3 Т а м ж е, с. 461.
98
1 И, 8.XI.1975.
з Толстой Л. Н. Там же, с. 263. Дяков В. Още веднъж за реалиите, с. 72.
крупные, важные — «сити», как опасается автор (хотя центр Лондона и останется, наверно, навсегда «Сити» — через прописное «С»!). В частности, в отношении этих двух понятий аргументом не может служить абсолютное содержание референтов: трудно сравнить многомиллионный японский город с небольшим итальянским городком или благоустроенное болгарское село с африканской деревенькой; разница будет скорее относительная — в соотношении между городом и городским образом жизни и селом, сельской действительностью. Но прав автор в другом: в «административных реалиях» труднее, чем где-либо, провести резкую черту между реалией и общеязыковым словом. И многое здесь придется объяснять просто силой традиции. Таким образом переносятся в текст перевода по традиции хутор (англ. Khutor, фр. Khoutor) и станица (англ. Stanitsa, фр. stanitza, нем. Staniza), по-видимому, мало чем отличающиеся в настоящее время от других населенных пунктов в Советском Союзе.
IV. Выбор в зависимости от ИЯ и ПЯ. Решение вопроса о выборе между транскрипцией и переводом зависит также и от ИЯ и ПЯ, от их грамматичес-ских и словообразовательных особенностей, от культуры речи и традиционного для них принятия или непринятия реалий. Приведем несколько наблюдений.
1. Есть грамматически обусловленные группы единиц, которые обычно не транскрибируются, а передаются иными приемами. Так как подавляющее большинство реалий — имена существительные, очень редко встречаются транскрибированные слова, принадлежащие к другим частям речи. Это объясняется отчасти и тем, что образованные от реалий-существительных прилагательные нередко в той или иной мере утрачивают колорит; например, прилагательное от богатырь — «богатырский» приобретает больше переносное значение, и мы скорее склонны переводить его — «могучий, сильный, несокрушимый» (Ож.), чем транскрибировать; пуд — реалия, но «пудовый» чаще только — «очень тяжелый» (Ож.). Больше того, даже ярко колоритные слова, такие, как девичья или водяной, городовой — субстантивированные прилагательные, нечасто можно увидеть в транскрипции (о прилагательных в значении реалий см. гл. 2).
2. По наблюдениям А. В. Федорова, в русских переводах западноевропейской литературы «упрочивается тенденция избегать., транслитерированных обозначений иностранных реалий, кроме ставших уже привычными»,
100
и, напротив, при переводе «с языков Востока транслите
рация используется достаточно часто..»1. На наш взгляд,
однако, вопрос здесь касается главным образом не язы
ков, а «степени знакомости» объектов соответствующих
реалий: японский быт нам, естественно, менее знаком,
потому и количество отображающих его реалий будет
больше. Но если переводится книга из мало знакомой
нам жизни басков или черногорцев, написанная, кроме
того, в историческом ракурсе, то, вероятно, придется то
же вводить в перевод немало реалий путем транскрипции.
3. Это — с точки зрения ИЯ. Что же касается ПЯ, то
здесь имеет значение давно замеченное неодинаковое от
ношение разных языков к иностранным заимствованиям,
каковыми в языке или в речи являются чужие реалии лю
бой степени освоения. По утверждениям самих англичан,
если взять латинский словарь, положить на него фран
цузский и немецкий словари и добавить словари запад
ных и восточных народов, то получится в результате
английский словарь; такой язык легко и просто
«присваивает», «впитывает в себя» иностранные слова,
в том числе и реалии. Можно сразу добавить, что англий
ский язык в общем охотно принимает ориентальные
реалии и сравнительно труднее — славянские (то же
относится и к некоторым другим западным языкам).
Русский язык более критичен в этом отношении, и
чужие реалии в нем, по нашим наблюдениям, сохраня
ют очень надолго свою оригинальную специфическую
окраску. Немецкий же язык наименее гостеприи
мен к реалиям, принимая их большей частью как ино
родные тела (даже общепринятые международные тер
мины, такие, как «телефон» и «телевидение» немцы
предпочитают «переводить»: Fernsprecher, Fernsehen).
В известной степени это обусловлено наличием в нем
очень удобного средства калькирования путем словосло
жения. (Но обусловленность эту можно толковать и с
обратным знаком: нежелание осваивать иноязычную лек
сику привело к созданию удобного средства для кальки
рующего перевода). Так или иначе, благодаря этой черте
языка, траскрибированная реалия в немецком переводе
еще больше бросается в глаза, чем в других языках —
заколдованный круг, объясняющий в значительной сте
пени небольшой процент чужих реалий в немецких пере-
•водах. ..---.,.
'Федоров А. В. Указ, соч., с. 184—185.
101
4. Имеется любопытное наблюдение над переводом (соответственно — транскрипцией) некоторых реалий, обозначающих лиц и употребляемых главным образом в качестве обращений, которые, скажем, с языка А на язык Б переводятся, а обратно — транскрибируются (подробнее см. ч. II, гл. 3).
5. Желательная л а кон ичн ость при передаче реалии также зависит в значительной степени от ПЯ. Как уже было сказано, средствами любого развитого языка можно передать любую реалию, но нужно при этом добиваться и максимальной сжатости; в связи с этим мы упоминали о словообразовательных возможностях немецкого языка. Максимальная краткость достигается при транскрибировании, и это одно из его преимуществ, но краткость обязательна и для любого перевода, и для средства осмысления реалий, если одной транскрипции в данном тексте мало. Поэтому не последнюю роль играет здесь и возможность языка выразить лаконично то или иное понятие: переводя на свой язык, англичанин будет рассчитывать на односложность и богатый словарь, русский — на гибкость грамматики, неисчерпаемые ресурсы суффиксального и префиксального словотворчества и свободный порядок слов, болгарин — на исключительно разветвленную глагольную систему и т. д.
6. Иногда выбор приема зависит и от «субъективного» фактора. По нашим наблюдениям, чаще транскрибировать склонны переводчики с родного языка на иностранный, а также «двуязычные» переводчики, в том числе и обжившиеся в стране ИЯ.