Прежде не приходили сюда босые люди в грубой одежде. Их жизнь была жестока и коротка, им было не до любования природой. Состоятельных корейцев поднимали в горы на паланкинах. Любезно улыбаясь, они говорили друг другу комплименты, а потом, когда говорить уже было не о чем, цитировали с умным видом Конфуция: прекрасный способ скрыть мысли или их отсутствие.

Кымгансан столетиями привлекал к себе монахов. Они вырубали в скалах записи о событиях своего времени, гневные протесты или просто поучения. «Непротивление и смирение — помощники тиранов» — шесть таких иероглифов выдолблены по эскизу знаменитого художника и каллиграфа Хан Сек Бона. А вот имя того, кто выдолбил изречение «Есть три великих мужских качества — отвага, разумность, деятельность», неизвестно. Возможно, это сделано по прихоти женщины в назидание мужчинам?

До 1950 года в Алмазных горах было немало монастырей, похожих один на другой одинаковым застоем, какой-то затхлостью. Монахи постоянно были заняты тем, что изгоняли из пантеона какого-нибудь бога или подвергали опале какую-нибудь богиню. Монастыри слишком мало значили в народной жизни. Но их архитектурные ансамбли, их дворцы и библиотеки были своеобразными музеями, где хранились исторические документы, редкие книги — произведения корейского гения. Там двадцатый век сталкивался с пятым, показывая, как глубока пропасть между ними.

Народное правительство охраняло монастыри, восстанавливало их за счет государства. Эту работу прервала война. Американские бомбардировщики не щадили Алмазные горы. Три года вершины содрогались от разрывов бомб и снарядов. Горел лес, полыхали древние монастырские постройки.

...Но только тогда можно сказать, что ты видел Алмазные горы, когда дойдешь до Курена — водопада Девяти драконов. Со стометровой высоты низвергается он на гранитную плиту, за тысячелетия пробив в ней глубокий колодец. Мельчайшие брызги золотыми и жемчужными бусами рассыпаются во все стороны, и над водопадом стоит радуга. Это не просто красиво, это на пределе дозволенной живописности. Любое сердце, доступное для прекрасного, смягчится.

Крутой изгиб тропинки, и внезапно передо мной открылась широкая площадка. Ветер относил звуки музыки, и, ударяясь о подножие отвесной скалы, они возвращались звонким и гулким эхом.

Юноши и девушки в шелковых одеждах бледных тонов ритмично двигались в танце. Молодежный ансамбль репетировал танец «Феи Алмазных гор».

Дух народного мифотворчества, никогда не знающий покоя, по-своему отразил Кымгансан и водопад Девяти драконов. Оказывается, красота этого места зачаровала не только людей, но и небожителей. Они давно заметили, что Алмазные горы куда лучше райских кущ. И небесные феи решили переселиться в Кымгансан. Для этого они опустили один конец радуги к водопаду, по ней сошли на землю, да так и остались в Кымгансане. Тут-то и начались их необыкновенные приключения. Вообще-то темы любви в корейских сказаниях и легендах касаются с большой сдержанностью. Но кымгансанские феи очень влюбчивы и просто обожают простых смертных...

Наверное, добрая половина корейских песен и танцев посвящена Кымгансану. И в программе корейской делегации на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Гаване молодые зрители со всех концов Земли увидели Алмазные горы, воплощенные в музыке и пластике.

Нельзя сказать, что Алмазные горы остаются такими же, как и столетия назад. Во всей Корее происходят большие изменения. Народная власть объявила Кымгансан заповедным районом. Здесь построены санатории и гостиницы. И сделано это очень умело, так, чтобы никоим образом не нарушить природы гор. Да и экскурсантов убеждать быть аккуратными не приходится: для корейцев Кымгансан — святыня.

Каждый кореец, где бы он ни жил, мечтает хоть раз в жизни побывать здесь. Я понял это после того, как прошел по Алмазным горам...

И. Лобода

Провести красным фломастером на карте пунктирную линию от Паданга, центра провинции Западная Суматра, до острова Сиберут, крупнейшего в архипелаге Ментавай, было куда проще, чем совершить путешествие.

