До Самсонова не сразу дошло, что это фамилия Димы. Он уже стал забывать фамилии одноклассников.

– Что?! Не может этого быть!

– Есть доказательства.

– Вы могли бы меня принять через пятнадцать минут?

– Хорошо. Выпишу вам пропуск.

…Ни слова не говоря, Пашков протянул Самсонову полиэтиленовый мешочек, в котором был небольшой круглый предмет.

– Это часть украшения, что-то вроде бус или ожерелья из вашего клада. Остальные части украшения почти целиком находились в горшке. Когда вы были без сознания, следственная бригада проводила досмотр вещей и личный досмотр у всей вашей группы. Пистолет-то ведь так и не нашли, если не считать того газового, что видели у вас в рюкзаке. «Монетка» была у Костырина в кармане, но тогда никто не обратил на нее внимания. А потом, когда обнаружилось содержимое горшка, кто-то вспомнил об увиденном. Нашли ее у Костырина дома. Он ее не успел спрятать.

– А как он это объясняет?

– Что нашел ее в траншее, когда упал в нее еще до вас.

Виктор кивнул головой.

– Все правильно. Я видел эту какую-то штуковину у него в руках, еще до того, как на нас налетел табун. Думаю, что и девчата это подтвердят. Вы вытянули пустышку, Пашков. Да и вообще: Димка – убийца, это смешно. Мне кажется, если бы ему поручили курице голову отрубить, он бы потерял сознание.

– Подпишите заявление.

– А как насчет неприкосновенности?

– Он же ваш друг.

– Ладно, друг не друг, но не убийца. Давайте бумагу. А как Валентина и Ольга? Вы с ними-то беседовали?

– Они этого не помнят. Они ничего не помнят. Говорят, спали. Но улика действительно плевая. Тут я с вами согласен. Выпустим вашего Костырина.

– Мне можно посмотреть на мою находку? Я-то ее толком на свету и не видел.

– К сожалению, не сегодня. Мы отдали ее на экспертизу. Надо выяснить, не касался ли кто этих вещей помимо вас и Провоторова.

– Скелет гробокопателя нашли?

– Нашли. Судя по вещам, найденных при нем – конец девятнадцатого столетия. У него была шахтерская лампа-коногонка примерно того времени.

– Не дожил мужик до светлого будущего. А все золото.

– Да, не судьба. – Пашков встал. – Мы будем вас информировать о ходе следствия.

– Зачем же так официально?

– Если вы думаете, что мне нравится расследовать дело, к которому косвенно причастен депутат Госдумы… Начальству не нужно ни малейшего скандала. Думаю, вы и сами кое-где надавили, чтобы прикрыть дело…

– Ерунда.

– Значит, так думают власти. А я уверен, что убийца кто-то из вас четырех…

Пашков вытащил из папки и бросил на стол цветной снимок. Виктор вздрогнул. На полу каюты катамарана лежал убитый в своем дурацком бушлате с «адмиральским» эполетом. Самсонов вздохнул.

– Ищите и обрящите, толцыте, и отверзется». Бог в помощь, товарищ следователь. Но роете вы не там.

– Не всем же быть удачливыми кладоискателями. Это из Библии?

– Да.

На следующий день хоронили Провоторова. Виктор вызвал служебную машину и поехал на кладбище. Против ожидания, у покойного оказалось много друзей. Подъезжали роскошные лимузины, из которых солидные мужики вытаскивали громадных размеров венки и охапки цветов. Из знакомых Виктора на кладбище была только бывшая жена Николая – Валентина. Как и Виктор, к родным Николая – матери и сестре – она не подходила. Видимо, после развода, отношения между ними были прерваны. Валентина выглядела спокойной. Положила четыре гвоздички на свежую могилу, отошла к соседней оградке, где стоял Виктор, и попросила у него сигарету.

– Нашли убийцу? – спросила она бесцветным голосом.

Виктор пожал плечами:

– Нет, и вряд ли найдут. Мне кажется, милиция умеет раскручивать только бытовуху. Или когда что-то становится известно стукачам. Тут нет ни одного, ни другого.

– Ты на машине? Подвези до дома.

