Он вежливо отошел подальше, туда, где была трава и сел. Он наблюдал за ней. Непринужденная обстановка - лучше не бывает. Эл стояла, широко расставив ноги, ступни были в песке. Курк видел ее спину, но этого было достаточно. Уверенность виделась ему в этой позе, спокойствие. Она видела свой родной мир. У нее были годы, чтобы соскучиться. Рассел сомневался, что она также спокойна внутри.

   Эл стояла долго. Рассел смотрел ей в спину и не представлял, как мешал ей насладиться пейзажем. Эл терпела этот взгляд, сколько могла, потом решила уйти в дом.

   - Что вы чувствуете? - спросил Курк, когда она проходила мимо.

   - Усталость, - ответила она, встала рядом и опять всмотрелась в даль. - Говорите мне "ты". Субординацию вы не нарушите, здесь не перед кем. Две недели я буду отдыхать и не улечу с острова, только, если наскучит, что мало вероятно. Скучать здесь невозможно. Вы тоже можете слетать куда-нибудь, нет нужды следить за мной воочию, у вас есть надежные системы.

   - Я говорю "вы" из уважения, - пояснил Курк. - И перестаньте считать меня соглядатаем.

   - У-у-у, вы начитались древней литературы, инспектор. Соглядатай. Готовились.

   Она была права. Он действительно пересматривал разделы по истории. Он изучал язык, которым она могла владеть. Уловка сработала.

   - Значит, вы из прошлого? - озвучил он свою мысль.

   - Как вы отнеслись к этому известию? - спросила она в ответ.

   - Был поражен. Не поверил. Как это вышло?

   Эл, наконец, обернулась. Ее карие глаза блеснули.

   - Все что я скажу, пойдет в рапорт, а сейчас я не хочу объясняться. Вся эта возня очень мне надоела. Я предпочту отдых. Можно?

   - Я хочу помочь, и открыто говорю об этом. Рапорта, пока, не будет.

   - Единственное, чем вы можете помочь - объективностью. Никаких пристрастий и увлечений. Вы хороший человек, поэтому я не хочу, чтобы вы пострадали. Я доверила вам тайну, распорядитесь ею разумно. Ведите расследование, наблюдайте, собирайте факты. Только не угрожайте мне, как Донован, а то я разозлюсь.

   Она не дождалась ответа и пошла широким шагом к дому.

   Том был в лаборатории. Эл спустилась к нему и спросила:

   - Тут еще есть нормальный душ?

   - Да. Где и обычно. Твоя одежда в шкафу, я приобрел кое-что. Контейнер - там же.

   Эл подошла и облокотилась на стол.

   - Что моделируешь на этот раз?

   - Двадцатый век. Самый конец.

   - Специально?

   - Да. С момента твоего исчезновения многое изменилось. Думаю, тебе будет интересно, - сказал он.

   - Ты будто мысли мои читаешь.

   У Тома все дрогнуло внутри.

   - Наши интересы совпадают? - спросил он.

   - Да. Пока я не знаю, как это осуществить. Не сразу

   Она удалилась. Том решил навестить инспектора.

   - Вы голодны? Скоро будем ужинать, - сообщил он. - Вам удастся поесть настоящие продукты, а не синтетику. То, что ели наши прадеды. Это даже не гибриды.

   Реакция Рассела выбила его из равновесия.

   - Том, вы хоть от части понимаете, что ее здесь ждет? Это не отпуск, - пристально глядя на историка, сказал Курк.

   Он был напряжен и не казался грузным увальнем, взгляд был не сонным, а резким.

   - Я знаю, что ей будет очень тяжело. Исход всей этой истории целиком зависит от нее. Ни вы, ни я, ничего сделать не сможем, а если что-то и сможем, то это лишь облегчение, а не решение вопроса. Рассел, не поддавайтесь эмоциям, это плохо кончиться. Делайте свое дело, я буду делать свое, а Эл пусть сама найдет выход, потому что кроме нее - некому. Поверьте, мы знаем одну Эл, а она может оказаться другой. Никто, даже она сама, не знает, на что способна. Эта особа весьма многогранна. Она осмелиться на то, что нам покажется безумством. Осторожно, инспектор, я сейчас говорю не для рапорта. Успокойтесь и дайте ей передышку. Не спросили, сколько суток она опять не спала?

