Сердце громыхнуло в груди здоровенным парадным барабаном. Дэн знал этот взгляд и множество других, побочных – благодушных и не слишком. Давно и хорошо знал… Сейчас эффект охлаждения опять наползал на зрачки Леонарда Спаркса, напоминавшие те самые пресловутые чёрные тела из физики. Вероятно, мамино «бывало и лучше» означало «хуже просто некуда».

Он был не в духе.

- Здравствуй, папа, - сказал Дэн, которому живая многословность всегда отказывала при таких вот встречах. Часть его охотно бы сейчас удрала с парковки, наплевав даже на мотоцикл.

Леонард, не отпуская супругу, неторопливо прошёлся по разметке свободных мест. Или это супруга не отпускала его?

- Добрый вечер… Дэниел, - с официальной отчуждённостью проговорил мужчина, то ли намеренно, то ли случайно выделяя паузу. За ней сразу последовала новая – оценивающим взором он скользнул по отпрыску: чёрным джинсам, куртке с множеством молний и неизменному рюкзаку за спиной. Скользнул – и словно нашёл подтверждение собственному разочарованию и выводам. Два взгляда подряд: холодный, с лёгкой искоркой недоумения, а потом – утомлённо-безразличный, допускающий. Дэн подумал, что так обычно смотрят на бродяг, ночующих под мостом: вроде и видеть не хочется, но никуда не денешься, приходится мириться.

- Вы закончили? Мы можем ехать домой?

- Мы закончили и можем ехать, - согласно вмешалась Анжела, для которой подобные ситуации были не новы, - Дэнни, ты позвонишь? Или лучше мне?

- Как тебе удобнее, - сказал младший Спаркс, позволяя себя обнять и обнимая в ответ, - мобильник всегда при мне. Если захочешь – приглашу на репетицию.

- Непременно, дорогой. И спасибо большое за вечер.

«Имитацию вечера», - услужливо поправил внутренний голос. Дэн беззвучно рассмеялся, дав матери не только наобниматься, но и осторожно застегнуть верх «молнии» на его куртке. Леонард всё это время стоял неподалёку, молча выдерживая сцену и пряча руки в карманах пальто.

- Ну, до встречи. Успехов тебе в работе.

- Взаимно, - кивнул парень и перевёл взгляд на отца, - и да, пап… удачи с операциями.

Долго и ответственно терпевший, Леонард вышел на мгновение из молчаливого транса и вздрогнул. Тёмные глаза сердито полыхнули – этот его взгляд можно было сравнить с резким свистом бича в темноте. Развернувшись и по-прежнему ничего не говоря, мужчина пошёл к автомобилю. Секунду спустя Анжела, печально улыбнувшись сыну, двинулась за мужем. Дэн проводил глазами чёрную машину, рассеявшую своими лаковыми боками безответное напутствие отцу. Что бы он ни делал…

Окружающий мир, посветлев, расширился и снова стал собой – здоровенным шумным городом. Глубоко вздохнув несколько раз, Дэниел осознал вдруг, что руки, вцепившиеся в шлем и лямку рюкзака, дрожат. Они дрожали, видимо, с момента открытия дверцы Форда. Развернувшись, молодой человек пошёл к оставленному неподалёку мотоциклу. Что бы ни делалось, что бы ни говорилось - всё неизменно. Общая гамма папиных взглядом порицала, стыдила и в сверхскоростном ритме развивала чувство беззащитности. Уже добрых восемь лет развивала. Или всё началось намного раньше?

* * *

С детства, насколько Дэн себя помнил, его готовили к карьере медика. Это было предопределено судьбой, звёздами, традициями и самими родителями, кажется, задолго до покупки детской коляски. Да и разве могло сложиться иначе в семье, где руки держали скальпель виртуознее и увереннее, чем художник – свою кисть? Анжела Спаркс, опытный хирург с превосходной интуицией, не раз спасала, помогала и восстанавливала. У неё была железная репутация, доброе сердце и роскошные голубые глаза – всё вместе очаровывало людей, от коллег и благодарных пациентов до случайных знакомых. Окончив университет при госпитале Святой Марии, Анжела собиралась остаться преподавать, но почти сразу последовало предложение заняться практикой, выгодное и лестное. Подумав, что преподавание никуда не денется и дождётся её, женщина согласилась и сменила брючный костюм на сине-серую пижамку и маску.

Что касается Леонарда Спаркса – он был врачом в третьем поколении и чтил семейные устои. Превосходный нейрохирирург, едва ли не боготворимый в профессиональных кругах, мужчина разработал собственную методику проведения операций на спинном мозге и неоднократно становился героем восхваляющих статей – как медицинских, так и газетных. Несколько его научных работ студенты проглатывали с жадностью пираний и благоговейным трепетом. Для Леонарда слово «невозможно» как диагноз было бесполезным и малоприменимым: он старался делать так, чтобы «невозможно» звучало комплиментом успешному результату. Обладатель острого ума и сильной воли, мужчина напоминал свой собственный профиль: чеканный, жёсткий и бескомпромиссный.

Двое людей, увлечённых совместным делом, но максимально разных по натуре. Как именно они сошлись и почему решили создать семью – загадка.

Наследник, появившийся года через полтора, был единственным и желанным. Дэниел вобрал лучшее от обоих родителей: внешне это проявлялось в отцовском телосложении, помноженном на материнское обаяние. Внутренние же качества, трудноопределимые в детстве, крепли и ждали момента. А до тех пор мальчику надлежало быть послушным и дисциплинированным.

И да, мальчику надлежало стать врачом, никак иначе.

О своей участи Дэниел догадывался – мама и папа, как какие-нибудь звёзды, иной раз появлялись на телеэкране и в прессе; отцовский кабинет дома, в Гринплейс, напоминал музей с экспонатами и старыми книгами. Фамилии Кушинга[22], Денди[23] или, добавочно, Оливекруны[24] звучали в присутствии сына чаще, чем названия сказок на ночь. А родительские таблички с именами, цепляемые на халаты, он помнил как два стоп-кадра: фото, подпись и загадочное «Эм.Ди.»[25] под слоем пластика. Мать воспитывала отпрыска мягко и, в силу собственного характера, более гибко. Леонард же, казалось, поджидал тот день и час, когда из простого папы-наблюдателя можно и нужно превращаться в строгого отца-наставника.

Пока день Х не наступил, Дэниел играл, ездил в школу и ребёнком был беспроблемным. Может, порой излишне активничал… Или одаривался в избытке вниманием противоположного пола… Класса с третьего, когда сплошная масса детей начала смотреть по сторонам и делиться на «мальчиков» и «девочек», Дэн одним из первых получал записочки и пахнущие сладкими завтраками поцелуи в щёку. Отец хмурился на рассказы о «глупых поспешностях», а мать лишь улыбалась, вероятно, руководствуясь интуицией. Отметки радовали, поведение не выделялось из общего, а записочки… Ну что ж, подрастёт – будет иметь успех у женщин. Возможно, всё бы и дальше развивалось банально и продуманно, делая витки взросления, однако судьба вмешалась самым неожиданным образом.