эффективности. И это вполне правильно, это научно. Без развития производства

не могут улучшаться, да еще коренным образом, жизненные условия человека. И

не только в экономическом, материальном плане.

Нам долго казалось, да и сейчас еще частенько приходится слышать, что

молодежь уходит из села только потому, что нет хорошего клуба. Думали: вот

построим клуб — и проблема будет сразу же решена. Сейчас во многих селах

построены не клубы — дворцы! Однако отток продолжается.

Асфальтом покрыли многие сельские улицы, городские светильники поставили

вдоль тротуаров. В дома газ подвели и воду. Детские сады и ясли, просторные

школы поставили. Бытовое обслуживание организовали, чтобы сельский житель не

ездил за каждой мелочью в город. В хозяйствах Волновахского района Донецкой

области, например, ввели даже бесплатное автобусное сообщение между

бригадными селами и центральной усадьбой: в магазин, в школу, в контору — за

считанные минуты по хорошим-то дорогам.

Не везде, конечно, так. Но сел таких уже немало. Они есть и на Смоленщине (к

тому же и получше Лучесы), есть и в других районах и областях российского

Нечерноземья, на Кубани, в Сибири, на Украине. Таких сел, которые краше

городов-райцентров, не перечислить.

Да, именно так: и краше городов, и благоустроеннее своих местных «столиц» —

райцентров. Уже не селу надо поспешать за городом, а городу догонять впору

село, на что, конечно, в райцентрах обижаются. В ответ на эти обиды жители

села еще и масла в огонь подливают: а переносите, мол, центр района к нам.

Однако сельская молодежь все же тянется «в столицу», пусть менее

благоустроенную, пусть детские сады и школы там потеснее, и дворца такого

нет. Тянется молодежь в центры потому, что условия труда там иные. Там по

часам работа.

Но чтобы понять это, надо было все другие причины устранить, те причины,

которые, как говорится, лежали на поверхности. Надо было сначала село

перестроить. При этом лишь немногие хозяйственники сразу суть проблемы

распознали. Среди них могу уверенно назвать Сергея Ивановича Бизунова.

Перестраивая Лучесу, здесь и производство перестраивали, чтобы ручной труд

устранить с полей и ферм, чтобы можно было перейти на сменную работу по

часам.

Однако и в хорошем хозяйстве не все от хозяина зависит. Возьмем такой

пример. Какая культура не дает прибыли, а то и убыточна для хозяйства?

Любая, если она занимает малую площадь. Она не главная в структуре посевов,

не она дает и основные доходы, даже если дает их. А отсюда и внимания ей

меньше не только в хозяйстве, но и при распределении техники, удобрений.

Отсюда именно она требует больших затрат ручного труда. Поэтому починковцы,

к примеру, наметили сконцентрировать посевы льна в 12 колхозах и совхозах,

где они займут от 11 до 17 процентов пашни, тогда как сейчас лен выращивают

все 30 хозяйств района.

Для одних он стал до того прибыльным, что готовы только его и выращивать.

Совхоз «Плосковский», к примеру, уже который год подряд по 700 гектаров (17

процентов пашни) отводит под лен, и особой беды с ним не знает. Потому что

тут и техника, и специализированные звенья, и специалисты. В заботе лен. В

результате каждый льняной гектар приносит хозяйству 1100—1150 рублей дохода.

В Лучесе и того больше — 1300 рублей.

В других хозяйствах, где лен занимает каких-нибудь 80—100 гектаров, ни

техники нужной нет (почти все работы приходится выполнять вручную), да и

заинтересованности нет — основную прибыль ждут от других культур.

Такая же картина и с картофелем. Даже похуже, пожалуй. Все выращивают

понемногу, у всех урожайность его низкая. Даже в передовых хозяйствах не

превышает 155 центнеров с гектара. Значит, надо специализировать несколько

хозяйств на выращивании семенного материала и все плантации закрепить за

механизированными звеньями. Это позволит сажать только качественными

сортовыми семенами, значительно повысить урожайность, снизить трудовые

затраты и сократить сроки выкопки.

