Снова ныряю в кусты и выбегаю на дорогу.

   Что-то огромное, розово-белое на адской скорости проносится мимо, обдав с головы до ног пурпурной грязью... Я слышу удар, треск ломающегося пластика и предсмертный собачий взвизг...

   Останавливаюсь -- меня больше никто не преследует. Пытаюсь вернуть сбитое дыхание. Сердце колотится где-то в горле, и, кажется, вот-вот выпрыгнет из ушей. Посреди дороги полубоком ко мне стоит белая иномарка, за задними колесами тянется двадцатиметровый тормозной след, а в десяти метрах от разбитого переднего бампера лежит изувеченный труп добермана. Веер кровавых брызг покрывает правое крыло и часть лобового стекла.

   -- Еб твою мать! -- слышу до боли знакомый голос из приоткрытого окна.

   Потом дверь открывается, и из салона появляется грузная фигура. На лице моего друга детства испуг, смятение и радость от встречи со мной.

   -- Макс! -- кричит мне Ваня. -- Сука, я по ходу сбил кого-то!

   Если бы я сейчас мог нормально дышать, я бы плакал и смеялся одновременно.

Глава 4

Супер-Арсенал

   10:00

   После истории с доберманом мы приходим к единогласному решению, что нуждаемся в оружии. Пожалуй, даже больше, чем в еде и хозприпасах. В нашем новом мире без еды человек способен продержаться пару десятков дней, без воды чуть меньше недели, без сна семьдесят два часа. Без оружия ты можешь не прожить и сутки.

   Забрав брошенные в магазине пакеты, мы снова собираемся во дворе. На этот раз с нами на одного человека больше. Мой друг Ваня чудесным образом появился из ниоткуда, когда никто его не ждал, и, возможно, спас мне, тем самым, жизнь. Пусть и случайно. Мы все жутко рады его приезду, и даже на лице брата, морально истощенного сражением с бабушкой (в конце концов, нам пришлось запереть ее в доме, и теперь мы слушаем ее вопли с улицы), появляется тень улыбки.

   Однако история его возвращения быстро развеивает поднявшееся было настроение, и мы снова впадаем в уныние. Мой друг пребывает в крайней степени перевозбуждения, от кипящего в крови адреналина его буквально трясет, и без того немаленькие глаза лезут из орбит. Рассказ Вани спешен и сумбурен, но мы изо всех сил стараемся понять его, замерев от напряжения.

   -- Почему вы не уехали с военными?! -- это первое, что мы слышим от него.

   И недоуменно молчим, не зная, что ответить.

   Потом Женя с Артом переглядываются, и мой брат, нахмурившись, произносит:

   -- Мы с Артом слышали автоматные очереди под утро. Походу, это вояки шмаляли. А вы разве нет?

   Мы с Витосом и Мишей качаем головами. Уж очень заняты были небольшой свалкой во дворе, чтобы прислушиваться к тому, что творится за его пределами.

   -- К вам чо, не приезжали? Еба-ать! -- Ваня хлопает себя по потному лбу. -- Вот суки! Короче, ночью военные начали эвакуацию! Макс, Женька, -- он хватает нас с братом за предплечья и делает свое классическое лицо "сейчас-я-вас-приятно-удивлю", -- для вас у меня хорошие новости. Додохянов увезли из города, часа в три утра примерно.

   Семейство Додохянов -- наши с Женей ближайшие родственники: бабка по материной линии, дядя с тетей и двое их детей, наши двоюродные брат и сестра. Артемке восемь, его сестре Кате скоро пятнадцать. Их дом в полукилометре отсюда, на горе -- пять минут пешком. Ваня живет рядом, на смежной улице. В детстве мы с братом каждое лето проводили у Додохянов, тогда же и познакомились с Ваней. Этот толстяк для меня с Женей почти как брат, а мы для него, наверное, и того ближе.

   Слава богу -- первая хорошая новость за последние сутки.

   -- Моих тоже, -- продолжает Ваня. -- Я видел Додохянов, когда сажал своих в кузов. К нам приехало три военных "КРАЗа", разбудили посреди ночи, ни хуя не объясняют. В машины, в машины! Пока будили соседей и строили всех на улице, я перетер с одним бойцом. Короче, пиздец!

