Когда младшему Спарксу исполнилось десять, родители решили всей семьёй отправиться на отдых в Лондон – посмотреть достопримечательности, постоять на Меридиане[26], отметить первый юбилей наследника. Меридиан и архитектуру Дэн плохо помнил – везде было слишком необычно и ново, одно наслаивалось на другое, перекрывало третье, и вообще автомобили ездили не в ту сторону[27]. Зато он прекрасно помнил «Дядю Ваню», увиденного в Олд Вике…

День Х и папино «превращение» стремительно приближались.

Это было какой-то окрыляющей, волшебной картиной. Тим Стронг, в ту пору не седой и не располневший, находился на пике карьеры. Позади – только что сыгранный Фальстаф в «Генрихе IV», впереди – Биггли из «Как преуспеть в бизнесе…». Дэн, в виду малолетства пока не знакомый со всеми произведениями Шекспира и Бродвейским мюзиклом, не мог оценить эволюцию и отдельные нюансы актёрской игры. И вряд ли понимал сложность финансовых проблем у героев с труднопроизносимыми именами. На родине, в Эйвери-маунтин, мальчик прежде раз или два брался родителями на какие-то постановки, давно поблёкшие в детском сознании. Тем не менее, сейчас его сознание сработало как живая камера: и спустя годы он помнил клетчатый жилет и усталую походку Стронга, а так же кружева на платьях у женщин и сложные причёски. Люди, создававшие новый мир и новые истории… И ещё он отчего-то запомнил странный тонкий аромат со сцены, долетавший до середины партера.

Пыль и свобода. Так мог пахнуть только театр.

Юный Спаркс потянулся к искусству, не видя, что его уже тянут в другую сторону.

Вернувшись в Эйвери-маунтин, он записался в школьный театр и начал читать – всё, что только могли предложить старая школьная и выцветшая семейная библиотеки. Мисс Тейт, руководитель театрального кружка, приняла нового участника с распростёртыми объятиями – мальчиков в постановках сильно не хватало, хотя, конечно, вопрос о «Дяде Ване» женщину немного шокировал. «Начинать следует с чего-то более простого и менее зарубежного, а потом усложнять постепенно», - объяснила она. Дэниел готов был попробовать, однако, возраст требовал своё – жаждалось всё и сразу. И чем больше жаждал младший Спаркс, тем мрачнее становился старший.

Первый серьёзный разговор состоялся после первого же творческого вечера – детской сказки, в которой Дэниел имел несколько выходов, активно распыляя по сторонам «волшебную пыль» - крупные фольговые звёздочки. Родители присутствовали на спектакле, как и семьи прочих «актёров». Дэн старался так, словно, по меньшей мере, «Гамлета» читал – худенький и глазастый, он вскидывал голову, делал какие-то пассы руками и едва не запутался в длинном балахоне, выполнявшем роль старой мантии. Голос, не смотря на волнение, не дрожал – да не так много и слов там было. После представления, когда пришла пора сдавать «мантию» мисс Тейт, ученики и их родители встретились в общей зале, обнимаясь, раздавая и принимая похвалы. Чета Спарксов застала отпрыска в компании двух ещё не переодевшихся партнёрш по сцене – девочки, буквально отпихивая друг друга, изящно вытряхивали из волос Дэниела остатки звёздочек. При этом вокруг что-то такое звучало от чужих родителей о его фотогеничности и несомненном таланте. Сияя от внимания посторонних, юный дебютант повернулся к родителям.

- Мам, пап, я, кажется, хочу стать актёром!

Находись Анжела в зале одна, фраза была бы встречена улыбкой, благодарностью девчонкам и какой-нибудь шуткой. Находись она в зале одна – вечер бы продолжался, а волшебство роли пьянило бы сильнее, превращаясь в совместную игру матери и сына. Но Анжела, как известно, была на спектакле с мужем…

Леонард Спаркс, чей взор, казалось, мог за мгновение прожечь стену, яростно посмотрел на наследника и с шумом втянул воздух.

- Этого не будет, - железным тоном отрезал он, - а теперь изволь собираться!

День Х наступил. Превращение состоялось. Конфликту интересов, начавшемуся в школьной зале, суждено было растянуться на долгие восемнадцать лет…

* * *

Чем быстрее шло время, тем труднее приходилось Дэниелу. Он не покинул театральный кружок, не смотря на то, что серьёзный разговор, состоявшийся дома после премьеры, больше напоминал скандал. Мама пыталась успокоить папу, возражала и упрашивала, а папа, сорвав с себя маску тихого наблюдателя, категорично заявлял, что никаких театралов или, упаси Бог, киношников, в семье Спарксов не будет. Потом папа уже маме велел не вмешиваться и… как это? «Не потворствовать глупостям». Что такое «потворствовать», Дэн не знал, но в тот вечер он впервые обнаружил вторую сторону медали – его светлое детство рано или поздно должно было кончиться, определённых образом. Без его ведома. И Чехов тут не мог помочь.

Восемь лет до окончания школы – это представлялось долгим сроком. Сперва Дэн считал, что отец просто был не в духе на премьере – со всяким случается, да? Папа ещё одумается, увидит сыновний потенциал и благословит, надо только подождать. И он ждал. Почти в каждом сне неизменно появлялась сцена… Мисс Тейт ставила спектакль за спектаклем, как и обещала, усложняя репертуар. Одноклассницы, с тех пор, как Дэн превратился в звезду театра, дружно не давали ему прохода, множа записочки и поцелуйчики. Естественные науки, появившиеся в расписании, давались легко. Всё было замечательно, но…

Одумываться Леонард Спаркс не желал. Срывая с себя маску, он то ли перестарался и снял больше слоёв, чем нужно, то ли под маской изначально была не строгость, а тиранство. Прежнее отсутствие компромиссов обострилось – отец не только не забывал о «серьёзном разговоре», но и всячески давал понять, что от цели не отступится. Сын достойнейшим образом закончит школу, поступит в университет при госпитале и станет врачом. Он продолжит традиции и не подведёт свою семью! И если сейчас, в школе, ему хочется скакать по сцене и позорить себя – что ж, пускай. За каждый случай, спектакль и каждую репетицию, отрывающую от занятий, он, Дэниел, просидит над учебниками лишние пару часов. Потому что в университете ему всё равно не до ерунды будет. И потому что Леонард Спаркс никогда не бросает намеченного.

Вот тогда-то внутренние качества, дремавшие в раннем детстве, и начали проявляться. Дэн из чистого упрямства, хотя режим был изматывающий, пытался успевать везде. Он принял правила игры и тоже не отступал. Он уже давно знал, что актёрство – это не только компания девчонок, играющих с его волосами, что и в школьных масштабах там подстерегают трудности, забытые тексты, разные накладки, сбои, стрессы и кое чьи хмурые взгляды из зрительного зала. И всё равно не мог отказать себе в детском интересе, переросшем в юношеское стремление. Он надеялся однажды дорасти морально до клетчатых жилетов и усталой походки а-ля Олд Вик, не смотря на то, что здравый смысл подсказывал: папочка не благословит возню и подмостки, он скорее наследника через плечо перекинет и лично в университет оттащит. Тем более из восьми лет до окончания школы оставалось всего четыре…