сборщики податей и все те, кто говорит: «Отдай нам, отец наш, русский народ, и мы

заставим течь золото в твои сундуки и его кровь в твои жилы!»

Туда, где лежит труп, слетаются вороны.

Кто же толпится у трона второго чудовища, пузо которого, как яма для стока

нечистот, на змеиной шее тупое рыло борова и вместо глаз по цыбику вонючей

махорки?

Все те, кого развратила господская кухня, царская казенка и продажная синодальная

Церковь.

«Для нас всё равно: владей нами хоть Каин с Иудой, лишь бы потуже было набито

наше брюхо!» — говорит эта свиная порода, оскверняя воздух своим дыханием и

затемняя солнце серой пылью ничтожных дел своих.

Проклятие, проклятие вечное этой прожорливой смрадной саранче, попирающей

ногами кровь мучеников и насмешливо помавающей своим поганым рылом

искупительному кресту, на котором распинается ныне красная Россия.

Разделиша ризы моя, и об одежде моей меташа жребий...

Если бы угнетатели народов были предоставлены самим себе, без помощи, без

поддержки извне, что могли бы они сделать против народа?

Если бы для удержания его в рабстве у них была бы только помощь тех, кому

рабство выгодно, — что могла бы поделать эта маленькая кучка против целого народа?

Но повелители мира, обратив сердце людей на золото, жадность и ненависть,

противопоставили вечной истине, которую люди разучились понимать, мудрость князя

мира сего — дьявола.

И вот дьявол, царь всех угнетателей народов, внушил им для укрепления тирании

адскую хитрость.

Он сказал им: «Вот что нужно сделать: возьмите лист бумаги и пролитой кровью

напишите на одной стороне его: "Закон", на другой же стороне напишите: "Священная

собственность' . Я же дам народу третью заповедь, имя которой "Слепое повиновение".

И люди будут боготворить этих идолов и слепо подчиняться закону, потому что я

обольщу их разум, и вам нечего будет бояться».

И угнетатели народов сделали так, как им сказал дьявол, и дьявол исполнил то, что

обещал угнетателям.

И увидело небо, как дети народа подняли руку на свой народ, резали своих братьей,

налагали цепи на своих отцов и забыли даже чрево матерей, носивших их.

85

Когда им говорили: «Во имя всего святого, подумайте о справедливости, о

жестокости того, что вам приказывают злодеи», — они отвечали: «Мы не думаем, мы

повинуемся. У нас будет хлеб, цигарка и публичный дом».

И когда им говорили: «Неужели в вас нет более любви к вашим отцам, вашим

матерям, вашим братьям и сестрам?» — они отвечали: «Не наше дело, начальство

больше нас знает».

Воистину, со времени обольщения Евы-жизни Змием не было обольщения ужаснее

этого! Но обольщение приближается к концу. Если злой разум обольщает прямые

души, то лишь на время.

Еще несколько дней — и те, кто сражался за угнетателей, сразятся за угнетенных, и

те, кто сражались, чтобы удержать в цепях своих отцов, своих матерей, своих братьев и

сестер, сразятся за их освобождение.

И дьявол убежит в свои пещеры вместе с повелителями народов. Молодой воин,

куда идешь ты?

Я иду сражаться во избавление братьев моих от угнетения, — разбить их оковы и

оковы мира.

Я иду сражаться против неправедных людей за тех, кого они бросают на землю и

топчут ногами, против господ за рабов, против тиранов за свободу.

Я иду сражаться за то, чтобы все не были добычей немногих, чтобы поднять

согбенные головы и поддержать слабые колени. Да будет благословенно оружие твое,

молодой воин! Молодой воин, куда идешь ты?

Я иду сражаться за то, чтобы отцы не проклинали больше того дня, когда им было

сказано: «У вас родился сын», не проклинали матери того дня, когда они в первый раз

прижали его к своей груди.

Я иду сражаться за то, чтобы брат больше не печалился, видя, как вянет его сестра,

словно травка на сухой земле; чтобы сестра не глядела больше со слезами на своего

брата, который уходит и больше не вернется.

