Город большой — по территории ничем не уступал Рязани двадцать первого века. Путики случайно заблудились на торгу, где Серафим купил для Максима карманный нож у одного кузнеца. Французское качество товаров спокон веков славилось. Особенно валирийская сталь с окантовкой яшма золото. С городской площади послышался горн. Люди начали убирать свои товары с лотков и скрываться в своих будках. Через рынок пробежало несколько дружинников — похоже, сотников — в полном обмундировании. Троица села на коней и поскакала в сторону горна, где собралось немало народа. Оратор, стоявший на выступе, прокричал, что к городу подступили войска крестоносцев.

Серафим позвал путников за собой и погнал лошадь в галоп прочь из центра города к северным воротам. Возле забора ребята нашли лаз, открыли его и вошли внутрь с лошадьми. Прошли около четырёх часов пути по таинственным поворотам и перекрёсткам, пока не вышли к границе леса, возле которого возвышается многометровая гора. На вершине её возвышается могучий Монсегюр. Путники прошли, миновав Тулуз, Русельон, Гаскони и один из аристократических город Комменж после Лангедока.

Осень продолжала ликовать. В Пиренеях было уже прохладно, но пот ручьём заливал глаза и щёки. Воины приблизились к подошве горы, спрыгнули с лошадей и принялись лезть в подножие. Ноги гудели от усталости. Карабкаться по этой невысокой, но крутой горе становилось всё труднее. Чуть ниже Макса пыхтели Марина и Серафим. Минута на передышку. Эта минута показалась незаметно пролетевшим часом. Мышцы уже сковывало от тёплой боли и натуги, протянув троицу на немалое расстояние по склону. Передохнув и отдышавшись, головы путников вновь поползли вверх. Рывок. Рывок. Ещё рывок и ребята оказались на вершине. Макс посмотрел вниз. До подножия примерно тысячу метров, но ввиду слишком крутого склона — земля кажется, немыслимо далеко, будто гора вместе с замком летит где-то в небесах.

Вершина горы почти целиком занята длинной серой стеной замка. К узкому входу вела деревянная лестница, по которой путники и поднялись, покорив высоту. Внутри Монсегюр производил странное впечатление. Он напоминал выполненный из камня макет корабля — галеона или огромной каравеллы. Низкая квадратная башня на одном конце; длинные стены, выгораживающие узкое пространство посередине и тупой нос, напоминающий форштевень корабля. Двор оказался довольно узким. Прямо напротив главного входа во второй стене пробит такой же узкий и низкий переход. Он вёл на противоположную оконечность площадки, венчающей гору. Здесь едва хватало места для узкой тропинки, которая вьётся вдоль стены и обрывается пропастью. Именно к этой тропинке и крутым склонам горы, около вершины лепятся каменные и деревянные домики, в которых обитли защитники Монсегюра, избранные катары, члены их семей и крестьяне из лежавшей у подножия горы деревушки. Не меньше пятисот метров отвесной скалы отделяли героев от первого порога, с которого затем можно спуститься к подошве горы.

Посередине небольшого дворика стоял мужчина старческих лет в белом платье с нашитым красным крестом. На поясе старца, в ножнах, красовался нехитрый кинжал, рукоять которого сверкала блеском золота. В правой руке он держал посох, что много лет таскал за собой по разным землям.

Его окружали несколько воинов. Кто держал в руках меч из доминиканской стали, а у кого с плеча свисал яблочный лук. Третий ратник при себе не имел оружия. Старец что-то показывал на пальцах рук и время от времени указывал на стену крепости. Его седая борода трясётся от надрыва голосовых связок, словно ядовитая змея, извивающая свою жертву. Троица подошла ближе к старцу.

— Олухи! Я вам в тысячный раз говорю, созывайте всех на стены замка! Купец врать не будет, тем более пораненным! У него от страха так колени тряслись, что лгать ещё долгие годы не сможет! — исходил в истерике старец.

— Ваш кучер на придумывал всякой ереси лишь от того что его вместо уплаты за товар просто пинали!? — доказывал своё тот, кто стоит пред старцем без обмундирования.

— Добрый вечер, Ваше преосвященство! Просим прощения, что отвлекаем Вашу мудрость от поиска правды, но к всеобщему сожалению, крестоносцы уже подступили к воротам Лангедока. Пока мы спасались бегством, они, скорее всего, уже ворвались в город! Готовьте всех, кого только можно! Силы идут немыслимые! — воин вмешался в спор, услышав знакомую тему.

