— А теперь ты стал ученым человеком, и все зовут тебя мистер Лористон. Ты сделал приличный шаг вперед. Мои поздравления. — Откинув голову назад, он опустошил бокал.

— Нет, не все. Познакомившись с ткачами и их семьями, я заметил, что они меня боялись. Всех нас боялись. Поэтому сказал, что ничем от них не отличаюсь, что рос в бедной семье. Рассказал о крошечной ферме, где живет моя семья, и о том, насколько сложно сводить концы с концами. И назвался Дэви. Так они меня и звали.

Во время этой речи Балфор повернул голову, и как только Дэвид закончил говорить, они посмотрели друг другу в глаза.

— Поэтому Йен зовет меня Дэви, а я зову его Йен. В каком-то смысле мы похожи.

— Вы во многом похожи. Ведь он, как и ты, учился в университете, правильно?

— Откуда ты знаешь?

— Хью упоминал. Он, как и мой отец, считает, что образованные рабочие опасны.

— А ты как считаешь?

Балфор пожал плечами.

— Слишком поздно об этом беспокоиться. Все меняется. Отец пытается сохранить мир, где правят аристократы, но этот мир уже мертв. Однако он в отличие от меня этого не замечает.

— Сомневаюсь, что он мертв.

— Ничто не сравнится с умирающим животным, которое силится сопротивляться. Но стоит лишь взглянуть на аристократию, и ты поймешь, что через пару поколений от нас не останется и следа. Все, что у нас есть, — это земля, и большинство продают свои земли, чтоб оплатить карточные долги. Мы ничем не занимаемся. Мы даже не справляемся с тем, что у нас есть.

— И ты не станешь бороться? — с любопытством спросил Дэвид.

Балфор зевнул и, вытянув ноги, покачал головой.

— Не вижу смысла вести заранее проигранную битву ради других людей. Лучше извлечь максимальную выгоду из того, что имеется сейчас.

— Проигранная битва не говорит о том, что сражение того не стоило.

— Как благородно, Лористон. В твоем духе.

Дэвид рассвирепел. Насмешливыми словами Балфор дал понять, что он наивный мальчишка.

— В благородстве нет ничего плохого.

— Согласен. Но оно не согреет тебя по ночам.

— Ты же далеко не беспринципный человек. Ради спасения кузена ты проделал долгий путь, разве нет?

— Это другое, — пожав плечами, сказал Балфор. — Я задолжал тетушке. Много лет назад она кое-что для меня сделала. Кроме того, Хью — член семьи.

— Значит, ты как минимум ценишь свою семью.

Балфор рассмеялся.

— Не выискивай во мне добродетель, Лористон. Ты ничего не найдешь. Семья — это еще одна привилегия. Небольшая группа людей, что держится вместе для продвижения общих интересов. Ничего не имею против такого рода приверженности, если в таком случае сумею добиться успеха.

— Но смысл семьи не только в этом, — возразил Дэвид, припомнив трудолюбивого отца, бесцеремонную любящую мать, доброго участливого брата. Он неистово их любил, невзирая ни на что.

— Нет? Мой опыт подсказывает обратное.

— Тогда мне тебя жаль.

— Не трать время, меня все устраивает.

«Мы — полные противоположности», — подумалось Дэвиду. Разные во всевозможных смыслах.

Внезапно ощутив безмерную усталость, он поставил бокал на столик и поднялся.

— Знаешь, я лучше пойду домой.

Балфор вскинул глаза, на миг во взгляде отразилось разочарование, но он быстро его скрыл.

— Стало быть, на ночь не останешься?

— Нет. Я решил, что хочу спать в своей постели.

Дэвиду стало неловко под пристальным взглядом Балфора, лицо которого излучало невероятную нежность. О чем он размышлял?

— Раз ты настаиваешь, — встав с кресла, сказал он. — Пошлю за каретой, тебя отвезут.

— Без надобности.

— Не спорь. — Балфор вздохнул. — Пожалуйста. — Он пересек комнату и позвонил в колокольчик. — Завтра я возвращаюсь в Лондон, — ровным тоном добавил Балфор. — Так что мы прощаемся.

— Прощаемся?

Дэвид пожалел, что не сумел смолчать. Казалось, в голосе послышалось огорчение.

— Полагаю, я нескоро приеду в Шотландию.

— Ясно. Ну что ж, желаю тебе всего самого наилучшего. — Дэвид протянул руку.

С минуту Балфор разглядывал протянутую руку, отчего Дэвиду стало неуютно. Но руку Балфор все-таки принял и, поспешно развернув ладонью вниз, прильнул устами к тыльной стороне.