В комплексном плане так и записано.

Нужно сказать, что в правильно налаженном семеноводстве нуждаются не только

картофелеводы. Это один из важнейших резервов повышения урожайности всех без

исключения культур. Передовые хозяйства тем и берут, что имеют свои семенные

поля и свои племенные фермы. А все другие? По разным причинам они «не

доросли» до этого. К тому же и для передовых было бы лучше, если бы

существовало межхозяйственное объединение по семеноводству зерновых.

Именно по такому пути и пошли в Починке. Головное хозяйство объединения

выращивает семена, пять других размножают их и реализуют товарным

хозяйствам. Уже выращивают, размножают и реализуют, начиная с первого года

десятой пятилетки. Конечно, не все за счет семеноводства, но благодаря и ему

район намечает увеличить урожайность зерновых за пятилетие на 5-6 центнеров.

* * *

Машина быстро катилась от села к селу, шурша мокрой щебенкой.

— Вот эту дорожку в прошлом году закончили,— комментировал по ходу Илья

Самойлович. — А вот эту на днях сдали, поэтому обочины еще не успели

зарасти. А вон бульдозеры полотно насыпают... И хлеба, смотрите, какие хлеба

зреют!..

Да, урожай обещал быть хорошим. Густо и ярко цвел лен. Волновались на ветру

седеющие ячмени. Наливала колос пшеница. Густые травы ложились под косами в

тугие валки и пахли зеленью.

— Будем с хлебом! — с гордостью в голосе говорили земледельцы, лаская

взглядом отяжелевшие поля.

— И с кормами будем! — добавляли животноводы, имея уже солидный запасец

свежего, сочного силоса.

— А дожди? — спрашивал я. По всему было видно: год опять будет трудным.

— Дожди пока не помеха. До жатвы должно распогодиться. А сенаж, силос

можно и в дождь закладывать, научились. Лишь бы руки были...

А вот рук-то зачастую и не хватает. Не механизмов, нет, механизмов сейчас в

любом хозяйстве много всяких, даже часть из них простаивает на дворе.

Механизаторов мало...

В поездках по району я обратил внимание вот на какое явление. Школы, а они в

здешних селах почти все новые, с кабинетной системой обучения, имеют

укомплектованные штаты учителей. Учителей с соответствующим специальным

образованием. Нет нужды и в медицинских работниках даже в самых отдаленных

селах. В детских дошкольных учреждениях тоже все нянечки и воспитательницы

на месте. Большинство этих работников приехало сюда после училища, техникума

или института. Больше половины из них — вчерашние горожане, впервые

столкнувшиеся с сельским укладом жизни. И я привык уже слышать, что именно

эти молодые специалисты и не задерживаются подолгу в селе: отработали

положенный срок — и в город, на их место других присылают. Поэтому, хоть и

укомплектованы школы, медпункты и детские сады, я все же спросил про

текучесть, заранее предвидя ответ. Но ответ показался настолько для меня

неожиданным, что я переспросил:

— Не уезжают? Оседают и живут?

— Обзаводятся семьей, а некоторые и хозяйством, живут, и уезжать не

собираются...

При этом, в каком бы хозяйстве я ни спрашивал, говорили про хорошую школу,

про новый медпункт и просторный детский сад, старались показать то, и

другое, и третье. Действительно, все заново построенное, оснащенное

современным оборудованием, благоустроенное. Или же строилось, оснащалось,

благоустраивалось. Спрашивали с гордостью: можно в таких условиях работать?

Соглашался: можно. Говорили и про то, что и учителя, и медики тут же

обеспечиваются жильем: или отдельный дом с участком, или квартира в

благоустроенном доме. Жилье есть, условия работы хорошие — чего ж не