Вернемся к тщеславию: что может быть забавнее, чем наблюдать манерность самовлюбленного человека, когда он и не подозревает, что на него смотрят? Его лицо либо озадачено, либо взволновано в зависимости от обстоятельств. С одной стороны, он, вроде бы, не хочет, чтобы ему надоедали всякие “хомячки” и скупердяи, которые могут затмить его сияние, с другой, он нуждается в этих живых зеркалах, отражающих его ослепительный блеск. Такие люди не могут жить без нас, потому что без нас они не ощущают своей красоты. Дженис Дикинсон (известная американская модель, актриса и фотограф – ред.) выглядит как окоченевший труп, потому что всякий, кто тянет ручку двери на себя, не чувствуют боли, как все мы смертные. Тщеславным людям чуждо страдание, потому что они вообще ничего не чувствуют.

Но вопрос остается: грех ли все это? Нет. Быть сияющим болваном - это изъян характера, но не грех. Так когда, черт побери, возникло это заблуждение о грехе? Что-то говорит мне - давным-давно: был один чудак, который хвастался перед священнослужителями своей туникой из тончайшего золота, которую ему сшила мать, и он был столь самонадеян, что они устроили голосование в Старом храме, чтобы впредь запретить позерство и самовосхваление. Вот так Супермен спас Рождество... о, так же и тщеславие стало грехом. Вот почему верующие одеваются как гребаные нищие. Боже упаси, они носят на себе какое-то дерьмо, о котором явно не скажешь, будто оно сшито из ткани или тонкой фибры в 1600-х. Но люди так боятся показаться тщеславными, что они будут лишать себя обыденного и жить как Амиши (американское консервативное религиозное движение протестантского толка, проповедующее предельную простоту жизни и быта – ред.).

Не поймите меня превратно, но есть различие между желанием выглядеть привлекательно и отношением к людям как к говяжьим потрохам, если они отказываются разглядеть в вас яркую натуру. Уязвимое место истинного тщеславия в предположении, что любой, кто твердо придерживается доброго старомодного вкуса, сгинет во мраке. Это состояние души и тела, подавление воли, насмешка над надеждами нигде так не преобладают, как в той ужасной клетке, полной похоти и злокачественной злобы, под названием средняя школа. Уж точно, что даже в возрасте тридцати шести лет, я все еще могу чувствовать позыв к рвоте, когда думаю о своем сроке пребывания c девятого до хрен знает какого класса, когда меня “попросили уйти”, прекрасный способ сказать “Вы отчислены; не возвращайтесь”.

Средняя школа считается социализмом для новичков. Вместо этого она превращается в странный телефильм из феодального строя. Вы заканчиваете ее, обладая коктейлем из всего плохого, что есть в мире. Если вы принадлежите к числу красавчиков или альфа самцов, Вы проноситесь через эти четыре года без особого труда, расписываясь в ежегодных альбомах выпускников и жульничая на экзаменах, позволяя себе для ровного счета легкое насилие во время свиданок на стороне. Средняя школа - рассадник для слабоумных взбитых красавиц, которые достигают своего пика в подростковом возрасте, как думают некоторые приматы, для которых жизнь существует только с первого по выпускной год школы. Можно представить их досаду, когда они понимают, что, если все складывается хорошо, у них впереди еще восемьдесят лет жизни? При условии, что они вообще могут считать до восьмидесяти.

Я в избытке вкусил тщеславия в те неуемные годы обмана и суеты, секса и хитрости, и я должен сказать: единственный урок, который я извлек из того времени, это потребность оставить на много лет позади мой изнурительный период возмужания. Мы могли быть самыми плохими детьми, которые, вдохновленные юностью, стали взрослыми негодяями. Мы что, живем в чертовом вакууме? Мы наследуем сами у себя, как Devo (американская рок-группа, признанные изобретатели и новаторы направления New Wave – ред.) предсказывали тридцать лет назад? Так все и будет через тысячу лет? Неужели, спустя миллион лет, на свете останемся только мы, сексуальные и привлекательные болваны, которые не подавились от собственного вида?

