие-то некондиционные. Им бы на все готовое.

-- И что, все?

-- Некоторые исключения, возможно, имеются, но что-то я лично таких не встречала.

После выяснения семейных обстоятельств разговор пошел непринужденней. Галина призналась, что переживала разрыв между ними, обмолвилась, что и ее мать сожалела.

Та же полная женщина из регистратуры принесла в кабинет амбулаторную карту Сунцовой и вышла. Сергей пояснил, что его интересует. Полистав карту, Галина кивнула:

-- Да, есть запись, как раз то, что тебя интересует. Если не секрет, зачем это?

-- По службе, делом одним занимаюсь.

-- А все же?

Сергей не хотел говорить о страшной находке, да и зачем портить чудесное настроение себе и Гале, но она настояла. По мере рассказа Сергея глаза Гали грустнели и тускнели, а лицо становилось мрачным.

-- Какое же зло бродит рядом с нами, -- прошептала она.

-- Не надо было тебе говорить, -- вздохнул Сергей и положил свою ладонь на ее.

-- И это теперь твоя работа?

-- К сожалению, бывает и такое. Но ведь кому-то надо этим заниматься.

-- Да-а, не позавидуешь...

-- У нас с тобой в работе есть что-то общее. Ты лечишь людей, я тоже помогаю "больным", только с другой болезнью, себя в жизни обрести. -- Рассказал про мальчика, что остался без матери, про его отца, окончательно запутавшегося в жизни, про слепнущую бабку.

-- Не будем больше об этом, -- сказала Галя расстроенно. -- Я понимаю, как нелегко тебе бывает.

Сергей вновь сравнил ее с бывшей женой. Ничего общего: той лишь бы денег побольше приносил, да меньше на работе пропадал. А у Гали совсем другие понятия. Глянул на часы -- пора уходить, а так не хочется, тем более, под конец рабочего дня. Встреча с Шиловым завтра утром. Прикинул, что на сегодня ничего сверхособого не предвидится, а значит, можно с Галей вечер провести: вместе поужинать, потом погулять. Предложил, она не отказалась, и вскоре они ехали в автобусе в городской парк. Гуляющих в "динамовском" парке было мало, в основном -- люди пожилого возраста. Ходили по аллеям и говорили, говорили. Казалось, что воспоминаниям не будет конца. Подошли к летней эстраде. Когда-то частенько здесь встречались и танцевали. Галина вспомнила, как однажды к ним подошла группа подвыпивших ребят. Было поздно, и могли быть неприятности, но все обошлось.

-- Припоминаю тот случай, -- улыбнулся Сергей. -- Задираться не стали, потому как испугались, что я из ППС.

-- Хвастунишка, -- покачала головой Галина. -- Скажи, а ППС -- это представитель полицейской службы, да?

-- Почти, только не полицейской, а патрульно-постовой.

-- Но теперь ты в уголовном розыске, а это, как я понимаю, самая главная служба в милиции.

-- Все правильно: главная и исключительно престижная. Такая очередь туда, даже не представляешь. -- Слушай, хочу спросить. Помнишь, как у этой самой эстрады я тебя поцеловал?

-- Да? -- удивленно переспросила Галя. -- Что-то не припомню, это так давно было. -- И рассмеялась.

-- Нет-нет, тогда шел снег и кругом было сказочно, а мы с тобой еще играли в снежки. Ну а потом целовались. Я это запомнил.

-- Памятливый ты, Сережа, однако женился почему-то на другой, -- с какой-то потаенной грустью заметила Галя.

-- Но ведь я покаялся... Прости. -- Он хотел обнять и поцеловать Галину, но та отстранилась.

-- Не надо, ни к чему это. Да и домой уже пора.

-- Обиделась?

-- А ты как думаешь?

-- Я же сказал -- прости, если сможешь.

-- Если смогу. Пошли.

-- Я провожу тебя.

-- А потом домой через весь город? Сам знаешь, как транспорт ночью ходит.

-- Да доберусь.

Расстались вполне нормально, и все-таки неприятный осадок на душе Сергея остался. Надо же, думал он, все испортил своими поцелуями. Думал, что Галя простила, оттаяла, а она... Погоди-ка, так ведь сам должен сначала определиться -- чего же он от нее хочет?..

10

-- Привет! -- сказал Сергей, войдя утром к Шилову. -- Я, кажется, чуть задержался? -- Посмотрев на часы, виновато улыбнулся. -- Думал, вообще не доберусь, черт бы побрал эту дальнюю дорогу с нашим никудышным транспортом.

-- У тебя все? -- спросил Шилов холодно.

-- Да-а, а что? -- недоуменно посмотрел на него Никитин.

-- Скажи, мил человек, ты где это вчера пропадал? -- Голос наставника по-прежнему строг, взгляд суров. Шилов говорил с ним так впервые.

-- В поликлинику ездил, ты же, между прочим, знаешь.

-- И когда оттуда уехал? И куда?

-- Это что, допрос?

-- Не допрос, а вот где находишься, изволь ставить в известность меня или Рудакова. Понял?

-- Да в чем, собственно, дело?

-- А в том, что тебя тут вчера обыскались. В поликлинику звонили, там сказали, что уже ушел. Но в отделе так и не появился. Непорядок, -- недовольно прогудел Шилов.

"Ничего не понимаю, -- мысленно вконец расстроился Никитин. -- Ехал на работу с таким чудным настроением, и вдруг -- выговор. За что? Один раз, вернее, один лишь вечер позволил себе погулять с любимой девушкой? И так на работе днюю и ночую..." В душе росла обида.

-- Только перестань дуться, терпеть не могу. Пойми, у нас существует негласный порядок -- ставить руководство в извест­ность, где находишься. Мало ли что может случиться? Это касается всех: Рудакова, меня, тебя, всех без исключения. Теперь -- почему весь этот сыр-бор разгорелся. Вчера районный прокурор наподдал начальнику отдела за волокиту в рассмотрении тяжких преступлений, в том числе попросил внести ясность по убийству, которым мы с тобой занимаемся. Случай получил в районе большую огласку. Досталось Жихареву с Рудаковым, и Рудаков дал команду нам с тобой срочно ехать к прокурору и объясниться. А тебя нигде не найдем. Пришлось одному в прокуратуру мотать. -- Помолчал. -- Так что, позвонить было нельзя?