– Да вы поймите! Я и вправду только вчера приехал с последним рейсом! Впервые слышу про комендантский час, – снова начал Джейк в надежде на благоразумие полицейского, – проводил девушку и нарвался на каких‑то подонков… У меня всё украли! Все документы и деньги тоже!..

– Эту песенку ты будешь комиссару петь, ясно! – перебил его сержант, а потом добавил с усмешкой: – Попытаешься бежать – убью! Одна игла в голову, и ты умрёшь через полсекунды от шока!

Джейк в ответ вздохнул с усталостью и отчаянием: второй выстрел из парализатора за одну ночь! Это уже слишком для него… Ну и пусть катится к чёрту! Спорить ещё! В конце концов, есть же идентификационная капсула. Пусть по ней определяют в участке, раз уж документов нет, и на слово никто не верит.

Взмахом ствола вверх‑вниз Лостер приказал Джейку опустить руки. А Краулер, схватив за плечо, повернул задержанного к себе лицом и сомкнул на запястьях Джейка наручники. Всё так же под прицелом потащил до машины.

– Надеюсь, вы учтёте потом, что я не оказывал сопротивления при аресте? – произнёс Джейк, сидя на заднем сидении и глядя, как Краулер включает коды замков на всех дверцах. Лостер не ответил, только отгородился от арестованного прозрачной стенкой, поглощающей все звуки.

* * *

Широкий браслет со встроенными датчиками охватывал запястье, чуть сдавливая руку, а присоски плотно прижимали датчики к коже, не оставляя зазора. Комиссар, нажимая на кнопку дистанционного пульта, посмотрел на экран компьютера. Джейк, сидевший у стола на жёсткой и неудобной табуретке, не мог со своего места видеть экран, но по тому, как вытянулось и посуровело лицо комиссара, понял: что‑то не то!

– Слушай‑ка, парень, – произнёс комиссар, переведя взгляд с экрана на Джейка. – Ты какого чёрта мне голову морочишь?! Ведь ты даже в память Общей Системы Регистрации не внесён!!!

– Я?!!! – Джейк дёрнулся, пытаясь взглянуть на компьютер. Но комиссар строго глянул на него и прикрикнул: – Сиди, не дёргайся!

– Мне вживляли капсулу, как и всем, на третий день после рождения, – произнес Джейк после секундного молчания. Комиссар даже не слушал его, работал за компьютером, только щёлкали клавиши с сухим щелчком, и попискивал курсор, бегущий по экрану вслед за строчками очередного запроса.

– Может быть, сбой в программе? – предложил Джейк неуверенно. – Перед полётом, в регистратуре, с моей капсулы считывали все данные…

– Твоего имени нет в списке пассажиров со всех рейсов за вчерашний день, – сказал комиссар, глянув на Джейка поверх дисплея, – следовательно, ты ниоткуда не прилетал, а врёшь мне тут сидишь, да?

– Я прилетел вчера, на последнем челноке, с последним рейсом, – начал снова Джейк свой рассказ таким голосом, будто устал уже который раз повторять одно и то же. – Понимаете, я был всего один, кто ехал на Гриффит, и меня взяли на челнок‑грузовоз. Не на пассажирский, а на грузовой, понимаете! А регистрацию я проходил на Ниобе перед отправкой… На орбитальной станции перед высадкой на Гриффит пассажиров комплектуют по новым спискам… И меня нет в этих списках… Я летел сюда нелегально, без билета!

– Это 129‑я статья, – перебил его комиссар, вставая. – Знаешь, сколько ты за это просидишь в тюрьме? Ещё и капитан с того грузовика за безбилетника ответит по всей строгости…

– Я торопился, господин комиссар, – ответил Джейк, уткнувшись лицом в раскрытые ладони. – У меня увольнительный лист с разрешением всего на три дня. С этой ночи уже второй пошёл…

– Ну что, как наш дебошир? – ещё один полицейский, судя по нашивкам, лейтенант, вошёл в комнату с большой белой папкой личного дела. Он прошёл к столу, положил папку перед комиссаром и пояснил: – Я здесь сделал кое‑какие распечатки, собрал показания патрульных, участвовавших в задержании, копии рапортов об аресте…

Комиссар открыл папку, приготовившись к долгому чтению, но вся информация о задержанном уместилась на нескольких листах.

– И это всё?

