Родившийся в 1792 году в семье простых рабочих, постоянно отбывающих свой срок в различных колониях, Кио Ридстоун уже с восьми лет осознал, что Империя насквозь прогнила. Его родная маленькая планета, по сути, являлась огромной тюрьмой, куда привозили нелояльных граждан, предпочитавших жить ради себя, а не во благо государству. Они постоянно грабили и убивали, развлекались и отдыхали. Даже родители Кио и его сверстники, также родившиеся на этой помойке, не стали исключением. И чтобы выжить, а главное чего-нибудь добиться в таких условиях, Ридстоун научился контролировать свои эмоции, закрыв свою душу от окружающих, а также с легкостью читать мысли по эмоциям других людей, даже манипулировать ими, позволяя самоутверждаться. Однако это не помогло ему избежать участи всех жителей планеты Ксорос, и уже в двенадцать лет попал в колонию строгого режима для малолетних убийц.

Постоять за себя Ридстоуну удавалась лучше всего, его уровень нейпсила был достаточно высок, чтобы укрепить тело, сделав как будто каменным, что отлично соответствовало его фамилии. Поэтому даже выстрелы из бластера, пользующегося особой популярностью среди местного сброда, не оставляли следов на его коже, а малокалиберные пулевые оружия или металлические кинжалы, нелегально завезенные с консервативных республик или созданных в подпольях Ксороса, не способны были даже поцарапать естественную броню Кио. А вот его каменные кулаки с легкостью выбивали челюсть у противника, даже если тот был в защитном шлеме.

Заслужить уважение среди сверстников мальчику не составило труда. Достаточно было проломить несколько черепов и поучаствовать в одной перестрелке, чтобы его признали вожаком. Даже взрослые с опаской посматривали на юного Ридстоуна. Однако его популярность лишь подогрела интерес у блюстителей порядка. Это были обычные солдафоны из Армии Неосинталической Службы, экипированные стандартным вооружением - комплектом Скаут-2, включающим в себя легкую лучевую пушку, иначе называемой минирэйганом, комплект ручных позитронных гранат, фотонный виброклинок, эластичный черный защитный костюм, плавно переходящий в плащ, и круглый стеклянный шлем, оборудованный системой автоприцеливания, распознавания лиц и прочими боевыми функциями. И вот однажды Кио, попытавшийся спасти свою семью, полез в драку с блюстителями порядка. У солдат удивлению не было предела при виде своих товарищей, летящих мертвым грузом, с расколотым вдребезги шлемом. Им достаточно было одного единственного удара. Удара двенадцатилетнего мальчика. Выпущенные заряды минирэйганов не были смертельны для Ридстоуна, однако он впервые почувствовал физическую боль, но она не шла ни в какое сравнение с болью душевной. В тот день на глазах мальчика погибли его родители и старшие братья за участие в восстании против Империи, однако они всего лишь мирно просили отпустить их на волю, желали вкусить запах свободы, покинуть этот чертов Ксорос.

Кио не понимал, почему только его оставили в живых, но первые дни, проведенные в колонии строгого режима, были посвящены счастливым воспоминаниям, тем дням, когда он учился рукопашному бою у братьев, когда слушал удивительные рассказы о других мирах из уст матери, и когда отец объяснял ему природу вещества нейпсил. Мальчик как раз был нейпсиликом - удачным экспериментом его отца-ученого, попавшего на Ксорос из-за подпольных исследований, суть которых заключалась во введении особой химической смеси в организм новорожденного, только-только родившегося младенца. Однако в девяти случаях из десяти ребенок либо умирал в возрасте до полугода, либо выживал, но даже без врожденного нейпсила. Таких как Ридстоун, удачных экспериментов, было около сотни на Ксоросе, но дети в условиях бесконечной колонии обычно не доживали и до десяти, поэтому Кио был единственным в своем роде. Вскоре он пришел к выводу, что только благодаря этому и остался в живых, ведь его способности были куда полезнее, чем у всех остальных нейпсиликов, способных лишь на мелкие пакости, таких как поджечь, заморозить или передвинуть что-нибудь.

