— Где мы? — спросил я, оглядывая обветшалые потолки со свисающими кусками штукатурки — думал, что такое осталось в прошлой жизни.

— Мы в техническом корпусе одной из научных лабораторий. Извините за непрезентабельный вид — но было бы нечестно вкладывать ресурсы в косметический ремонт перед вашим приездом. Вы разочарованы? Прошу не судить по внешнему виду, в этом комплексе было сделано множество бесценных научных открытий…

— Нет, я не разочарован… Просто неожиданно охватила ностальгия.

— Мне понятны твои чувства, человек из прошлого. Ты ведь жил на стыке распада Советов и становления России? Должно быть, в твое время вся Россия была такой же, как этот цех.

— Вы много знаете о древней истории, адмирал…

— Я больше не адмирал, — напомнил он. — А в истории своего государства должен разбираться каждый патриот.

— Как вышло, что страна вновь изменила название?

Так и не дойдя до внутренней двери цеха, он остановился.

— Ты не знаешь? — спросил он, разочарованно качая головой. — Я устроил встречу на этой планете, чтобы ты уловил сам дух Федерации, а оказывается ты не удосужился ознакомиться с историей после… после…

— После того, как мое бездыханное тело поместили в банку и заморозили, как консервы? — подсказал я.

— Это случилось после третьей мировой войны, — начал он, тактично уйдя от темы. — Ты о ней слышал?…

Поводом к ней послужил восток, а именно Курильские острова — японцы выбили нас оттуда за одну ночь, когда на следующий день мы обстреляли их позиции и сбросили туда десант, вмешались вооруженные силы США. Японцы, которые называли свою армию силами самообороны, считали своё дело правым — они изгоняли захватчиков со своих «северных территорий». И американцы были в своем праве — ведь согласно договору, заключенному после второй мировой, вторгшись на отвоеванную Японией территорию, мы тем самым напали на вооруженные силы США.

Не давая нам опомниться, США перешли в крупномасштабное наступление и принялись громить наши базы по всей стране. В ответ на это мы запустили ракеты с ядерными зарядами — но американский противоракетный щит оказался вполне надежным, и этот факт стал решающим для колебавшегося запада. Страны НАТО, наконец, вмешались в войну, чтобы помочь своему союзнику.

Мы всегда были упорны, и наша военная техника была не самой плохой, какое‑то время мы держались. Наш разгром завершился, когда, позарившись на будущий раздел территории, с юга ударил перенаселенный Китай…

Третья мировая война на этом окончилась — мир одержал безоговорочную победу.

Большой медведь умер и его шкуру разделила собачья свора — некоторые страны присоединили к себе территории, другие создали свои колонии, а остальные получили долю в добыче природных ресурсов. Побежденной нации досталась только холодная резервация. Восемьдесят миллионов человек ютились в ледяной Сибири, унизительно называемой Федерацией руссов, со временем перерожденной в Федерацию Росов.

Через какое‑то время человеческая цивилизация научилась перемещаться между мирами. И тогда самопровозглашенное мировое правительство принялось изгонять целые народы, признанные им нелояльными. Однажды очередь дошла и до нас. Мы получили крохотную планетку на задворках известной в то время части вселенной. На ней не было ничего кроме льда, снега и плохо пригодной для людей атмосферы. Но мы были счастливы — ведь вместе с ней мы получили свободу и обрели новую Родину.

С тех пор прошли века, Федерация расширила свои границы, мы переселились в более теплые миры, но наш дух до сих пор похож на ту планету.

— Душещипательная история.

— И она тебя не тронула?

— Меня уже давно ничего не трогает. По крайней мере, я понял причину, из‑за которой твоя родина вынуждена перебиваться пиратством. Хм, я полагаю, мы сейчас находимся на планете, о которой ты рассказывал?

Прежде чем ответить он несколько мгновений смотрел на меня тяжелым взором:

— Да, именно. Несмотря на то, что сейчас она пустынна и практически необитаема, мы чтим её как Родину.

