«Да что же это такое?» – тосковал я, нигде ее не находя.

В какой-то момент я даже приготовился кинуться на ту сторону, чтобы догнать незнакомку и следовать за ней на расстоянии, потому что на большее бы я не решился. Но загорелся зеленый, и я остался стоять на месте, подталкиваемый в спину очередной порцией разгоряченных соплеменников.

«Да что же это такое? - брел я по тротуару, потирая шрам на затылке. -  Как же так?..»

Мне вдруг спокойно и безжалостно открылось, что главное в жизни - не строй и не система, не трудовые достижения и не кино с искусствами, не воздух Невского, не его камни и не небо над ним, а настоящая любовь, которая только одна и способна оживить все перечисленное, и которой у меня никогда не было, потому что рядом со мной не было такой девушки. А это значит, что я впустую растратил половину моей жизни, и как бы ни старался  - уже ничего не смогу изменить.

Но где и когда я видел этот взгляд раньше? Ведь я же его видел, точно видел, но забыл! Как же я мог забыть ТАКОЙ взгляд?!

…Конечно, это было на Невском! Двадцать с небольшим лет назад. На переходе от Гостиного к Пассажу. Я тогда как раз собирался жениться. Моя невеста носила короткую юбку, и у нее были красивые длинные ноги. Когда она сидела, забросив одну ногу с пряничной коленкой на другую, я не мог оторвать от нее глаз. В остальном она была, как все девчонки, и когда я сделал ей предложение, и она согласилась, я был счастлив. Впереди нас ждала долгая жизнь, в том числе и половая, о которой мы втайне друг от друга мечтали.

Еще были живы наши родители, все крепкие, в добром здравии и довольные выбором своих детей. Мои друзья и ее подруги, наэлектризованные и набитые энергией молодости, жили среди громовых раскатов смеха, сверкали белыми зубами и входили во вкус жизни. В Кремле сидели мудрые руководители, в космосе летали наши люди, и величие страны не подвергалось сомнению.

За неделю до свадьбы мы с невестой поехали на Невский, чтобы кое-что купить. Сначала мы ходили вместе, а затем разделились, договорившись через час встретиться в Пассаже. Город нежился под лучами майского солнца, воздух замирал в ожидании плотского счастья. В то время Невский, если изловчиться, можно было перейти во многих местах, не говоря уже о переходах. За десять минут до назначенного времени я вышел из Гостиного на проспект и остановился в ожидании зеленого, не торопясь менять месяц май на пыльные этажи Пассажа. Дождавшись разрешения, я вместе со всеми двинулся на другую сторону. Я был рассеян, может быть, даже улыбался, тайком примеряя к себе звание мужа, с присвоением которого мужчина окончательно расстается с детством. И только я собрался усмехнуться и сказать про себя «Ну, надо же - муж!», как тут-то и налетел на меня этот взгляд пронзительных глаз, так что я на секунду ослеп и оглох. Необыкновенно изящная девушка проплыла мимо, обдав меня запахом роковых духов из смеси позднего прозрения и будущей грусти. Я резко остановился и обернулся, не понимая, зачем это делаю. На меня тут же налетел пожилой гражданин, обогнул меня и что-то добродушно пробурчал. Борясь с отчаянным желанием догнать незнакомку и последовать за ней, я на несколько секунд прирос к асфальту, а затем нехотя, очень нехотя продолжил мой путь. Выбравшись на тротуар, я остановился, до крайности смущенный.

Неясное беспокойство, которое нарастало во мне по мере приближения свадьбы, вдруг оформилось в несколько слов: моя невеста – не та девушка, которая мне нужна.

«Да что же это такое?» - бормотал я, массируя шрам на затылке.

Минут пять я потратил на то, чтобы запихать джина сомнений обратно в бутылку.

Я говорил себе, что назад хода нет и что это просто неприлично – расстраивать свадьбу, когда столько людей ее ждут. И что несерьезно из-за одного взгляда рушить то, что создавалось последние два года. И что это есть первое настоящее испытание нашей любви. И что, в конце концов, существует развод.