У красивых людей красивые проблемы. Эта концепция меня очень веселит. “Мне краситься сиреневыми тенями для век или жженой сиеной (акварельная или масляная краска резкого красно-коричневого тона – ред.)?” “Носить ли мне свои дорогие рваные джинсы или очень дорогие рваные джинсы?” “Где мне перекусить: там, куда я обычно хожу, чтобы люди увидели меня, или там, где я никогда не был раньше, чтобы меня нашли и рассмотрели?” Они издеваются надо мной, что ли, мать их? Это серьезные вопросы? Не могу сказать вам, сколько раз мне приходилось выслушивать этих гребаных калифорнийцев; они несут самую поразительную ахинею, потому что их головы так глубоко в их задницах, что они могут попробовать на вкус каждый “пук”, который пролетает перед их усами. Ужасный, интуитивный, жестокий склад ума, который крутит и гнет людей, как древние дубы в карпатских лесах.

Но разве это грех? Или просто очередное отклонение на пути к смерти?

Ни то, ни другое не есть честный ответ. Слишком скучно для греха. Позвольте мне забрать свои слова обратно; это грех только по отношению к себе, и есть ли худшее зло, которое мы можем причинить себе, нежели грех? Я так не думаю. А как насчет греха в общепринятом смысле? Да ни хрена, чуваки! Тщеславие слишком мелочное качество, чтобы быть грехом. Вы знаете, как легко быть полностью в себе? Знаете, как просто подвергнуть остракизму окружающих вас людей, потому что вы слишком заняты, крича, “Поймите меня!”?” Иногда я думаю, что люди, мать их, слишком бестолковы и, поэтому, немы. С другой стороны, тщеславие слишком сильное свойство, чтобы быть простым отклонением. Я видел, оно сдувает множество людей своим ветром. Нет, тщеславие – это что-то еще.

Где здесь вообще скрыт смысл - тайна для меня. Но, пока во мне это есть, черт возьми, кому какое дело?

Активные защитники животных брызгают кровью или краской в людей, носящих мех и кожу. Я думаю, противникам самодовольных ублюдков следует кидаться в них косметикой от Avon (косметическая компания – ред.), а не высококачественным продуктом. Я говорю о небольших помадках размером не больше пули, липких, как протухшие утиные гениталии. Тщеславные люди это плотская смесь из отрицания и неуверенности. Они страшатся появления любой вещи, далекой от совершенства. Какой был бы сладкий ад для них, не так ли?

Только представьте: каждая секунда посвящена сознательному контролю над телом, внимательности бокового зрения и неослабевающему владению чувствами, языком и поведением. Это походило бы на кино в сорок лет длиной, где вы никак не можете доиграть свою роль. Как будто, вы роете собственную могилу маленькой ложкой и знаете, что единственное шанс изменить что-то в своей жизни представится вам, когда будет слишком поздно. Вас положат в ту самую могилу, которую вы рыли впустую всю свою жизнь.

Тщеславие этого мира доставляет нам множество страданий, число которых мы едва можем вообразить. Нас заставляют познать всякое дерьмо: что они носят, что вы носите, как они смотрят, как вы смотрите, что вы думаете о том, как они выглядят, что они думают о том же про вас, — Иисус, Мария и Иосиф - этот яростный вихрь фантазии когда-нибудь стихнет? Все эти социальные факторы, взятые в совокупности, сводятся к одному простому уравнению: вы (Х) = они в кубе. С ними вы почувствуете себя настолько неполноценными, что будет трудно вспомнить, как вы смогли застегнуть собственные штаны с утра.

Помимо всего прочего, есть еще небольшое неудобство, которое надо принять во внимание. Придурок не всегда обязательно грешник. Он просто дыра в большой заднице. Те из нас, кто может вытерпеть это, просто уходят в ванную похихикать над чудачествами этих жалких ничтожеств. Мы еще расскажем о них всем, тем самым умножая насмешки до последней капли, пока где-нибудь на Гуаме торговцы крысиным мясом не будут гоготать над их несвежим дыханием в любительском клипе YouTube, который кто-то назвал “Рваная клизма”, где засняты наши герои с чужим голосом за кадром: “Смотрите на меня, я - гребаная клизма!”