Еще доктор Эндикотт сказал Юнис, что мать может изредка делать эскизы для магазина на дому, без волнений и нервотрепки, которые всегда сопутствуют обсуждению деталей в салоне. Но несмотря на то что Беатрис Дрейтон, холодная аристократка, владелица салона, где работала мать, восхищалась ее дизайном, Юнис чувствовала, что это нереально — мисс Дрейтон нравилось иметь своих служащих под рукой. Она несколько раз видела эту властную и суровую мисс и знала, что у нее за характер.

Вот почему сразу же после разговора с доктором Эндикоттом Юнис отправилась на бесцельную прогулку, чтобы обдумать все и решить, что делать, как выбраться из этого внезапного кризиса. Вскоре она обнаружила, что стоит перед книжным магазином миссис Мэдден. В витрине висело объявление: «Требуется продавец». Девушка вошла и спросила о работе, наврав, что ей уже 18, хотя на самом деле ей было всего 17 с половиной. Но миссис Мэдден провела ее в свой офис в глубине, за торговым залом, и дружески побеседовала с ней, расспросив о книгах, после чего решила дать Юнис шанс на неделю. Как она выразилась, «посмотреть, как пойдут дела и как ты будешь справляться, дорогая». И теперь Юнис зарабатывает так же много, как секретарь в офисе. А многие постоянные покупатели, приходившие каждую неделю, спрашивали именно ее. Миссис Мэдден говорила, что своей увлеченностью, внимательностью к их интересам и полезностью Юнис привлекает людей.

Сначала мать не хотела, чтобы она работала весь день в магазине. Но Юнис была настроена решительно не только ради матери, но и ради себя. Она столько времени проводила за книгами и всегда была так близка с матерью, что у нее самой не было друзей. К тому же, если она не начнет работать, их небольших сбережений, накопленных за последние удачные для матери годы, хватит ненадолго. И потом, ей нравилось иметь дело с книгами, думать о них, пытаться добиться, чтобы и другие разделяли ее восхищение новыми и интересными произведениями. Покупатели по большей части были людьми приятными, особенно завсегдатаи, такие, как мистер Дортман, который недавно провел в магазине целый час, рассказывая ей о своем путешествии по Средиземноморью, о том, как выглядят Парфенон и Акрополь.

Мать вскоре смирилась с ситуацией. Единственную тревогу вызывало ее здоровье — шесть месяцев назад приступ повторился, еще более тяжелый, и доктор Эндикотт очень обеспокоился ее состоянием. Он сказал, что ей, видимо, придется отправиться в госпиталь или в частную клинику на лечение и длительный отдых. Юнис понимала, что он прав. Но она также знала, что мать будет чувствовать себя там потерянной. Она всегда вставала на полчаса раньше, чтобы посидеть с дочерью за завтраком и обсудить последние новости. Да и вечера они проводили вместе.

Однажды миссис Мэдден, поддразнивая, спросила Юнис, нет ли у нее приятного молодого человека, чтобы покататься с ним на лодке по Темзе или пойти в кино. Нет, конечно, у нее никого не было. Тем более, что это означало бы оставить мать на весь вечер в одиночестве. Но Юнис еще не встретила того, кто был бы серьезно настроен по отношению к ней или к кому она сама испытывала бы что-то. Разумеется, в последний год ее обучения в колледже, когда, по словам матери, она расцвела и превратилась из нескладного ребенка в «прирожденную юную леди», многие парни приглашали ее погулять с ними. Но они большей частью были из тех, кто меняет девушек каждую неделю, и ей совсем не нравилось их цинично-небрежное отношение. Юнис много наслушалась от девочек в классе о подобных веселых вечеринках, а из книг она вынесла совсем другое представление о мужчине, который должен когда-нибудь, в отдаленном будущем, войти в ее жизнь. Он будет высоким, темноволосым, умным, спокойным и совсем не самодовольным или надменным. И он будет любить книги и музыку, которые любит она, и поделится с ней своими увлечениями.

Но сейчас это для нее не главное. Важнее всего была мать. И хотя Юнис получала удвоенное жалованье, этого было недостаточно, чтобы заплатить за частную клинику или госпиталь. Прошлым вечером она случайно нашла чековую книжку матери, забытую на кухонном столе, и не удержалась, чтобы не заглянуть в нее. Остаток оказался значительно меньше, чем она предполагала. Если бы она сама могла остаться дома и присматривать за матерью! Но нет, такое совершенно невозможно, учитывая все эти медицинские счета, визиты доктора Эндикотта и ужасающе маленькую сумму остатка в чековой книжке.