Я нашел невесту в одном из отделов Пассажа, где она обсуждала с продавщицей достоинства и недостатки кримплена. Подойдя, я наклонился к ней и тихо сказал:

- Люблю тебя…

Невеста повернула ко мне недоуменное лицо, посмотрела на меня и ответила:

- Я тебя тоже, Петенька!

Мы прожили с ней десять лет, а потом расстались.  Но тогда, всю неделю перед свадьбой, теряясь и замирая на полном ходу посреди хлопот, я спрашивал себя:

«Где и когда я видел этот взгляд раньше? Ведь я же его видел, точно видел, но забыл! Как же я мог забыть ТАКОЙ взгляд?!» И, все-таки, вспомнил.

…Это было летом сорок пятого.

Я вернулся в Ленинград после демобилизации, и в первый раз пришел на проспект, который не видел четыре года. На его израненных домах уже сменили таблички, и теперь он назывался как при царе - Невский проспект. Он выглядел таким же, как и я – суровым и мужественным. Невыносимо было видеть порушенную красоту, невозможно было это простить. Я шел, молодой, взволнованный, в военной форме, не скрывая заслуженных наград, и шептал проклятия в адрес фашистов, чувствуя вместе с тем, что возвращаюсь к забытым радостям мирных дней. Этому самым верным образом способствовали стайки смешливых девушек, пестрыми платьями оживлявших проспект. Пряча улыбку в ладошке, они исподтишка поглядывали на меня и, встречая мой взгляд, смущенно отводили глаза. Они были трогательны и волнующи в своих легких платьицах, носочках и туфельках, которые невесть как сохранили и где достали. Для меня, привыкшего к суровым боевым подругам и услужливым, виноватым немкам, которые оставались таковыми даже в постели, эти девушки были, как заслуженная награда Родины своему защитнику. Вероломный враг напал на них, на меня, на наших родных и друзей, и мы все вместе, страдая и корчась от боли, превозмогли и прогнали его со своей земли и принесли в его дом справедливое возмездие. Теперь полмира лежало у наших ног. Такой великой державы история еще не знала. Но великая держава, в свою очередь, лежала в руинах, и пришло время ее возрождать. Поэтому по приказу товарища Сталина, я оставил моих боевых друзей на страже мира и вернулся в Питер, чтобы здесь жить и работать на благо Родины.

Миновав дом Зингера, я перешел мост через канал и решил перейти на другую сторону, рассчитывая спрятаться там от солнца. Редкие автомобили и неторопливые трамваи позволяли сделать это где угодно. Я уже дошел до середины проспекта, когда увидел, что метрах в двадцати от того места, куда я направлялся, на проезжую часть ступила статная девушка с гордой осанкой и сумочкой на согнутой в локте руке. Я тут же изменил траекторию, собираясь повстречаться с ней словно ненароком. Так и вышло. Двигаясь вдоль трамвайного пути, я быстро оказался в двух шагах от незнакомки.

- Девушка! – окликнул я ее. – Девушка, можно вас на минутку?

Девушка остановилась и вопросительно взглянула на меня прекрасными темно-синими глазами.

- Да! Слушаю вас, товарищ… - девушка бросила взгляд на мою грудь, - гвардии капитан!

- Девушка, – улыбнулся я, - вы не могли бы мне помочь?

- Чем? - спокойно и доброжелательно поинтересовалась она.

- Понимаете, я недавно из Германии, ничего здесь у вас не знаю и хочу просить вас показать мне хотя бы проспект 25-го Октября. Разумеется, если у вас есть желание и время!

- Но почему вы просите об этом меня?

- Ну, не знаю. Наверное, потому что вы мне сразу понравились!

Девушка улыбнулась и сказала:

- Другими словами, вы хотели бы со мной познакомиться?

- Да! Признаюсь честно – да!

- И вы, наверное, обманываете, когда говорите, что вы не ленинградец?

- Обманываю! Уж, простите – обманываю! Я, действительно, коренной ленинградец, но только что из Германии! Верьте мне!

- Как же я могу верить человеку, который начинает знакомство с обмана? – смеялись ее глаза.

- Обещаю, что больше этого не повторится! Честное гвардейское слово!

- Ну, хорошо, пойдемте, - смилостивилась она. - А в наказание вы расскажите мне, как воевали. Согласны?