   - Сплетничаете? - Эл вышла на террасу в легкой блузке и брюках. - "Эта особа" зовет вас ужинать. А если мозги кипят от нетерпения, мокните свои головы в океан.

   Ужин состоял из свежих фруктов и овощей, настоящего риса и чая. Они сидели за маленьким столиком и все трое сосредоточенно жевали.

   Курк питался иначе и пробовал всего понемногу, опасаясь за желудок. Эл ела с закрытыми глазами, удовольствие было написано на ее лице. Прежде чем отправить кусок в рот она принюхивалась и облизывалась, потом отправляла рот и издавала сладостный вздох. Том переставал периодически жевать и смеялся над ней. У Курка к середине трапезы при взгляде на нее сводило скулы.

   - Том, я хочу обыграть тебя в шахматы, - доедая яблоко, сказала Эл.

   - Ни за что, - парировал историк.

   - Если вы сыты, инспектор, предлагаю быть нашим секундантом. Шахматы - это древняя тактико-стратегическая игра... - стал объяснять Том.

   - Не надо. Я знаю, что такое шахматы, - сказал Рассел.

   - Тогда к столу! - воззвала Эл.

   Они достали настоящую доску и старинные антикварные фигурки. Игра началась.

   Эл проиграла партию через полтора часа.

   - Я слишком устала, - оправдывалась Эл. - Том, у тебя найдется сухое дерево на этом островке жизни и изобилия? Страсть как хочется костер запалить.

   - Я это предвидел. Рассел, вы когда-нибудь жгли костер?

   - Нет, - пожал плечами Курк. - Ни к чему было.

   - Вы не попадали в катастрофы, не бродили в одиночку в лесу, не охотились? - удивилась Эл.

   - Никогда, - ответил Курк.

   - Вы родились инспектором, - заключила Эл. - Это надо исправить.

   Затея Расселу не понравилась, он был воспитан в других условиях.

   - В двадцатом веке это уже было развлечением для так называемых цивилизованных людей. Сейчас об этом вообще никто не думает. Хотя не стоит обобщать, люди разные, - размышляла Эл.

   - А что обычно в вашем времени делали с костром?

   - Грелись, готовили еду, пели песни. Много чего.

   - Песни? - спросил Рассел. - Ты умеешь петь?

   - Все умеют петь. Люди не могут не петь, если только у них не черствая душа. Идите за мной, - позвала она.

   Они нашли место для костра. Эл выбрала пятачок, где ветер дул не сильно. Тщательность и быстрота, с которой она развела огонь, говорили об опыте, в космосе такому не учат. Рассел наблюдал ее манипуляции и думал, что так она спасается от мыслей о надвигающихся проблемах.

   - Ты хотела спеть, - сказал Том. - Спой что-нибудь, какую-нибудь древнюю песню.

   Эл задумалась. Наступила полная тишина, только костер потрескивал, нарушая молчание. Эл подняла голову и запела, на незнакомом языке. Она обладала тонким и чистым голосом.

   Рассел оцепенел, он не мог представить ее поющей, это было трогательно, черты лица смягчились, пела она с воодушевлением.

   Он покосился на Мисса, тот сопереживал Эл и ловил интонации. Его лицо печальное с грустной улыбкой меняло выражение, он двигал бровями, смотрел на воспитанницу с нежностью, как отец на дочь.

   Эл закончила петь и закрыла глаза. Они некоторое время молчали.

   - О чем песня? - спросил Том.

   - О любви, - ответила она. - Самые красивые песни всегда о любви.

   - А язык? - спросил Курк.

   - Русский.

   На Курк осознал, что ему, человеку совсем не сентиментальному, в эти мгновения стало хорошо на душе. Его, как и двоих присутствующих ненадолго посетило состояние отрешенности, они переглядывались, но ничего не говорили. Эл замерла, снова обратив взгляд в сторону океана.

   Рассел почувствовала, как останавливается поток событий, и уходят заботы. За много лет работы в его жизни не было такого дня, как сегодня. Он никогда не прыгал в воду с борта катера, не приручал дельфина, не проходил сквозь время, он ничего в жизни не делал, кроме своей работы. Он исследователь-аналитик, его дело - искать и сопоставлять факты, делать выводы, исследовать. Но это лишь теория. Он словно не жил. Его натуре чуждо безрассудство, он мыслит в строго определенном направлении, и если признаваться себе в чем-то в такой момент, то он признал бы, что в его жизни нет романтики. Он по-доброму позавидовал Эл.