В канцелярии губернатора нахожу господина Абрара.

— Очень приятно — вы, иностранец, интересуетесь тем, что делается для развития отсталых районов нашей провинции. — Из огромного шкафа он достает тоненькую папку. — Вот здесь пока все наши планы. Понимаете, мы еще плох знаем людей, населяющих архипелаг. Но начали изучать. Послал туда представителей власти — нескольких чиновников и полицейских. Образовали уезд Ментавай, но пока его центр находится здесь, в Паданге.

— Скажите, а как мне попасть на Сиберут?

— Трудно, но я попробую вам помочь.

Абрар вышел из комнаты и вернулся только через полчаса.

— Идите в порт и спросите капитана Муара. Возможно, он согласится доставить вас на Сиберут.

Муар, капитан крошечного суденышка с гордым названием «Раджавали» — «Орел», оказался совсем молодым парнем. Без лишних слов он излагает свою «программу»: за тридцать пять тысяч рупий он доставит меня на остров и обратно. Я соглашаюсь.

— Тогда идите на рынок и купите побольше листового яванского табака, — советует Муар. — Он дешевый, зато крепкий, его ментавайцы очень любят. У них ведь курят все — от младенцев до древних старух. Еще купите леденцов и цветного батика. Для подарков.

Вечером господин Абрар появляется в моем номере со скромно одетым молодым человеком.

— Мой брат Мухтар, — представляет он спутника. — Только сегодня приехал из Медана. Учится там в университете, специализируется на изучении жителей архипелага Ментавай да к тому же составляет словарь их языка, — Абрар ободряюще похлопывает брата по плечу.

— Не могли бы вы взять меня с собой? — нерешительно спрашивает Мухтар. — Я бы вам пригодился...

— Конечно, возьму, — поспешно соглашаюсь. — А вы уже бывали на этом архипелаге?

— Три раза. Два раза даже матросом нанимался. Но чтобы узнать тамошнее население, этого мало. Думаю после университета попробовать устроиться в администрацию на Сиберуте.

— А что значит «Ментавай»?

Мой будущий спутник смеется.

— Первый вопрос, и будущий специалист в тупике. Видите ли, одни говорят, что оно произошло от соединения слов «ама» — «отец» и собственного имени Таве, как звали якобы первого человека, прибывшего на Сиберут. Аматаве постепенно превратилось в Ментавай. Но я в это объяснение не очень верю. По второй версии название было дано архипелагу голландцами, которые впервые появились там в 1608 году и, как всякие завоеватели, захватив заложников, стали требовать золото. Жители островов понятия не имели о нем, но, завидев необычно одетых, непохожих на них людей, кричали соплеменникам: «Мян ита ой!» Голландцы и окрестили архипелаг Ментавай. А возглас означал лишь предупреждение: «Спасайся!» Сами жители называли себя просто «аспи» — «живущие, люди»...

...День выдался пасмурным. Справа по борту над пенными гребнями волн возникает темная полоска, по мере приближения меняющая цвет па ярко-зеленый. Почти к самой кромке прибоя подступают заросли мангров и толстенных саговых пальм. Муар осторожно ведет своего «Орла» к низкому берегу. Наконец он стопорит машину, сбрасывает якорь, и суденышко замирает. Тут же из устья небольшой речушки выскакивает больше десятка лодок разных размеров и устремляется к нам.

Муар делает знак хозяину самой большой из них.

— На ней поплывете к берегу, нам ближе не подойти.

Я забираю самое необходимое — фотоаппаратуру, продукты, сумку с подарками — и начинаю цирковой номер: высадку в пляшущую на волнах лодку. Ментавайцы долбят суденышки из толстых деревьев, заостряют нос и корму, совершенно не беспокоясь о киле. Поэтому лодка, оставшаяся фактически все тем же огромным круглым бревном, ведет себя соответственно. Нужно артистически владеть единственным веслом, чтобы удерживать равновесие да еще заставлять ее двигаться вперед с довольно большой скоростью.