Золоченый сокол провернулся в ладони, острое лезвие мелодично пропело в воздухе и со звоном отбило очередную атаку неприятеля. Вторая сабля, перевернувшись рукоятью вперёд, облизала шею соперника и помчалась навстречу новому вызову. Умила скрестила клинки и блокировала древко секиры, османец напирал на неё со всей силой. Омуженка отвела топор в сторону и ударила соперника коленом в живот. Мужчина попятился назад, но заточенный полумесяц вновь сошёлся с изогнутым жалом, а вторая «близняшка» прошла в опасной близости от шеи воина. Златовласая заметила ещё одного противника, отскочила в сторону, оттолкнулась от широких кольев забора и, подобно птице, расправила свои «крылья». Блестящее перо лязгнуло об меч, заставив его остриё войти в землю, вторая сабля с большой амплитудой опустилась на шею мечника и рассекла её.

Двое осман приближались к девушке, третий заходил со спины. Холодные озёра следили за их движениями, а свистящие солнца не подпускали ближе. Внезапно от тьмы отделился Вихрат и оттеснил от омуженки двоих воинов. Умила вновь развернулась, скрестила клинки и задержала топорище. Брюнет рычал и наваливался на секиру всем весом. Златовласая почувствовала на себе знакомый взгляд, ухмыльнулась и резко опустилась на одно колено, продолжая сдерживать натиск боевого топора. Огненные глаза увидели, как пульсирует вена на открывшейся шее наклонившегося османца. Пальцы послушно разжались, и тугая тетива изгнала стрелу. Блестящий наконечник пролетел над скрещенным оружием и вонзился в артерию тюрка, ставя точку в его земном пути. Умила подскочила к Вихрату и, отбив османскую сталь, оттеснила от него одного из противников. Омуженка вкрутилась в землю и выбросила саблю в живот соперника.

Дружинник надавил на сакс, опуская серп османца вниз, и с размаха ударил его кулаком в нос. Мир погрузился в ещё больший мрак под хруст ломающейся кости. Одного мгновения было достаточно, и тархтарский воин вонзил нож в тело противника, завершив тем самым этот безумный поединок.

Умила, отправив саблю в ножны, бросилась к Велибору, сбрасывающему со своего меча обмякшее тело тюрка. Её цепкие пальцы сжали крепкое плечо воеводы, а голос зазвенел холоднее стали:

— Где тятька?

— Справится тятька твой, — буркнул мужчина, — чай целая дружина с ним. Ты лучше спроси, где брат твой… и жених.

— Где они? — девичий голос дрогнул, а пальцы ещё сильнее сжали кольчугу.

— У скал, осман встречают, — отвечал Велибор.

— Вдвоём? — взвизгнула девушка.

— Вдвоём, — кивнул ей воевода.

Холодные озёра выхватили из толпы стройный стан подруги, изящная кисть спрятала вторую саблю в ножны и легла на лук за спиной:

— Идём, Радмила!

— И Злата с собой возьмите, — пробасил Велибор.

Омуженка со всех ног бросилась к скале, лучница и дружинник не отставали.

Узенькая тропка виляла между каменистых оснований гор, поросших мхами и соснами. Графитовым пеплом опустилась ночь, покрывая сочную зелень сизым инеем. Ласковый ветер теребил гибкие кисти молодых деревцев и щекотал тонкие стебли нежных цветов. Сонную тишь нарушил треск сухих веточек и тонкое позвякивание ножен. Две широкие тени, укрытые мраком ущелья, казались валунами суровых гор, но всё же медленно передвигались, прислушивались и снова замирали.

Холодный свет бледного лика Дивии осветил дым серых глаз ночной нечисти, скользнул по русым волосам, собранным в хвост, и рассыпался по стальным кольцам кольчуги. Широкая ладонь накрыла плечо воина, и тихий голос едва слышно коснулся слуха:

— Здесь мы встретим их, тут узко не разойтись.

— Хитро, конечно, — ухмыльнулся Волот, — только и мы с тобой не развернёмся.

— Подальше друг от друга отойдём, дабы не мешаться, — предложил Баровит.

— Ага, прикрыть в случае чего не сможем друг друга.

— Ну, тогда давай выйдем к берегу, — прорычал Зорька, — пусть нас тогда османцы окружат и перебьют.

— Ты никогда меня не слушаешь, — закатил глаза Бер.

— Ты ничего не предложил ещё, — фыркнул старший дружинник.

— Я бы дал им из ущелья выйти, — рассуждал Волот, — встретил бы их один. Всей гурьбой они времени на меня тратить не станут, часть уйдёт в лес, потому как по-другому до деревни не дойти. Вот там, в чаще, ты их и дождёшься.

— Чем это отличается от того что я предложил? И так мы точно друг дружку не прикроем, — ухмыльнулся Баровит.