Три раза мальчик сбегал из колонии, оставляя кровавый след из патрулей, но его все время возвращали. Однако на тринадцатый день рождения в одиночную камеру парня зашел высокий мужчина в гвардейской броне Лотос-4 без головного убора. Его тусклые голубые глаза, странным образом циклически меняющие яркость и насыщенность цвета от зрачка до краев, создавая ощущение капельки воды, падающей в лужу, как-то насторожили мальчика. Подобное он видел впервые. Минуту гвардеец молча стоял в проходе, явно чего-то ожидая. Кио, набравшись храбрости, решился все-таки на четвертый свой побег и прыжком набросился на таинственного мужчину, являющегося преградой на пути к свободе, однако через мгновение мальчика отбросило назад с такой силой, что аж вмятина осталась на железной стене. Парень, не теряя ни секунды, рывком поднялся на ноги и предпринял вторую попытку одолеть неизвестного противника, применив обманный маневр. Мужчина же продолжил неподвижно стоять на месте, с интересом наблюдая за действиями узника, и на этот раз не стал применять свои атакующие способности, а принял лишь оборонительную позицию, предвкушая что-нибудь новенькое. Однако Ридстоун быстро оценил силы незваного гостя, поэтому вложил во вторую попытку всю свою ярость, накопившуюся за полгода заточения, а узкая его одиночная камера прекрасно подходила для сокрушающего коронного удара. Мальчик зигзагообразным движением молниеносно подкрался к противнику и в метре от него резко отскочил в левый бок, пробежался еще немного по стене и оттолкнулся от нее, оставив очередную вмятину в одиночной камере. Мужчина не успел даже среагировать, как его голову рывком потянуло вниз, она оказалась уже во власти мощных рук ребенка. В последний момент, заметив уголком правого глаза стремительно надвигающееся колено, гость выставил руку, приняв всю мощь сокрушительного удара, и в следующий миг его перчатка рассыпалась на мелкие окровавленные кусочки. Испытав огромный всплеск адреналина, гвардеец вырвался из-под оков мертвой хватки Марка, не сломав чудом шею, но вот шейная прослойка его хваленой брони отныне уже нуждалась в замене. Мужчина, к его великому счастью, выжил, отделавшись лишь открытым переломом лучевой кости и вывихом кисти. Недооценил он юнца, который с легкостью пробил и защитное энергополе Лотоса-4 и его собственный пассивный телекинетический барьер, давно уже так не рисковал собственной жизнью.

- Стой, Кио Ридстоун, - тяжело дыша, крикнул мужчина, силой мысли приподняв мальчика, тем самым обезопасив себя. Через невыносимую боль телекинезом вправил кости и медлем-гелем остановил кровотечение, обеззаразив раны. - Я капитан Гвардии Гаусс, и я не желаю тебе вреда, - сделал паузу, ожидая каких-нибудь ответных слов, но ни один мускул на суровом лице парня так и не шевельнулся. Удивившись, мужчина продолжил, - у меня есть предложение. Я дарую тебе свободу, и ты покинешь эту скверную планету, но взамен прошу лишь одного - верной службы в Гвардии.

- А если я сбегу, когда покину эту помойку? - презрительно заявил Кио, все время предпринимавший безуспешные попытки вырваться из-под невидимых оков.

- Гвардия с гордостью несет свет Влароса, - не обратив внимания на выходку мальчика, Гаусс продолжил. - Мы боремся с враждебными цивилизациями, нарушающие стабильность во Вселенной и после заключения перемирия берем их под свою опеку. Однако на окраинах Империи все еще царит разруха и нищета, ее жители становятся озлобленными, эгоистичными, они теряют самообладание. Идут против идеалов, за которые сами же и боролись, они следуют пути отступничества, а когда недовольство перерастает в вооруженные восстания, то тупым армейцам ничего не остается, как их подавлять со всей своей жестокостью. Но находятся и такие нарушители, которые не перестают нести свое разрушительное воздействие на общество, разлагая его моральные устои и разжигая очередные вооруженные восстания. Таких отступников ссылают на изолированные звездные системы, в итоге и появляются такие грязные миры как Ксорос. Однако даже на этой помойке родился такой удивительный человек как ты, Кио Ридстоун, который продолжает несмотря ни на что стремиться к лучшему. Сам того не осознавая, ты желаешь искоренить все то зло, что поселилось в этом кромешном аду. Так почему бы не нести свет Гвардии вместе со мной, озаряя им прогнившие цивилизации? - Гаусс остановился, ожидая реакции, которой также не последовало, после чего произнес именно те слова, смысл которых уже больше полугода терзал душу мальчика, - твою семью не вернуть. Пожалуйста, прими мои соболезнования. Не солдаты виновны, расстрелявшие их, не правительство Ксороса, принявшее столь низкое решение, а неизвестные нам силы, ведущие войну изнутри. Ты думаешь, что твои родители боролись лишь за свободу? Отчасти да, но кто поднял восстание? И, по-твоему, кто виновен? Тот, который всего лишь защищался, или другой, который отправил бунтовщиков на пушечное мясо, тогда как сам, прилично заработав, спешно покинул планету? Ты же умный мальчик, должен и наши мотивы понять.