К ним подошла сестра Николая:

– Ждем вас на поминках. Вы ведь Виктор, одноклассник Николая? – Самсонов кивнул. – И ты приходи, Валя.

– К сожалению, не смогу быть, – извинился Виктор. – У меня сегодня очень напряженный день. Но я вскоре обязательно зайду к вам.

Сестра отошла.

– Надо же, простила, – усмехнулась Валентина. – А ведь считала меня главной виновницей всех бед Николая. На поминках я тоже не хочу быть. Так подвезешь?

Возле дома Валентины Виктор передал ей визитку.

– Будут проблемы – звони. Все-таки я кое-что стою в этом городе.

Виктор солгал насчет крайней занятости. На самом деле у него не было никаких срочных дел. Он был в каникулярном отпуске. В отличие от большинства других членов левой фракции, Самсонов никогда не тратил личное время на «работу в массах», что поначалу вызывало раздражение у местной парторганизации. Однако с этим приходилось мириться, так как Виктор не был членом партии. Пять лет назад его, инвалида войны в Афганистане, уговорили баллотироваться в Государственную Думу по одномандатному округу от одной патриотической организации бывших военных. Реальных шансов пройти в депутаты у Самсонова не было. Но в последний момент перед выборами вдруг скоропостижно скончался выдвиженец компартии. И областная парторганизация КПРФ решила поддержать кандидатуру Самсонова, как наиболее для них приемлемую. Виктор прошел в Думу, стал членом фракции коммунистов и достаточно дисциплинированно вел себя, когда дело касалось принципиальных вопросов. Но от чисто партийной работы, которая вызывала у него ужас еще в бытность членом КПСС, Самсонов нарочито дистанцировался, предпочитая вести любые контакты с «массами» исключительно через средства массовой информации. Благо, что писал он неплохо и дружил с журналистами.

После того как Самсонов повторно прошел в Думу с большим перевесом над противниками, у местных коммунистов окончательно пропало желание сделать Виктора полноценным партийным функционером. В конце концов, смутные социалистические или даже социал-демократические взгляды Самсонова на общественное устройство даже представляли определенную опасность для пропагандистов чистоты учения. С другой стороны, через Виктора, с его репутацией умеренного политика, парторганизации было удобно вести диалог с местной властью.

Похоже, что и на самом деле власть, не прекращавшая все пять лет осторожных попыток отколоть Самсонова от рядов оппозиции, решила прикрыть дело об убийстве Провоторова, довольствуясь версией случайного нападения какого-то бомжа. Во всяком случае, в прессе об этом было только несколько строк в криминальной хронике, без какого-либо упоминания о депутате и других одноклассниках убитого.

Однако тайна случившегося не оставляла в покое Самсонова, и вместо работы над статьями, обещанными в ряд изданий, он бесцельно шатался по углам своей однокомнатной холостяцкой квартиры.

Самсонов был закоренелым холостяком. В молодости потеряв ногу в Афгане, он поначалу стеснялся женщин. Однако затем понял, что его инвалидность ничуть не мешает интимным отношениям, более того, создает удобный предлог уходить от серьезных отношений. («Ну, рассуди сама, – убеждал он очередную пассию, – куда мне, инвалиду, создавать семью?»).

Но теперь тишина в квартире досаждала Виктору. Надо было с кем-то поделиться роившимися в голове версиями о происшедшем. Больше всего Самсонов опасался, что убийство одноклассника каким-то образом связано с его депутатской деятельностью, является неудачной попыткой выхода на него каких-то сил. Каким образом? Виктор понял, что он в сущности ничего не знает ни о Николае, ни о других своих одноклассниках, участвовавших в трагическом пикничке. Николай, показавшийся ему спустя двадцать лет после школы открытым, компанейским человеком, оказался человеком с подмоченной репутацией. А кто другие – Дима, Валя, Оля?

Может быть, еще раз поболтать с Димкой? Где его найти, он знал – в пивнушке возле их школы. Димка вовсе не был пьяницей, но ежедневное выцеживание двух кружек пива вошло у него в плоть и кровь. Именно в пивнушке Виктор впервые встретил Диму после многих лет, а когда рядом оказался и третий одноклассник, Николай, судьба похода на катамаране была решена.