— Приветствую новое пополнение! Извините, что вновь приходится вас так срочно отрывать от ваших дел, но никто не думал, что приказ от верхов прибудет в этот же день, когда вы отъедите от Биркенау! Заключённый ждёт вас в барокамере! Только не могу понять, что с ней возиться?! Не проще ли с общим скотом зажарить и дело с концом?! — затараторил оберфюррер.

— Что-то ты сегодня разговорчив!? Никак почувствовал прилив сил в остатках лагеря!?

— А почему бы и не порадоваться собственно?

— Ну, кто знает? Всегда нужно быть начеку и ждать когда придёт последний миг! Ведь каждый человек задумывается — всё ли тот успел в жизни сделать или может ради чего-то лучше остаться жить! — сказал Макс.

— Это ты к чему клонишь?

— Я не клоню! Война идёт! Ребятки погибают, не щадя живота своего! Они ведь молодые совсем, как мы с тобой! Многие также не успеют оставить след после себя, понянчить сыновей, расцеловать любимых жён, состариться у жаркой печи! Война, брат!

— Это правильные слова! — поддержал парня оберфюррер, подведя друзей к барокамере.

— У тебя папироски не найдётся, а то я свои в штабе оставил?

— Да, конечно! — парень подал друзьям пачку сигарет. Как только Макс вытянул из пачки две сигареты, вернул имущество хозяину. Тот попрощался и ушёл по своим делам.

— Что будем делать? — вдруг подал голос Альберт.

— Точно не могу сказать, но, по крайней мере, сейчас с имитируем допрос, после чего мешок на голову Маринке накинем и в грузовик, а сами едем как можно дальше отсюда!

— А вдруг просекут? — друзья прикурили сигареты.

— Брат, нам главное выбраться из этого ада! То что будет, того мы не изменим!

— Ясно! Ладно! Не будем тянуть время! Как споро закончим начатое дело, так окажемся в моей квартире!

— Ты прав! Засиделись мы в гостях изрядно! Пошли! — улыбнувшись другу, Макс выбросил окурок в сторону и первым вошёл в барокамеру.

На полу плитка зелёного цвета, полностью заляпанная грязью и кровью. Стены и потолок из белой плитки, местами также запачканные кровью. По бокам стен врезаны вентиляционные отверстия, по которым поступает газ. В центре газовой барокамеры сидит девушка. Её ноги и руки скованны в медные кандалы. Лицо осунувшееся. С ресниц стекали крупные капли слёз и пота. Причёска уже давно не походила на девичью. Будто дворовой псине всю шерсть блохи закусали. Всё тело худое и грязное.

Максим подошёл к девушке. С ресниц пытаются сорваться слёзы. Присел на обои колени и прижал её всеми силами, словно родной отец собственную дочь, которую не видел уже лет тридцать, но пора дознавать.

— Что же ты творишь!? Марин, может, объяснишь, как ловкая девчушка попалась в лапы зверя!? — поинтересовался Макс.

— Я не стану ничего объяснять штабным крысам и предателям! Вы изменили родине, присягнув этому самому зверю! О вас наверняка чуть ли не песни слагают, мол, две русских свиньи оставили свой загон ради небольшой лужицы грязи в чужом дворе! Вы изменники родины и понесёте наказание! Ясно вам это!? — временами отплёвываясь, девушка говорила чуть слышно.

— Ну, нет родины! Это не наш мир, а значит, здесь мы ещё не рождены! Как ты это не поймёшь! Послушай, мы здесь лижем задницу фашистам только чтобы тебя вытащить отсюда и вернуться домой всем вместе! — Макс начал объясняться, словно нашкодивший мальчонка.

— Говори теперь! Они, как и всем предателям пообещали мир во всём мире, только у этого народа не будет больше счастья ближайшие семьдесят лет!

— Солнце, ты слышишь только себя, а то, что мы каждый день нарываемся на неопределенность, это тебя совсем не колышет! — за друга признался Альберт.

— Не называй меня так! Меня уже ничего не колышет! Скорей бы пришла моя очередь здесь сгореть! Это лучше, чем выслушивать всякий бред изменников!

— Мы спасём тебя!

— Как ты это сделаешь Макс? Вас же убьют? — вдруг переменилась в лице девушка.

— За нас не переживай! Главное чтобы хоть один из нас живым вернулся в квартиру и тем самым закрыл портал!

Я сейчас притворюсь раненным, Альберт подходит и хоронится у дверного проёма, а ты зовёшь охрану! — Максим пояснил план девушке. — Выведем тебя вместо тех двоих, а дальше будем полагаться только на коробку передач и педаль газа автомобиля!