   Ваня качает головой, выпятив нижнюю губу. Теперь его лицо выражает "мне-очень-очень-жаль":

   -- Все началось с "западного", и это, пацаны, -- он обводит нас взглядом, -- для вас всех, наверное, плохая новость. Ну, кроме Миронюков.

   Братья Миронюк живут с родителями на "северном", на другом конце города. Мне кажется, или я вижу на лицах Арта и Виталика облегчение? Что ж, здесь нет ничего предосудительного. На их месте я реагировал бы так же.

   -- В смысле -- началось? -- потусторонним голосом переспрашивает Женя.

   -- Дождь! Заражение! Вся эта хрень! -- Ваня взмахивает руками. -- То, что у нас здесь было -- это херня! На "западном" дождь начался раньше, и, думаете, тоже розовый? Хуй! Розовый, это здесь, а у них был красный! Люди заражались очень быстро... Кому эта хрень попадала с дождем в организм, в течении часа теряли сознание. Потом... короче, потом вставали. Уже на всю башку ебанутые.

   Я вспоминаю соседского толстяка Костю-Диму и тот черный холмик на земле, в который превратилось его бесчувственное тело, когда мы возвращались в дом. Костю-Диму, труп которого до сих пор лежит у нас во дворе. Витос оттащил его за сарай и спрятал, укрыв куском рубероида, но это все, на что его хватило. Рыть человеческую могилу для адского отродья никто не захотел. Если загробный мир действительно существует, то пускать в райские кущи это заразное существо небезопасно. "Местные" вряд ли скажут нам спасибо за еще одну эпидемию.

   Стало быть, эпицентром заражения стал наш с Мишей родной район. Район, где живут наши родители. Или жили?.. Я гоню от себя дурные мысли и снова перевожу внимание на Ваню:

   -- Солдат сказал, что "западный" готовятся отрезать от остального города. Эвакуировать успели около тридцати процентов населения, но ваши точно там.

   -- Откуда ты знаешь? -- с наивной надеждой в голосе спрашивает Женя.

   "Ниоткуда", -- хочу ответить я ему. -- "Он ниоткуда этого не знает. Не может знать."

   Но я молчу.

   Ваня смотрит исподлобья, стараясь придать внушительности своей следующей фразе:

   -- Я уверен. Макс, Жека, вы же знаете вашего пахана, он же прошаренный. В первых рядах небось был.

   Что есть, то есть -- на тему недоверия и предосторожности мой отец может докторскую писать. В отличие от нас, детей девяностых, он человек Союза, а люди Союза ждут Армагеддона в любую секунду.

   -- Ваши в грузовиках, сто пудово.

   Ясно -- ободряющее послание Мише не адресовано. Они с Ваней не друзья, вместе их объединяем только мы с Женей.

   -- Слышь, Вано, а про "северный" что-нибудь слышал? -- спрашивает Арт. Сигареты из его губ не исчезают. Кажется, у Тамилы он забрал с собой столько блоков, сколько мог унести.

   -- Н-нет, -- качает головой Ваня, -- но знаю, что самая жопа, не считая "западного", была в центре. Зомби рванули туда по Стачкам ебучей толпой. По идее, на "северном" было потише, но там тоже все перекрыто. Только уже не зомби закрывали, а от зомби закрывались.

   Зомби. Это слово режет слух, настолько мы привыкли к "прокаженным". Да и потом, не слишком оно им подходит. Эти твари явно не мертвы. Наоборот -- живее всех живых.

   -- Закрывали каким образом? -- вступает в разговор Михась.

   -- Ну, если ты про "западный", то... слыхали ночью взрыв?

   -- Даже два.

   -- Это был Новый Мост. Теперь его нет.

   Мы поражены услышанным. Не верится, что все это происходит наяву. Это какой-то кошмарный сон, из которого никак не вырваться. Я пробовал уже неоднократно -- все руки себе исщипал.

   -- А остальные подходы?

   -- Змиевку перекрыли на перевале, в самом узком месте. Ежами и колючей проволокой. Там собирались сделать Ворота -- что-то типа блокпоста в зараженную зону. Вояки держали его, сколько могли, но часам к четырем утра их смяли. Там такая авария, что и танку не проехать -- машин сто побито и брошено.