— Дорогой, Бертран Марти! Нельзя верить этим чужеземцам! Вы посмотрите, во что они одеты?

— Встречают по одёжке, а провожают по уму! — выпалил народную поговорку Максим.

— Вот! Что я говорю? Не успев зайти в наш дом, какие-то заговоры шепчет? — вновь с умничал воин.

— Молчи! Нельзя так с гостями! Ступай подобру собирать воинов! Живо! — отрезал старец.

— Слушаюсь! — поняв свою неправоту, воин откланялся и увлёк остальных участников спора за собой.

— Простите, гости дорогие, за грубость моих людей! Пройдёмте в мои владения и по дороге поговорим — в разговоре время веселее льётся! Так что там у вас произошло, гости дорогие?! — извинился перед нами за воинов старец.

— Бывали мы в Лангедоке проездом, милейший Бертран Марти! После долгого перехода и конного галопа изрядно устали! Хотели там остановиться на постой до завтрашнего утра, но на центральной площади зазвучало било! Народу тьма! На помосте человек вскрикнул, что к стенам города приближается отряд крестоносцев! Мы с другами не стали слушать дальше, а сразу сюда с предупреждением! — поведал Серафим.

— Вот как! Где доказательства, что именно крестоносцы на подходе, а не какие другие племена?! — поинтересовался Бертран, проходя по улочке мимо домов.

— Два дня назад возле пещеры на границе Франции на меня наскочил дозор их! Но вот этот молодой человек спас меня от варваров! Спаси Господь его душу! — старец указал кривым указательным пальцем в сторону Максима и продолжил. — Вот эта железная штука умеет выплёвывать иглы, которые врезаются в тело врага и в един миг лишают того жизни! Не нужно походить на расстояние руки!

— Ого! Так откуда же ты, чужеземец?

— Мудрый Бертран Марти! Он из другого времени! Это слишком длинная история для усталых путников! Разреши выпить хорошего вина, молодым себя побаловать с дороги да в сон провалиться, а поутру наедине поведаю!

— Хорошо, Серафим! Сейчас я повелю, чтобы вам отвели комнаты и ключевое блюдо туда внесли! — Бертран открыл деревянную дверь и пригласил гостей внутрь каменного двух этажного терема.

Лакей подошёл к троице и попросил следовать за ним. Путники, долго не думая, пошли за слугой, поднялись по каменной лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору до конца. Дверь в комнату распахнулась и… в комнату вошли только двое — Макс и Марина. Серафиму отвели другую комнату. Чуть в стороне напротив «номера» бывалых друзей.

Судьба. Кто она такая? Баба, которой никогда не хватает мягкости и терпения. Вот опять Макс остаётся с верной подругой из двадцать первого века в светёлке тет-а-тет. Всё начнётся с горячего омлета и терпкого соблазнительного белого вина и закончится жёстким сексом. «Почему жёстким? Всё очень просто — путь от квартиры Альберта с начала всего путешествия занимал около года тишины — мысленно сам себе и спросил и ответил Максим». Но катары…

Катары, как и манихеи, верят, что вселенная является ареной вечной борьбы сил Света и Тьмы.

Размышления прервались кротким нежным поцелуем в щетинистый подбородок. Он опустился до ворота. Чьи-то сладкие зубки укусили Максу за мочку. Чей-то шаловливый язычок просочился в ушную раковину, щекоча пленную душу влюблённого бунтаря. Кто-то помогал своим рукам расстегнуть на груди воина рубаху. Макс поддался влечению и ответил тем же самым, поймав губами губы Марины. Не выдержав порыва страсти, девушка обхватила шею мужчины обоими руками и повалилась на кровать. Ещё миг и воин утонул в её объятьях, укрыв уже нагие тела мягкой тёплой периной.

На следующий день, то есть ночь, Макс проснулся от резкого удара со стороны улицы. Воин вскочил с кровати как ошпаренный, надел серые порты, опоясался оружием и выбежал в коридор. На лестничной площадке столкнулся с Бертраном, который в панике что-то шептал. Со стороны коридора послышались шаркающие шаги и кряхтение Серафима. Максим посмотрел на старца и увидел в его глазах ужас случившегося. Но что именно произошло, знал только он.