Брежнев сидел, с силой сжав пальцы рук в замок, внимательно слушал. На верхней губе пристала крошка. Андропов “воплотился” в Сфинска, глаза настороженно смотрели на Устинова. Ахромеев растерянно взирал на происходящее, нервно теребил рукав кителя.

“-Вот, смотри Леня, сейчас весь твой авторитет и сила понадобятся. Это уже серьезно. Тут не с колхозником на рынке за обвес базарить - здесь армия”.

- Нет, Дмитрий Федорович это мое мнение и некоторых членов Политбюро. И я считал всегда тебя своим другом, поэтому пригласил тебя побеседовать в тесном кругу. И генерала Ахромеева пригласил ибо, что происходит в Афганистане, лучше его никто не знает. И что же мы наделали? Почему не сохранили власть Захир Шаха, Дауда, что нам еще было надо? Неужели надо было быть такими твердолобыми м….и, чтобы самим влезть в этот капкан. Теперь нас валяют в дерьме кому не лень. Можно сказать, что купились мы на посулы, хитрожопых “друзей” из НДПА. Но вы - то чем думали? Анализа, прогноза возможного развития событий и реального положения вещей не было. Кто виноват? - Генсек с укоризной оглядел силовиков.

- Теперь разбираться не будем. Надо решать, как выйти из этой ловушки, пока мы кровью не умылись.

Вот, сейчас мы с вами сидим в кабинете, в тепле. А наши солдаты, офицеры как там в Афганистане? Генерал, я вам сейчас скажу мнение Политбюро, и это должно остаться между нами. В Политбюро, да и сам я так считаю, что мы совершили ошибку. Ввод войск был ошибкой. Да, ранее на февральском Пленуме был поддержан ввод войск. Но сейчас, и в этом сила партии, мы не боимся признавать свои ошибки. Теперь, Сергей Федорович, надо сделать все, чтобы найти оптимальное решение в этой ситуации. Кто командующий сороковой армии?

- Генерал-лейтенант Тухаринов. Опытный, инициативный, грамотный офицер.

- А какие потери?

- Около 1300 человек, потери, к сожалению, растут. Оппозиция постоянно получает помощь из-за рубежа. Организовываются новые лагеря по подготовке бандформирований. В Пакистане, Иране оказывают всяческую помощь военные инструкторы из США, Китая, стран Ближнего Востока. Военная помощь оружием, советниками постоянно нарастает. Афганская армия, к сожалению, практически полностью, за исключением немногих частей службы безопасности небоеспособна. Неоднократны случаи прямого предательства и перехода целыми полками на сторону противника. Также постоянное скрытое предательство местных военных и служб безопасности. По существу, надеяться можно только на советские части. Местное население практически полностью, распропагандировано исламистами. Власть НДПА существует только в крупных городах. Да и в самой НДП постоянная грызня, интриги, тоже нет единства. Конечно, это не дело военных давать характеристики политикам, но товарищ Бабрак Кармаль весьма неохотно занимается делами партии и страны. Он очень мягкий, безвольный, нерешительный руководитель.

Генерал, скажите, - перебил Ахромеева Ильич - если мы постепенно заменим, скажем части мотопехоты на части ВДВ, спецназа, - ситуация с потерями будет лучше?

- Думаю да, Леонид Ильич. Части спецназа гораздо лучше подготовлены, для ведения боевых действий в условиях Афганистана. - Ильич кивнул, и достав записку зачитал.

- Да, насчет условий. Думаю, надо принять решение, министерством обороны, о формировании особых горнострелковых бригад. В основном личный состав должен состоять из сверхсрочников, прапорщиков и усиленного офицерского состава. Будем заключать контракты с военнослужащими, на пять лет для начала, а там поглядим. Кроме того, необходимо трехкратно повысить денежное и продовольственное довольствие. Денежное содержание для военнослужащих, проходящих службу в Афганистане, надо финансироваться особо. Будем выдавать подъемные, чтобы материально семьям военнослужащих было полегче, скажем 10000 рублей, погибшим по 50000. Квартиры, отдых, санаторное лечение, ну и что еще можно сделать, сделаем. И еще, - Брежнев задумчиво посмотрел на генерала.

- Вот тут, одни товарищи советуют привлечь к службе в ДРА части спецназа некоторых стран Варшавского договора - ГДР, Чехословакии, Болгарии. Стран союзниц - Кубы, Вьетнама. Там есть части, с опытом реальных боевых действий. Особенно вьетнамские товарищи. Надо поберечь наших людей.

- Да пока не забыл. Дмитрий Федорович мы с вами уже обсуждали на политбюро Польский вопрос. В ближайшее время будет принято решение о введении военного положения в Польше.

Маршал был угрюм, и очевидно сильно огорчен. Однако суть польского “вопроса” помнил хорошо, и генштаб постоянно отслеживал ситуацию.

- Введение военного положения? Мы будем наводить порядок или войска Варшавского договора? - голос маршала чуть дрогнул.