Губы у Балфора были мягкими и теплыми, а пальцами он сильно и решительно вцепился в ладонь. Этот жест выбил Дэвида из колеи, хотя поступил Балфор совершенно в своем стиле: бросил вызов и в то же время высмеял. Со всей учтивостью сотворил из Дэвида женщину. Было... романтично.

Замаскировав потрясение смехом, Дэвид быстро отдернул руку.

— Я рад, что встретил тебя, Лористон. — Балфор вновь нацепил беспечно-веселую маску. — Благодаря тебе последние несколько недель прошли увлекательно.

— Счастлив, что сумел тебя развлечь, — беспечным тоном парировал Дэвид.

— Правда? Уж не знаю, стремился ты к тому или нет, но совершенно точно развлек. — Он печально улыбнулся. — Уверен, что не хочешь остаться?

На секунду Дэвид задумался, хоть и понимал, что думать здесь не о чем. Сегодня вечером между ними возникла близость — не физическая, иного рода — и это сбивало с толку.

— Да, спасибо. Абсолютно уверен.

Во взгляде у Балфора мелькнуло сожаление, или Дэвиду почудилось? Хотя бы злости не наблюдалось.

— Прекрасно.

Балфор отдал приказание вошедшему лакею, и когда тот удалился, он неспешно приблизился к Дэвиду.

— Разрешишь на прощание дать тебе совет?

Насторожившись, Дэвид кивнул.

— Не отказывайся от женитьбы на Элизабет Чалмерс. Влюбленная в тебя девушка станет хорошей женой, родит детей и создаст в доме уют.

Балфор почти дословно повторил недавние думы Дэвида, отчего он чуть не расхохотался.

— Я не могу так поступить, — покачав головой, сказал он. — Она заслуживает мужа, который будет безгранично ее любить.

Балфор поджал губы и сверкнул глазами. Хорошее настроение сошло на нет.

— Опять ты за свое, — рявкнул он. — Извечный страдалец с кошмарным недугом, которого не пожелаешь ни одной безвинной душе, да? Господи, почему ты просто не позволишь себе стать счастливым? Женись на влюбленной в тебя женщине, а все свои потребности удовлетворяй с мужчинами. Да так поступают тысячи мужчин! Ежедневно!

— И ты так поступишь?

— Да! Да, поступлю! Не хочу быть таким, как ты. Хочу получить все, что этот проклятый мир готов предложить! Если это означает слегка отклониться от истины... Ну и что с того? А у тебя во всем либо да, либо нет! Ты вечно осуждаешь...

— Я тебя не осуждаю, — возмутился Дэвид. — Мне глубоко безразлично, что ты делаешь... Но я не сумею стать тем, кем не являюсь. Не сумею. И по-другому не будет.

— Господь всемогущий, разве ты не хочешь стать счастливым?

Каким-то образом Дэвид догадался, что это крик души. Сложилось ощущение, будто Балфор стоял перед ним обнаженным. Веселость полностью испарилась, лицо источало тоску. И Дэвид задумался: чего же так жаждал Балфор? Чем вызван столь несчастный вид?

— Сомневаюсь, что главное в жизни — это стать счастливым, — со всей откровенностью ответил Дэвид.

Балфор хрипловато хохотнул.

— Еще один лористонизм, — усмехнулся он. — Надо было догадаться. Ну так просвети меня. Если наслаждение и счастье не самое главное в жизни, тогда что? Расскажи, Лористон, научи меня своей великой мудрости.

Возник соблазн промолчать, уйти. Он знал, что Балфор поднимет ответ на смех, но непонятно почему вынудил себя произнести:

— Думаю, главное — это быть верным самому себе.

Он угадал: Балфор засмеялся. Хохот звучал неприятно. Насмешливо, издевательски и оскорбительно.

— Быть верным самому себе? Уморительная шутка, особенно из твоих уст! Да ты презираешь себя до глубины души из-за того, что любишь члены! Вот насколько ты верен самому себе!

Дэвид попытался сглотнуть подступивший к горлу ком. Это обвинение оспаривать глупо. Он вспомнил тот вечер, когда Балфор целовал его и ласкал. Вспомнил о накатившей на него волне неслыханной нежности.

Но Балфор еще не договорил:

— Каждый божий день ты отвергаешь свою сущность и еще имеешь наглость заявлять, что раз у меня хватает смелости желать того, что другие мужчины воспринимают как должное, значит, я неверен самому себе?

— Я такого не говорил. Если ты решишь жениться, это дело твое и твоей совести. Что же касается меня, я жениться не стану. Да, временами я себя презираю, но, во всяком случае, я себя принимаю и осознаю, что не сумею всю жизнь лгать и делать вид, будто предпочитаю женщин.