- Это так, - встревает соседка. - Она с благоговением собирала осколки, когда Аши разбил Хагиму. Она всегда, всегда старалась направить его на путь...

   - Тебя не спрашивают, женщина, - брезгливо обрывает командир солдат.

   - Если дело в оскорблении богини, - говорит Аши, - то это я оскорбил её. Много раз. Они все - они пытались остановить меня. Но что они могут сделать - женщина и дети? Переделать меня? Я - мужчина.

   - Ты - деревенский щенок, - бросает командир солдат. - Червяк ты земляной, а не мужчина. Отмеченный жрец Хагимы велел привести тебя живым - только поэтому ты и жив до сих пор. Будь не так, я сам свернул бы тебе башку и бросил тебя в канаву на съедение крысам.

   - Зачем так долго разговаривать? - говорит Аши. Он улыбается. - Отмеченный жрец велел тебе привести меня - веди.

   Ему очень хочется уйти скорее. Солдаты косятся на среднюю сестру. Она отводит глаза, а у Аши падает сердце. Мать плачет, молча, кусая губы. Что бы она ни сказала - будет плохо. Младшие сестрёнки цепляются за неё, спрятали личики в её юбке.

   - Я хочу выяснить, не замешан ли тут кто-нибудь ещё, - ухмыляется командир солдат.

   - Нет, - говорит Аши. - Мне плевать на людей. Я делаю то, что хочу.

   - Наглая тварь, - говорит командир солдат. Ему хочется ударить Аши, но Аши держат неудобно: командир решает, что Аши может уклониться. - Эй, что вы там копаетесь! - кричит он своим людям.

   Его люди выходят из хижины семьи Аши. Они вытащили во двор всё, что могли. Корзину с рисом. Мешки с мукой. Листы меди и несколько готовых кувшинов, украшенных чеканкой. Свёрнутый шёлк. Сушёный сыр. Они намерены забрать всё, что поместится в седельные сумки.

   Хорошо, что они не рискуют забрать буйволов. Буйволы - дикие. Они наклоняют рога, фыркают, роют копытами пыль. Боец выгнал солдата из загона. Буйволы слушаются членов семьи Аши, прочих - нет. Их можно только забить, но солдатам не на чем перевезти туши.

   - Я ещё разберусь с твоей скотиной, - говорит командир солдат. - С вас причитается налог за такое стадо. Пять связок монет.

   - Ты забрал всё, что было, - говорит Аши.

   Командир всё-таки бьёт его плетью. Аши отворачивает лицо; плеть оставляет след на плече и шее.

   - Порассуждай, дохлый пёс!

   Живой, думает Аши. Это вы, нарисовавшие ситох на лбу, стали почти дохлятиной. Я - нет.

   - Командир, - говорит толстый солдат, - смотри!

   У него в руках - медный диск. Чонгра.

   Аши рад, что с ночи убийства вампира кувшинчик с её перстнем спрятан не в хижине, а в дупле старого дерева на краю двора. Но Аши понятно: лицо Чонгры, выбитое на меди - улика.

   - Это дхангу? - говорит командир солдат. - Ты якшаешься с демонами джунглей?

   - Я чеканщик, - говорит Аши. - Изображаю то, что вижу. Однажды я видел дхангу.

   - Ему помогают демоны, - говорит сосед с гадливостью. - Что бы он ни делал - ему везёт. Демоны помогают ему, говорю точно.

   Жрица была права, думает Аши. Когда людям запрещено смеяться, они начинают завидовать. Семья Замтара всегда жила лучше, чем моя семья; он завидует не буйволам, не деньгам - смеху...

   Аши жаль, что Рами в поле. Ему было бы спокойнее, если бы удалось переглянуться с Рами на прощанье. Пусть Рами поможет его матери и сёстрам - Аши ведь спас сестру Рами.

   - Всё, что у вас есть - подачки демонов, - говорит командир солдат. - И этот дикий скот - он одержим, я ещё разъясню его. И - слушай, женщина, тебе надо заплатить пять связок монет налога и две связки штрафа за святотатство. Даю тебе семь дней на то, чтобы собрать эту сумму. Жди гостей! - заканчивает он и издевательски смеётся.

   - Она соберёт, - говорит Аши, думая только о том, как бы скорей увести солдат подальше от дома. - Она уважает закон и слово правителя.

