Клариса смотрит на меня также, как и последние подходившие к нам девчонки — как всегда смотрит женская сторона знати в Сомнии. Будто они хотят завоевать меня или быть завоеванными.

Это раздражение исходит от фейских женщин; внимание на смертных особ я не обращаю.

— Дес, это…

Время для общения, думаю, окончено.

Я беру Калли за руку без предупреждения, оттаскивая ее от «друзей», которые думают, что, подобравшись к нам как можно ближе, могут как-то задействовать в наших отношениях.

Отношения. Спину покалывает в суставах крыльев. Черт, пугает, что я могу вот так просто привыкнуть к этой фразе.

— Куда мы? — спрашивает Калли, поспевая за мной.

— На танцпол. — Там я могу держать ее ближе к себе и притворяться, что этой ночью мы являемся всем, что я отрицал для себя.

Парочки расходятся, когда мы присоединяемся к ним. Даже здесь, среди многообещающих видов, мы сильно выделяемся.

Калли догоняет меня.

— Маразм какой-то с ними, — говорит она, имея в виду студентов, которые решили, что в одиннадцатом часу с ней все-таки стоит пообщаться.

Чтоб провалилось это место.

— Скорее адские муки, — говорю я, — а я привык к таким мероприятиям. — Фейри — двуличные ублюдки; сначала они льстят тебе, а потом пытаются разрушить твою жизнь. Эти дети даже потягались бы с ними. — Спасибо хоть на том, что я не учился в старшей школе.

Я встаю на танцпол, пока свет свечей мерцает на наших телах. Это мое королевство — пот и танцы, алкоголь и острый адреналин от принятых решений. Хоть я и не правлю людьми, магия, заполняющая воздух, рассекает кожу, притягивая самую дикую сторону все ближе и ближе к поверхности.

— Ты никогда не учился в старшей школе? — удивляется Калли.

Запах заточающих пещер Арестиса, звон ударов мечей, когда я пронзил врага; взгляд отца, когда убил его…

— Меня немного… необычно воспитывали, — обобщаю я.

Громкая музыка вокруг нас затихает, и начинается мелодия, которая сладко и медленно тянется — до боли человеческая. Она так не похожа на музыку из Потустороннего мира. Там наши песни наполнены силой, которая подпитывает заклинания и будит магию.

Глаза Калли сразу же становятся с блюдца, хаотично мечась из стороны в сторону, когда слышит песню о любви. Я почти улыбаюсь от ее вида.

Я кладу руку ей на лопатку, и ее обнаженная кожа касается моей. Она скованна в моих объятиях, боясь двинуться.

— Обними меня за шею, — говорю я ей спокойно.

У нее занимает почти вечность, чтобы сделать это, отчего ощущается каждая секунда. Но, когда ее пальчики касаются задней стороны моей шеи, я чувствую как плыву — фейская сторона зудит пробудиться от ее ощущения.

Калли одаривает меня нервной улыбкой, отчего я похож на волка, который собирается съесть Красную Шапочку.

Моя пара решается принять вечер — самое время для похищения невест.

Я убираю мысль из головы, и все, что остается, это удары сердца в моей груди.

— Расслабься, ангелочек. — Я глажу ее спину.

Моя грудь страстно жжется, когда чувствую ее тело рядом со мной.

Любовь. Это любовь.

Я околдован изгибом ее губ и тем, как свет играет у нее в глазах. Ее ранимостью, потому что только Калли может проводить со мной сотни ночей и все еще быть неуверенной насчет моих чувств к ней. Желанием купить ей чашечку кофе и несколько макарун просто, чтобы увидеть ее улыбку, или станцевать домашний танец вокруг стола, чтобы услышать ее смех. Всеми ночами, в которые не посещал ее, потому что боялся, что она будет видеть меня как и каждого обычного мужчину в ее жизни. Моментами, чтобы прижать ее ближе, когда она плачет, потому что ее боль становится моею, и весь мир не встанет на свое место, пока она не пройдет. И предельно ясно, что все эти вещи не могут продолжаться вот так последующий год.

Я не могу продолжить быть с ней друзьями. По правде говоря, за последние месяцы я не был ей просто другом. А позволил быть нам чем-то большим, чего мне не стоило делать. Калли заслуживает прожить оставшиеся года в старшей школе и отбиваться от мальчиков. Она заслуживает некое подобие нормальности — Калли никогда не получит этого со мной.

