Расшифрованные размышленья,

И заглядываю в чертежи я,

И разгадываю вычисленья.

И одно хочу предусмотреть я:

Чтоб прямая, выгнувшись дугою

И пространство одолев тугое.

Не свалилась ни нетлей, ни плетью,

Где, одно сменяя на другое,

Снова возникает

Нечто

Третье!

ЦАРЬ-ЧАШКА

Это из цикла

Воспоминаний о том, что было.

Когда еще ничего не было

выкопано, либо выковано,

И ни следа мотоцикла еще не вилось

ни вокруг, ни около,

И не дрожали стекла...

Москва

Еще не возникла,

Листва еще не привыкла.

Чтоб что-нибудь брнкало, тикало.

Ох, бухало, не как встарь - тяжко, и ухало

где-то за волоком;

Лишь пикала только царь-пташка.

Да квакала царь-лягушка,

Да там, где жужжала царь-мошка.

На горке росла царь-избушка,

В которой за царственным пологом

На полке стояла царь-плошка,

Царь-чашка когда не царь-кружка,

Чтоб будущим археологам

На ней рисовалась царь-пушка,

Соседствующая с царь-колоколом,

С его языком и осколком,

Неподалеку от колокольни Ивана Великого,

Когда Москва еще не возникла!

ИКОНЫ

Дева и отрок.

Вступившие в царство икон,

Хмурились, глядя весьма отчужденно и черство,

Как им казалось, на злое коварство икон и на пустое

фиглярство икон.

Будто их святость не больше, чем только притворство.

Но, однако.

Это не было какое-нибудь захолустье икон,

С грустью, которую оно навевает,

А юноша с девушкой очутились перед целой Русью икон,

И показалось им вдруг, что она оживает.

И действительно.

Зашевелились громады икон,

Будто блеснули своими седыми висками

Киевы, Новгороды и Петрограды икон

Вместе с Владимирами и Соловками.

Все оживает —

Георгий, и конь, и дракон,

Шлем, и доспехи, копье, чешуя, и копыта.

Все оживает, что испокон

Веков позабыто.

Будто бы всплыл

Даже Китеж икон,

И колокольно гудит этот Китеж:

«Сколько там ни похитишь икон,

А все равно всех икон на Руси не расхитишь!»

И вот этот звон

Дошел до юноши. Он,

Как мне казалось, смотрел все трезвее, как будто

Вдруг уясняя себе закон,

Кратко гласящий:

иконы не только валюта!

Да и девушка

Вроде как перекрестилась тайком,

Чтобы не уподобляться старухам,

Когда какой-то святитель, не будучи с ней даже знаком,

Вдруг из иконы ей подал лампадообразный флакон

Терпких духов

С древнерусским

Духом!

ТРИ СЫНА

Напиться бы, как старцу Ною,

И лежа во хмельном тумане,

Добиться хоть такой ценою

От сыновей своих вниманья!

Но Иафет проходит мимо

И Сим показывает спину:

Воочью видеть, оба сына,

Вам отчий срам невыносимо!

Лишь Хам, упорно не хотящий

Выть проклятым за хамство снова,

Рукою черной и блестящей

Прикроет срам отца родного!

ВЕЛИКИЙ ПОСТ

Ау, ханжа! Ты чуешь: куличами

Попахивать с Великого носта

Утрами начинает, а ночами

Молись Творцу, коль совесть не чиста!

Но, выслушав, Господь пожмет плечами

Великий пост придуман неспроста,

И ты такими не шути вещами,

Покайся — и все станет на места!

Покайся, да смотри не увлекайся

Раскаяньем, похожим на рассказ

Из жизни ближних, и не отрекайся

От них! И не старайся напоказ

Рыдать до слез! И не пускайся в пляс

От умиленья! Кайся без прикрас!

* * *

Кто из нас

По раю или аду

Путешествовал с Вергилием и Дантом?

Мы забыли «Илиаду»;

Байрон кажется нам ношлым франтом

Потому, что так его изображают

Зачастую сами англичане

На кинематографических картинках —

Мертвых зачастую обижают!

« Илиаду»

Надо продавать на рынках —

Иллюстрируя понятно, внятно, крупно.

Точно так же, как и «Одиссею»,—

Наряду с нужнейшими вещами,

Чтобы продавцы вещали:

— Вечное, разумное я сею,

Л не, как в былом, милорда глупого!