- Сами поляки пусть справляются, Генерала Ярузельского во главе поставим, должен навести порядок.

Секретарь доложил о прибытии министра иностранных дел. Вошел Громыко, еле заметно дрогнули уголки губ. Думал на встречу пригласили только его.

Андрей Андреевич был, неприятно удивлен, присутствием в кабинете, как сейчас говорят “силовиков”. Хотелось поговорить с генсеком наедине. Лицо старого дипломата было спокойно - опыт, и привычка к любым неожиданностям сказывался.

- Здравствуй Андрей Андреич садись. - Брежнев за руку поздоровывался с министром.

- - Подожди немного, сейчас с Дмитрием Федоровичем договорим. Дмитрий Федорович возможно надо дать указание маршалу Куликову командующему войсками Варшавского договора, чтобы силы Варшавского договора были готовы ко дню ведения военного положения в Польше. Поляков это должно убедить, что другого выхода у них нет. Да и позиция генерала Ярузельского будет более крепкой. И сам генерал будет решительнее в своих действиях. А то знаем мы этих поляков, те еще патриоты родины. ЦРУ в Польше очень активно суетятся, надо дать им по рукам. Братскую Польшу не дадим в обиду, Брежнев решительно расправил плечи, внимательно посмотрел на присутствующих - волновало, как воспримут речь.

- Сделаем все как надо, не беспокойтесь, Леонид Ильич все будет в порядке. Сегодня же все группы войск в Европе и войска Белорусского и Прибалтийского военных округов будут приведены в повышенную боевую готовность. В генштабе уже подготовлен план ввода войск в ПНР на случай чрезвычайной ситуации.

Дмитрий Федорович был уверен, что ситуация в Польше не выйдет из под контроля, что бы тут ЦРУ и НАТО не придумали.

“Против стального танкового кулака Советской армии не сдюжат, пусть только попробуют вмешаться в наши дела, так двинем по жирным харям, до Атлантики дойдем. Недаром Т-80 делаем, как раз для этого похода, это им не цветочки, не прогулка с шампанским, а настоящая армия”. А атомного оружия маршал не боялся и считал, не без основания, что у буржуев кишка тонка, применить его ради спасения союзников европейцев. “Заокеанские толстосумы всегда в первую очередь о себе думают, а уж потом о ком-то еще - не посмеют, знают, ответим”. Дмитрий Федорович свято верил в несокрушимую силу Советской армии. И над усилением мощи, которой постоянно работал не жалея сил, ни своих, ни подчиненных. Этот труд пусть непростой и тяжелый приносил ему истинную радость и счастье. В этой работе был смысл всей его жизни. Единственное, что расстраивало старого маршала и порой огорчало, это недостаточное количество финансовых средств, что, по его мнению, выделялось ему бюджетом. Маршал не был профессиональным военным, его карьера началась при Иосифе Сталине, который безошибочно увидел в молодом директоре Ленинградского завода “Большевик” способность делать дело и талант организатора. И Сталин назначил его наркомом вооружений, не побоявшись доверить столь ответственный пост. Сталин, по сути, на всю жизнь определил дальнейшую судьбу Устинова. Министр обороны был один из немногих государственных руководителей эпохи социализма, кто действительно оказался на своем месте, и своей работой способствовал все более возрастающей военной мощи СССР. Маршал вникал во все вопросы и проблемы вооруженных сил. Знал в лицо всех ведущих конструкторов и всех директоров военных предприятий. Все проблемы производства вооружений считал своими проблемами и пытался их разрешить оптимальным образом. Лучшего министра обороны как организатора и руководителя всем оборонным комплексом страны не было, не только в истории СССР, но и в истории России. У маршала был только один недостаток. Как мать бездумно слепо любящая своего долгожданного единственного дитя, и поэтому делающей для него все и выполняющей все капризы, не считаясь со средствами и возможностью. Так и Дмитрий Федорович готов был потратить для ВПК и армии весь бюджет страны и даже больше. Сегодня у министра обороны был самый плохой день в его жизни. Было трудно дышать, в груди зажгло, и давило как камень сердце. Брежнев ранее прежде хороший руководитель и более того - друг и соратник. Теперь хочет наполовину урезать военный бюджет. Устинов был потрясен. Он всегда считал Брежнева своим другом и ценил эти отношения. Леня никогда или почти никогда не отказывал ему, будь то выделение средств на разработку новой техники или установку ракет. А теперь поступает, как недоброй памяти Хрущев - режет по живому. Всякое поползновение на интересы армии и ВПК министр воспринимал, как личное оскорбление и кровную обиду, и такие попытки не прощал ни кому. Поэтому с этого октябрьского дня дружбе маршала и генсека пришел конец. Но маршал не даром прошел школу “жизни” при Отце народов, ни единым словом не дал понять окружающим, как он взбешен. Чувство ненависти к “новому” Брежневу вызывала горечь во рту, и судорогой сводило скулы. Теперь у Брежнева появился очень опасный и могущественный враг.