Вдруг, неожиданно для ребят, снаружи завыла сирена. Послышались клич советских солдат и пение гильз ППШ. В барокамеру вошёл оберфюррер, чьё лицо уже врезалось в память друзей. Когда он вышел, Макс дал поручение другу действовать примерно по тому же плану, но уже без него. Времени на споры не было. Все трое вышли из газовой барокамеры и рассредоточились по сторонам.

Держа девушку крепко за руку, друзья уходили в сторону Форда. Всюду паника. Выстрелы. Взрывы. Крики. Окружённый резкой сменой обстановки, Макс стоял оглушённый непривычным обстрелом. «Штурм. Как это я сразу не догадался. Русские солдаты напирают, а фашистов становится всё меньше» — подумал Максим. Чья-то рука схватила за рукав и потащила куда-то в сторону. За стеной одного из бараков парня привели в чувство сильными хлопками ладони по щекам. Рядом вновь оказался оберфюррер.

Придя в чувство, руки Максима зацепили МР-38. Напарнику приказал куда-нибудь спрятаться, поднял ствол автомата, перезарядил и надавил на курок, уничтожая фашизм. Немцы отступали, погнав большую массу пленных в смертельный забег. Некоторым из них ещё предстояло сжечь оставшихся в живых пленников и уничтожить барокамеры, которые создавались около двух лет. Оберфюррер услышал приказ и тут же принялся его выполнять. Он побежал в сторону одной из вышек.

Максу понравилось направление его мыслей, направившись к противоположным вышкам. Парень вцепился руками в деревянную лестницу, поставил правую ногу на нижнюю перекладину и полез вверх. Из ножен достал короткий нож и напал на фашиста. Лезвие ножа врезалось ему в самый низ позвоночника. Тот всхлипнул, попытался вывернуться и ударить солдата, куда кулак Бог пошлёт, но не попал в увернувшегося противника и зашатался на краю лестницы. Толчком левой ноги Макс послал врага вниз. Мимолётный крик, шлепок о землю и тишина. Больше никто не нападёт со спины, но зарекаться не стоит.

Погибший только что воин тьмы перед полётом случайно обронил снайперскую винтовку. Макс подобрал её, прицелился и стал часто нажимать на курок, выискивая цели в серой форме. В скором времени среди немцев начался хаос. Время от времени то русские, то немцы попадали по вышке, на которой стоял Максим — только что-то невидимое просвистело возле левого уха, а что-то врезалось в правое плечо. Какая-то жидкость начала стекать по правому боку. Она, бордового цвета, просочилась через китель. Русская пехота заполонила весь лагерь. На нейтральную территорию входили танки. Третий танк в пятом ряду отъехал от остальных и повернул своё дуло в сторону вышки Максима. Ловя особенный момент, парень повесил винтовку на левое плечо и начал слазить. Где-то трахнуло дуло танка, из которого ядро уже летело поцелуем смерти. Одна из опор разломилась и ухнула вниз. Макс заторопился спускаться по лестнице, но было уже поздно. Несколькими секундами позже, затрещав досками, вышка вместе с солдатом упала на один из бараков. Макс влетел в уже проломленную крышу, словно футбольный мяч в ворота. "Носом пропахал" деревянный пол чердака. В голове шум и тьма — контузия. На улице продолжался бой, но почти везде слышались голоса русских солдат. Последнее, что Макс услышал — «За родину! За Сталина».

Вот и всё! Я принёс себя в жертву и этим поставил точку моим приключениям! В этот печальный конец истории я больше переживаю за ребят! Надеюсь, они добрались до Кракова! Маринка откормится! Альберт вернётся к деревянным мечам! Оба со временем забудут своего спасителя! Плечо! Как же оно жжёт?! Смерть коснулась меня своей костлявой рукой и теперь забирает в свой подземный мир! Прощай мой ласковый клён и далёкий от этого мира дом! Мне вас всех будет так не хватать! Теперь родители хлебнут горьких слёз, узнав о гибели второго сына! Тётка не попьёт со мной прохладного хмельного пенистого пива на мой День рождения! Мне больше не придётся целовать девчонок и петь им о безответной любви под гитару! Мне больше не пожмут руки незнакомцы в уважение! Самое страшное, что никто не придёт к тебе на могилу и не поставит букетов хризантем потому, что ты не рождён ни в том мире, ни в этом! Но я не перестаю думать о выздоровлении!