ЗЛОЙ МЕЧТАТЕЛЬ

В ледяных могилах

Снят микробы злобы под седой луною.

Айсберг исполинский

Кружится, не в силах вырваться из бухты

снежно-ледяной.

А о чем мечтает?

Вырваться на волю, пересечь экватор

И остыть заставить все окрест —

И на всем поставить

Южный Крест.

Полно, злой мечтатель, хладных стрел метатель!

Знаки Зодиака

Нам не стронуть

С мест!

КРЫСЫ

Я штурман,

Шкипер.

Ноем звать.

Бунтовщиков бы надо заковать,

Но, зная, что над ними я не сжалюсь.

Они исчезли, скрылись, разбежались...

Один сижу,

Пуст кубрик —

Никого!

И пассажиров нет ни одного:

Они — медведи, волки, пумы, лисы —

Уже гуляют по сырой земле.

На корабле

Остались только крысы.

Еще попискивают в трюме где-то,

Не убегают:

Добрая примета!

ВАРЯГ

Выкопали ии песка

Что-то вроде куска

Грубо отшлифованного песчанш..).

И еще не известно, что за добр..:

То ли это ребро от дощаника,

То ли шлем, то ли ведро.

То ли расколотое ядро,

То ли пень, то ли коряга,

Л говорят, что выкопали варяга.

ВРЕМЯ ПЕСНИ

Это, по сути, как будто

Так же нелепо,

Как ангелу на парашюте

Спрыгивать с неба

Или Нерею в подводной

Лодке таиться...

Так же и ты, свободный

Будто бы птица,

Должен ли обучаться

Музыке, если

Время приходит начаться

Весенней песне!

ПОРА БЫ ОРОСИТЬ ПУСТЫНИ

Я думаю

Об Европе

Окоченелой, белой-белой.

Где снежные плясали хлопья.

Как в современном Заполярье.

И думаю я о Сахаре,

Тогда цветущей, плодородной,

Могучей, тучной, полноводной

Соседке шельфов ледниковых.

А если вновь

Многовековый

Придет период ледниковый?

Чтоб с мира сбить его оковы,

Я думаю, сплотить удастся

Со всей энергией всю массу

Сил человеческих...

А ныне.

Отнюдь не дожидаясь новых

Периодов ледниковых,

Пора бы оросить пустыни

Водой живою, а не кровью, замешенной

на керосине

ФАНТОМАС

Ветер

Где-то там за горизонтом,

И никто нс знает толком где,

Только тычут пальцем:

— Это вон там.

Где-то тут на рыхлой борозде,

Здесь, в смерчах, рожденных вечной пылью.

Двусторонних встречных автотрасс.

Ветер, птицам вывихнувший крылья.

Ветер — автомат и фантомас —

Провода качает монотонно

И гудит и зло и тяжело:

«Знаете, ни у Лафонтена,

Ни в каком-нибудь Фонтенебло,

Ни у фон Тотлебена,— алло! —

Не было во время оно

Никакого телефона,

Л к чему все это привело!»

ЗА ЯЗЫЧЕСКИМ БУГРОМ

За языческим бугром

Что-то ищут два солдата.

То привстанут, то прилягут...

И стойку вытянулись «смирно

Здравия желаем!

И им:

Что вы ищете, ребята?

Ягод! -

Мирно ищут ягод.

Да находят маловато.

Подевались все куда-то.

Их все меньше с года на год

За языческим бугром.

«$а которым так эфирно.

Эфемерно, но пунктирно

Зыблется аэродром!

ПОДЗЕМЕЛЬЕ

В земле

Таилось подземелье.

Но от него подземный ход

Вел в мир,

Где к трезвости и к хмелю

Царит совсем иной подход.

Змеилось в небо подземелье!

СРОКИ жизни

Люди

Будут жить по полтораста,

А быть может, и по двести-триста лет.

Но не вырастет такая каста,

Для которой вовсе смерти нет —

Полтысячелетия, и баста!

А быть может, это тоже бред —

Ограничиться пятисотлетьем?

Ну, посмотрим.

По вопросам этим

Создан будет

Всеземной

Совет.

ПОЛЯ У ДОРОГИ

Поезд

Мчался и мчался,