Я иду сражаться за то, чтобы каждый мог пользоваться с миром плодами труда

своего; иду осушить слезы малых детей, которые просят хлеба, а им отвечают: «Нет

больше хлеба: у нас отняли всё, что еще оставалось».

Да будет благословенно оружие твое, молодой воин!

Молодой воин, куда идешь ты?

Я иду сражаться за бедных, за то, чтобы они не были больше навсегда лишены

своей доли в общем наследии.

Я иду сражаться за то, чтобы изгнать голод из хижин, чтобы вернуть семьям

изобилие, безопасность и радость.

Я иду сражаться за то, чтобы всем, кого угнетатели бросили в тюрьмы, вернуть

воздух, которого недостает их груди, и свет, который ищут их глаза.

Да будет благословенно оружие твое, молодой воин!

Молодой воин! Куда идешь ты?

Я иду сражаться за то, чтобы опрокинуть лживые законы, отделяющие племена и

народы и мешающие им обнять друг другу, как детям одного отца, предназначенным

жить в единении и любви.

Я иду сражаться за то, чтобы все имели единое небо над собою и единую землю под

своими ногами.

Да будет благословенно твое оружие, семь раз благословенно, молодой воин!

Слышите ль, братья, красный набат?

<1919>

ГАЗЕТА ИЗ АДА, ПЛЯСКА ИРОДИАДИНА:

Малая повесть о судьбе огненной, русской

86

Захожий старичок — клюшка кукишем, с копием о земь, сапоги выворотные,

рубцами на вон, как до Петра носили, обличьем же с протопопом Аввакумом схож, —

поведал мне сие малое слово о судьбе огненной, русской. «Ты, — говорят, — ветром

питаешься; в газети-не хоть от сердечного смысла всячину праведную пропечатываешь,

только преисподнего не ведаешь.

Имеется при мне потайное рукописание, рясным и столбовым письмом по

кипарисной бумаге умными персты выведено. Господи, благослови прочести малое за

большое, во премудрое слышание, душе и телу во исцеление:

Вышла газета из ада, какая — грешным от сатаны <награда>. И в бесконечные веки

не будет душам их отрады.

В нынешний век зри всяк человек:

Грех скончался.

Истина охромела.

Любовь простудой больна.

Честность и верность в отставку вышли.

Вера ушла в пустыню.

Совесть попрана ногами.

Благодеяние таскается по миру.

Терпение лопнуло.

Ложь ныне первоприсутствует.

Бесчиние в монастырях проживает.

Гордость с монахами познакомилась.

Тщеславие игуменствует.

Братоненавидение епископствует.

Невежество старейшенствует.

Сатана, предвидя кончину сих дней, приказал бесам ад наполнить разных огней,

послал бесов размерить адскую глубину, где бы можно было грешных посадить за

вину. Потом сатана всед на седало, зарычал на бесей весьма яро: "Что-то грешных во

аде мало?" Бес подскочил и рек, что еще не век, а когда придет миру конец, тогда ты

будешь многим душам отец.

Предстали пред князя тьмы беспопечительные чернецы; он, сме-яся, сказал: "Вы

зачем, святые отцы, сюда пришли или в царствие небесное пути не нашли? Знать, вы

весь век богатства ради, а не прокормления мзду сбирали, того ради и путь в царствие

небесное утеряли!

Вы препровождали жизнь в монастырях, вам и должно быть в райских краях.

Но, видно, вы в небрежении грабительном жили, что в моей области честь себе

заслужили".

Бес подскочил без хвоста и сказал: "Они не блюли поста. 1917 года, когда снизошла

на землю Свобода, они для кровавой охоты поставили на церкви пулеметы. Метили в

бытия праведное сердце, тем и отворили во ад себе дверцы".

Притащили бесы табашника в ад, который сотню за осьмушку платил и светлую

Коммуну хулил: дескать, большевики нас, миляг, забижают, по десятке с рыла налоги

платить принуждают; всё на приюты да на образованье, — за сие постигло его геенское