Стальные ворота перед нами неохотно разъехались в стороны, при этом издавая такой скрип, словно не существовало всех этих веков, прошедших с тех пор, когда человечество отказалось от колеса за ненадобностью.

Это оказалось лифтом, древним, какие в мое время использовались шахтерами в штольнях. Пара офицеров безопасности закрыли предохранительные двери вручную, и мы тронулись, молча прислушиваясь к механическому скрежетанию роликов в шахтовых рельсах.

Когда кабина неожиданно остановилась, показалось, что застряли, но двери открылись и процессия вошла в более презентабельный зал. Нас встречала толпа штатских, среди которых в равной степени были инженеры, ученые–исследователи и журналисты.

— Вы все‑таки их пригласили…

— В наше время без них никуда, — ответил старый адмирал полушепотом.

Красная ковровая дорожка вела к закрытому брезентом мемориалу, но как только мы приблизились, два благопристойных сотрудника лаборатории скинули его рывком.

Я замер на мгновение: мемориал был похож на черте что — в ленточной спирали лежит сфера, какая‑то рассыпчатая, отдалено похожая на изображение галактики, в центре которой пульсирует красный шар.

— Мы рады приветствовать столь почтенных гостей на презентации величайшего научного открытия последнего столетия, — с небольшой трибуны сказал какой‑то человек в деловом костюме. — Я, как и все сотрудники нашей лаборатории, испытываю неподдельную гордость, объявляя о нем. Сегодня, благодаря нашей кропотливой работе, человечество впервые услышит о существовании параллельных Вселенных. Мы открыли одну из них! Несмотря на то, что она только–только начала зарождаться, и её расширение идет полным ходом, мы…

Журналисты восхищенным ропотом, а сотрудники торжественными аплодисментами прервали его на полуслове. Выступающий на трибуне, как оказалось, глава исследовательского института и министр науки, говорил еще долго и нудно, поэтому я оживился лишь в финале речи:

- …и мы оказываем эту честь последнему и единственному герою человеческой Вселенной! Прошу вас, господин Сияющий, сообщите нам, как будет называться открытая нами Вселенная?

Вопрос не застал меня врасплох, о том, что эти чокнутые профессора открыли пространство параллельное нашему, я узнал, находясь еще на борту «Сердца Эльвы». И хотя не имел ни малейшего представления, какой в этом открытии практический прок, или сакральный смысл, я должен был играть свою роль.

Федерация захотела моего участия в этой презентации — словно я служил гарантом их авторских прав на открытие. А я должен был согласиться, поскольку для большой политики моё желание не имело никакого значения.

— У меня есть смутное предчувствие, что это открытие в будущем предопределит судьбу всего человечества! — громко возвестил я в поднесенный кем‑то микрофон. — И пусть это имя будет предвестником грандиозных веяний — я называю её Катрина!

Снующие повсюду записывающие камеры сняли бурные овации не более полусотни человек, но позже по ТВ я увидел рядом с собой не только генералиссимуса, а весь кабинет правительства Федерации, толпы научных сотрудников, и даже яркие праздничные салюты…

И когда они только успели телепортироваться, да так, что я не заметил?

Фрейзер Спарк навытяжку стоял на палубе флагманского корабля рядом со своим повелителем. Повелитель не был кем‑то выдающимся, его нельзя было назвать умным или харизматичным, но Фрейзер был ему всецело предан.

Возможно, повелитель больше всего ценил в нем как раз это качество: он видел, что его подданный не был фанатиком и в телохранители не годился, но зато любил по–своему — наверно, как кот хозяина. Благодаря этим качествам, Фрейзер не раболепствовал; когда необходимо, возражал и указывал на ошибки, — в общем, на взгляд повелителя, был подходящим советником.

В самом облике повелителя не было ничего сверхъестественного. Обычный человек в невообразимо дорогом деловом костюме, с припудренным лицом и косметикой, с холеными руками и фешенебельными аксессуарами. Его вид здорово портили огромные губы, которые он считал невообразимо сексуальными.