   - А Хагиму-владычицу она уважает? - ехидно спрашивает солдат, который держит Аши за руку. Тянет его запястье вверх. У Аши в глазах темнеет.

   - Она почитает всех богов, - говорит Аши, стараясь не закричать.

   Солдаты закончили распихивать по сумкам имущество семьи Аши. Кувшины и шёлк командир жестом приказывает передать ему. Руки Аши связывают, верёвку привязывают к седлу лошади одного из солдат. Шогдар Вечно Сияющий, слава тебе и всем богам, думает Аши, они собираются уезжать.

   - Не забудь, женщина, я вернусь, - говорит напоследок командир солдат.

   Мать Аши молчит. Её лицо мертво, по нему текут слёзы, но она молчит. Кроме Аши, у неё трое детей. Среди них - девушка-невеста. Мать Аши молчит. И средняя сестрёнка молчит, схватившись за голову, запустив пальцы в волосы. Аши так молил всех богов, каких вспомнил, чтобы женщины молчали, что боги помогли ему.

   Солдаты трогаются в путь. Чтобы успеть за конём, Аши приходится бежать. Его будущее беспросветно, но он почти рад: четыре женщины из семьи Аши остались целы.

   А сам Аши как-нибудь выкрутится, если позволит судьба.

   Аши еле держится на ногах, у него всё плывёт перед глазами, но он видит дворец правителя так близко, как никогда раньше.

   Никогда бы Аши не решился сам сюда прийти. Смотреть на этот холм, возвышающийся над джунглями, и на этот сказочный дом на вершине холма. На этих каменных драконов, охраняющих дорогу. На этот поющий камень, на тонкую резьбу - как тень от листьев в солнечный день. На слепые лики каменных богов. На облако цветов, из которого поднимаются резные стены.

   Потому что нечего деревенскому парню тут делать. Эта сияющая рукотворная красота так же опасна, как дикая краса джунглей. И жизнь Аши стоит в глазах обитателей этого места не больше, чем в глазах обитателей джунглей. Аши для них так ничтожен - они даже не верят, что и он человек, рождённый женщиной.

   Для них Аши - хорошо, если рабочая скотина. Может, и убойный скот.

   Солдаты - и те так думают, хотя сами недавно работали в поле - не в соседней ли деревне.

   Всё тело у Аши болит нестерпимо, и ноги, и руки, и спина, и рубцы от ударов плетью. И глоток воды кажется недостижимым, как благодать - пыль на зубах скрипит. И пот заливает глаза, чёлка прилипла ко лбу - а связанными онемевшими руками её не смахнёшь. И Аши уже не очень верит, что выкрутится.

   Он многое понял за эту дорогу.

   Стражники открывают солдатам высокие резные ворота, перекидываются шуточками о деньгах, получаемых на службе у правителя. Аши они не замечают. Аши - как пёс на привязи.

   Его отвязывают от седла на заднем дворе, у служб. Развязывают ему руки, чтобы связать их за спиной, локоть к локтю. Сквозь тянущую боль и туман перед глазами Аши видит: с одной стороны - конюшня, с другой, очевидно, слуги живут. Запах навоза просачивается сквозь благоухание роз. Деревянная раскрашенная Мхонга под цветным зонтиком охраняет лошадей правителя. Она увита свежими цветочными гирляндами.

   Аши почему-то не удивлён. Он стоит напротив Мхонги, богиня с него ростом, Аши смотрит в её деревянное обезьянье личико, которое дрожит и качается у него перед глазами, и думает: Мхонга, если умолить её, защищает от жителей джунглей. От живого. Служит Хагиме, то есть - смерти служит? Маленькая богиня - рабыня большой.

   Солдат толкает Аши в спину, и Аши растягивается на брусчатке, которой мощён двор. Ушибает колено - боль, как белая вспышка.

   Солдаты хохочут. Толкнувший поднимает Аши за шиворот:

   - Вперёд, дохлая обезьяна!

   Аши идёт вперёд.

   Теперь он удивляется. Его ведут во дворец. В тенистый покой, прохладный и благоухающий. Высокие своды гулки. В зале бьёт крохотный фонтан, журчит вода - Аши облизывает губы. Плетистые розы спускаются по узорным решёткам. В беседке из роз, на подушке, мраморной, но мастерством скульптора якобы мягкой, сидит бронзовая позолоченная Хагима, поджав под себя девичью ножку. Увита гирляндами благоухающих белых цветов. Держит копьё.