Если быть честным, я — не святой. Не в моем характере держать пару на расстоянии вытянутой руки. Я — фейри; я беру то, что хочу и когда хочу. Я поощряю пьянство, секс и романтику, и прямо сейчас Калли — все мои самые худшие пороки, переплетенные в одну ветвь.

Сирена хмурит брови.

— Что-то не так?

Я опускаю на нее взгляд.

— Все, ангелочек. Все не так.

Май, семь лет назад

Остальной вечер проходит где-то между наслаждением и болью. К тому времени, когда мы покидаем танцы, щеки Калли уже горят, и блеск от пота покрывает ее кожу.

У меня возникают очень неприличные мысли, отчего еще мог бы появиться пот.

Калли хромает, выходя из временного бального зала Академии Пил, сбросив каблуки через минуту. Ее ступни красные и воспаленные; я даже вижу несколько мозолей.

И хвастливый плохой Торговец понятия не имел, что у нее болели ноги. Класс.

Не колеблясь ни секунды, я хватаю Калли и перекидываю ее через плечо.

— Дес! — визжит она, извиваясь в моих руках, пока я несу ее по коридору школы и выношу через дверь.

— Не веди себя так, будто не намекала мне об этом всю ночь, — говорю я, подмигивая школьнице, которая слышит нас. Девушка краснеет и одергивает голову.

— Неправда! — заявляет Калли, сгорающая от стыда.

Я подавлю желание прижать ее сильнее. По правде говоря, я наслаждаюсь тем, что ее тело находится так близко к моему.

Она рычит мне в волосы.

— Ты можешь опустить меня.

— А что я получу взамен?

Калли издает длинный и страдальческий выдох.

— Надо во всем заключать с тобой сделки?

— А ночь темна? — спрашиваю я ее риторически, проходя по лужайке к общежитию.

Кровь закипает от наполненного вечера магией. Она течет по венам, направляя мысль в русло порока.

Я просто мог бы переправить нас в ближайшие лей-линии. По ним мы бы за секунды добрались до Потустороннего мира. Калли могла бы жить там со мной, далеко от лицемерных ровесников и плохих воспоминаний

Я мог бы быть ее, а она — моей.

Крылья начинают проявляться, поэтому мне нужно успокоить мысли.

Контролируй себя, Флинн.

— Там, откуда ты, звезды одинаковые? — интересуется Калли.

Я оглядываюсь на нее через плечо и вижу, как она смотрит в ночное небо. Большую часть времени Остров Мэн покрыт туманом — особенно вдоль побережья, где и находится Академия Пил. Сегодня, однако, небо чистое, и видно звезды, далеко сияющие над нами.

Я трясу головой.

— Нет, они разные.

— Почему? — спрашивает она апатично.

— А почему нет? — переспрашиваю я.

Это вызывает у меня улыбку. Калли поворачивается ко мне лицом.

— Однажды ты дашь мне прямые ответы, — она говорит это так уверенно, что я должен забеспокоиться. Магия живет в словах также как и в других вещах. Веря во что-то достаточно сильно, ты воплощаешь это в реальность.

Возможность, что я однажды поделюсь секретами с парой, пугает… пугает и будоражит.

После нескольких протестов Калли, я опускаю ее вниз, и мы добираемся до ее комнаты. Я исчезаю на некоторое время, чтобы пройти мимо бедолаги, которая следит в холле общаги за теми, у кого и у чего есть члены, чтобы те не прошли через парадную дверь.

Прямо сейчас этаж студенческого здания можно посчитать за город-призрак. Тут вообще никого нет. Единственное, что здесь осталось от обитателей, это разбросанная косметика по всем коммунальным ванным комнатам и мерзкий запах из-за множества смешавшихся духов.

По Калли видно, что ей вообще по фиг на то, что люди, с которыми она прожила прошедший год, веселятся где-то без нее. Нет, она просто выглядит довольной, находясь рядом со мной.

Калли поворачивает ключ и открывает дверь, заходя в комнату.

Я колеблюсь позади нее, потому что насыщен вечерней магией; мое тело пульсирует ею. Я бы мог опустошить целую бочку сильнейшего алкоголя Потустороннего мира — эффект был бы почти такой же. Эгоистичные, жадные; мысли фей постоянно давят на меня. Если останусь, то обязательно сделаю то, о чем буду сожалеть.

Оставь ее здесь. Скажи, что тебе нужно идти и покинь это место, пока не стало слишком поздно.

Калли поворачивается ко мне; каждый ее дюйм понемногу сокращает во мне решимость. Она хватает руку и тащит меня внутрь, не предоставляя мне выбор.