— Ты не говорил про то, чтобы нам для гостей дорогих две засады устроить, — заметил Бер. — Но то, что помочь друг другу не сможем, это верно. Токмо по-другому не выйдет у нас.

— Ладно, брат, — улыбнулся Зорька, похлопав по плечу друга, — если угодно Макоши жизни наши обрезать, то никак мы Великую Мать не обманем.

— И то верно, — кивнул Демирович, накрыв своей ладонью руку Баровита. — Прости, если обидел чем и знай, что каждый миг своей жизни благодарен был Богам за то, что свели они судьбы наши.

Волот вытянулся во весь рост и направился к узкой горловине ущелья. Резные черены лязгнули о ножны и провернулись в крепких руках, певуче распоров незримую вуаль вечернего воздуха. Зорька бросил взгляд на удаляющегося друга и направился к лесной тропке. Тонкие кисти деревцев обняли воина, а резные листья нежно коснулись тонкой ткани на его груди и скользнули по тёмно-русым волосам. Витязь слился с пряным мраком и принялся ждать.

Звук десятков шагов разбился об острые выступы грубой кожи гор. По каменистой петляющей ленте, уходящей во мрак безмолвной сизой бездны, вытянувшись длинной гусеницей, пробирающейся отряд. Смуглый воин покинул серый неуютный коридор, запах хвои приятно защекотал нос, а высокая трава хлестнула по голеням. Серебряные нити лунного света зацепились за длинные сосновые иглы и уронили свой бледный сок на могучий ствол векового дерева. Глубокие карие глаза подозрительно сощурились, странный блеск шершавой коры приковывал внимание иноземца. Широкая фигура отделилась от тени раскидистой дивы, а блестящие солнца зашипели предостережения. Османец воскликнул и крепче сжал секиру. Его соратники по одному вышли из ущелья. Глава отряда смерил противника взглядом и приказал части своего войска следовать за ним, остальным — расправиться с русом, и продвигаться к деревне.

Волот ледяным взором проводил два десятка непрошеных гостей и перевёл серый дым своих глаз на оставшихся воинов, теснившихся возле ущелья. Злая ухмылка исказила его лицо, клинки вновь мелодично разрезали воздух, уверенным шагом он приблизился к османам. Кареглазый размахнулся секирой и с криком ринулся на Бера. Его соратник обнажил меч и стал медленно обходить витязя. Острый полумесяц лязгнул о славянскую сталь. Волот увёл топор в сторону и молниеносно блокировал вторым клинком меч османца. Он резко поразил коленом живот мечника и, провернув в руке резной черен, опустил его на первого противника. Тот отбил атаку секирой, но тут же ощутил жгучую боль в открывшемся подреберье. Витязь надавил на меч, и его остриё пронзило сердце соперника. Славянин прогнул спину, подаваясь назад, стальное зеркало рассекло прохладный воздух над ним. Бер размахнулся, отрубил руку нападавшему, вызволил из обмякшего тела меч и отразил третью атаку.

Тело витязя, не смотря на его внушительные размеры, было чрезвычайно гибким, ловким и быстрым. Сильные руки опускали тяжёлые клинки на головы противников, со звоном отбивали их атаки, сеяли ужас и теснили к узкому горлу ущелья. Османы мешали друг другу, спотыкались о тела павших соратников и не могли прорваться к лесу. Блестящая лента пролетела над головой едва успевшего пригнуться тюрка, срезав завитую прядь глянцевых тёмных волос. Воин отскочил в сторону, воспользовавшись синхронной атакой соратника, подпрыгнул, оттолкнулся от каменного выступа и перелетел дружинника. Он развернулся и занёс меч. Волот отвёл секиру, второй клинок завёл за спину и блокировал выпад хитреца. Но османец мгновенно выхватил нож и вонзил его в ногу витязя. Бер рыкнул, вывернулся из лязгающего плена лезвий и резко опустил оба меча на головы противников, высвобождая потоки крови из их шей. Жгучая боль сжимала ногу, а кровь пропитывала штанину и затекала в сапог. Рассвирепевший тархтарин метнул свой меч в отступающего к ущелью противника. Оружие с хрустом вошло в плоть под сдавленный крик несчастного. Волот развернулся и с размаха снёс голову с плеч последнего война. Широкая ладонь сжала рукоять, и лезвие быстро покинуло ногу. Багряные ручейки, извиваясь, стремительно покидали рану. Витязь мог остановить кровотечение, но на это нужно время,.. а времени не было. Все мысли Бера были глубоко в чаще леса со своим лучшим другом, в одиночку встречающим два десятка осман. Пальцы отстегнули ремень, обвили им ногу, чуть выше раны и затянули кожаную змею потуже. Волот подошёл к павшему противнику и вытащил из его тела свой меч. Хромая, он направился вглубь леса.