Юнис бросила взгляд на часы. Слава богу, уже половина шестого, время закрываться. Еще завтра день и затем полдня в субботу, а потом у нее будет время побыть с матерью. Она сможет приготовить что-нибудь ее самое любимое, например паштет из вырезки и почек, купить торт к чаю у Трентнора, испечь ячменные лепешки в воскресенье — они так хороши с малиновым джемом, который Юнис сварила в прошлые выходные. Она любила готовить для матери, а многие рецепты узнавала из поваренных книг.

Боже, она совсем забыла за всей этой суетой о своем отпуске! У нее есть еще целых две недели отпуска, который начнется вскоре после банковских каникул. Может, если она будет достаточно экономной, они с матерью выберутся на море и смогут снять небольшой коттедж. Воздух и солнце будут полезны матери.

Подумав об этом, Юнис улыбнулась. Улыбка осветила ее нежное лицо, сделав ее на миг красавицей.

Обычно Юнис требовалось всего двадцать минут, чтобы доехать на двухэтажном автобусе от остановки на Гарден-Лейн, находившейся недалеко от магазина миссис Мэдден, до дома. Но в этот раз перед самым закрытием ей пришлось задержаться с припозднившимся покупателем, которому потребовались биографии известных музыкантов. Выбрав книгу о Гекторе Берлиозе, он в последний момент, когда Юнис уже заворачивала том, передумал и остановился на работе Томаса «Жизнь композиторов-романтиков», которая была на семь шиллингов дешевле. В результате она не смогла успеть на свой обычный экспресс, отправлявшийся от остановки в 5.35. Следующий пришел лишь через десять минут и был так переполнен, что Юнис едва удалось втиснуться в него. Но и это была удача.

Коттедж Портеров располагался посередине улицы, между домом Максвеллов с одной стороны и домом Хазардов с другой. Обе семьи оказались идеальными соседями, за что Юнис благодарила судьбу. Старая миссис Максвелл, все такая же жилистая и острая на язык в шестьдесят, как и в свои тридцать лет, обращалась с тремя дочерьми, которым было уже далеко за тридцать, но которые, увы, еще не вышли замуж, как будто те все еще посещали среднюю школу. Но, несмотря на грозность и властность, она тепло относилась к больной Синтии Портер и ее дочери. Юнис обычно заливалась румянцем, слыша, как Эльвира Максвелл бранит дочерей, обзывая их ленивыми и неумехами и заканчивая едкий монолог словами: «Вам бы лучше брать пример с этой славной Юнис Портер, которая умудряется работать и помогать своей бедной больной матери по дому, ни словом, ни видом не показывая, что это ей тяжело, и прекрасно справляясь с трудностями!»

Хазарды, напротив, были бездетны и, возможно, поэтому трогательно преданы друг другу. Марта Хазард, добродушная и все еще красивая в свои пятьдесят женщина, по-прежнему волновалась о своем муже, как влюбленная школьница. Фред Хазард, с бачками, усами и старомодно высоким воротником костюма, продолжал работать в крупной фирме главным бухгалтером, хотя ему уже исполнилось шестьдесят.

Юнис подумала, что в этот уик-энд она сможет пригласить чету Хазард на воскресный обед или ужин. Она знала, что у них нет в Лондоне близких родственников и они почти ни с кем не общаются, редко ходят в гости или принимают гостей у себя. Но с тех пор как Хазарды въехали в соседний коттедж, они несколько раз наносили визит ее матери. Только две недели назад Марта специально испекла рулет с джемом, сварила студень, принесла угощение матери Юнис, от души поздравила ее и проболтала с ней почти час.

Визит и поздравления были очень кстати — мать в этот день особенно хандрила. Она прочла в «Миррор» объявление о показе мод в салоне мисс Дрейтон, гвоздем которого должно было стать платье ее дизайна, но Синтия знала, что модель переделали без ее ведома так, что она казалась совершенно другой. Досадно, что мисс Дрейтон была такой жестокой по отношению к людям, не учитывая их нужды и страдания. Если бы она благосклонно отнеслась к Синтии, дав ей возможность работать дома и делать время от времени эскизы, это не только принесло бы дополнительные деньги, но и отвлекло бы мать Юнис от постоянных мыслей о болезни, тем более что до страшного сердечного приступа она всегда вела активную жизнь.