Джейк, заметно обнадёженный появлением папки со своим личным делом, решил, что раз уж полиция так серьёзно взялась за него, то уж всю правду о нём узнает обязательно, при виде этих двух листочков бессильно вздохнул.

– Так, фото сделано уже здесь? – спросил комиссар, опускаясь в кресло и более внимательно проглядывая записи.

– Оно всё сделано уже здесь, – ответил лейтенант. – Это не человек – это чистый лист! Как все эти бумажки!.. Нигде никаких данных! – он в отчаянии вскинул руки, а затем, повернувшись к Джейку лицом, спросил неожиданно: – Признайся, ты просто сбежал с какой‑нибудь фермы? Прожил там всю жизнь от рождения, а сейчас городишь невесть что! В город тебе захотелось! – в его голосе сквозила издёвка. Наклонившись, он заглянул Джейку в лицо, – В город, да? Думаешь, здесь получше, побезопаснее? И все примут тебя за своего?! Да у тебя же на лице написано: дикарь и деревенщина! Дикарь!! – произнес он по слогам, выпрямившись и заложив руки за пояс. – Или бродяга, что ещё хуже! Знаешь, сколько мы вас таких каждую ночь отлавливаем? Без индикатора личности и даже без паспорта, без открепного листа… И у всех одна дорога: исправительно‑трудовой лагерь или служба в армии… Последнее, кстати, появилось совсем недавно…

– Слушай, а может быть, ты – гриффит? – предположил вдруг комиссар, оторвав взгляд от документов. – Если гриффит, то с тобой забот и того меньше. Отправим домой, в твой посёлок. Даже за свой счёт…

– А что? Ведь это же идея! – лейтенант рассмеялся и снова наклонился, глядя на Джейка. – Ты, Джейк Тайлер, – или как там тебя? – больно похож на гриффита! – казалось, его забавлял этот момент и сама возможность поиздеваться над человеком, превосходящим его и ростом и комплекцией, но не имеющим никакого права ответить на издёвку, да и руки его до сих пор были скованы наручниками. – Ну‑ка, покажи мне зрачки! – лейтенант попытался схватить Джейка за подбородок и заглянуть в глаза, повернув его лицом к свету. Но Джейк, вернувший себе былую ловкость, два часа назад отбитую выстрелом из парализатора, легко уклонился от протянутой руки лейтенанта и захватил её в замок болевым приёмом. Надави чуть сильнее – и запястье хрустнет! Лицо лейтенанта разом побелело от боли, а Джейк, оттолкнув полицейского от себя, произнёс, раздельно выговаривая каждое слово:

– Я ещё раз повторяю, я приехал сюда, в Чайна‑Фло, с планеты Ниоба, из города Ниобата… К матери! Она работает у вас в лаборатории, в этом городе, и перевелась сюда две недели назад. Можно проверить. А сам я служу в Личной Императорской Гвардии, в Особом Элитном отряде… Его Величество Сам распорядился дать мне это увольнение. Увольнение на трое суток…

– Можешь нести всё, что угодно, дорогой, – остановил его комиссар. – Но пока все твои документы не лягут вот сюда, – он треснул ладонью о крышку стола, – я за твои слова и гроша ломаного не дам!! Понял?! Тоже мне – Элитный отряд Императорской Гвардии! Напугал! – он откинулся на спинку кресла, с презрением глядя на арестованного. А потом вдруг спросил неожиданно смягчившимся голосом: – Так, сколько их, говоришь, было? Пятеро?

– Да! – ответил Джейк. Он сидел, положив руки на колени и устало сгорбившись, склонив взлохмаченную голову, и перебирал пальцами хромированную цепочку, соединяющую кольца наручников.

– И ты, гвардеец Элитного отряда, не справился с этими сопляками?! – тон изменился до неузнаваемости. Это издевательство и сарказм доводили чуть ли не до бешенства. Джейк, внешне выглядевший совершенно спокойным, – он даже сам удивлялся своему терпению – вдруг почувствовал, как медленно – капля за каплей – наполняется настоящим животным бешенством. Такое с ним очень редко бывало. Он понимал, что ещё два‑три подобных вопроса, – и он задушит этого комиссара голыми руками. Прямо здесь, в его же кабинете, на глазах у этого лейтенанта‑зазнайки.

– И такие люди должны будут защищать Его Величество в случае опасности? – съехидничал лейтенант.