- Генацвале... - увидев её, только и смог выговорить Илья, с раскрытым ртом просто застыв в сенях.

Он ещё никогда не видел её такой необыкновенно красивой! Сняв с себя обильно запорошенную снегом черную шубу, Изольда Аслановна стояла перед ним в соблазнительном красном платье, артистично обняв свои обнаженные плечи руками в изящных кроваво-красных бархатных перчатках! Необычайно короткий подол этого интимного платья едва закрывал и половину её крутых бедер снизу, а сверху, чуть ли не обнажал белоснежный зефир её пышной груди!

С благоговейным трепетом, Илья как-то смог сообразить, что нагло глядит на сии, некогда вскормившие его "зефиры", и, не без некого смущения, сразу перевел взор на её лицо. Прелестное цветущее лицо зрелой женщины, с эффектно подведенными большими серо-зелеными глазами, блистающими серебром теней веками, и сочно накрашенными пухлыми губами!

- Илюш! - вновь произнесли эти маковые губы его имя, интимно вытягиваясь в трубочку. - Как я рада, что ты здесь! Это значит, мы будем вместе в эту Новогоднюю ночь! Но я так устала, Илюш, сегодня был длинный концерт - одной только песней "Вперед, герой, вперед!" меня четырежды вызывали на "бис"! Я так устала, сынок! Прости, всё свое праздничное настроение я сполна выплеснула на зрителей! Я выдохлась и сейчас хочу только одного, хоть присесть на диван!

- Я понимаю, мама, я все понимаю, - все-таки захлопнув свою пасть, с неожиданной дрожью в голосе проговорил Илья, уже привыкший к таким её после концертным тирадам. - Я всё сам подготовил. Как обещал...

- Вижу, сынок, вижу, - удовлетворенно глядя на преображенную комнату своего "гнездышка", проговорила Изольда Аслановна, и благодарственно чмокнула его в щечку. - Какая прекрасная елка! Какой стол! Ты молодец у меня! Настоящий джигит! Ничего, мы ещё успеем поднять тост за Новый год! Я только передохну немного...

- Конечно мама, - проговорил Илья, смотря на неё во "все глаза" щенячьего восхищенья. - Как ты только скажешь...

Статная Изольда Аслановна одарив сына усталой улыбкой, грациозно процокав по мраморному полу блестящими красными сапогами на высоченных каблуках (хорошо выделявшие её красивые ноги, обтянутые темным прозрачным капроном колготок), блаженно опустилась в ласковые объятия мягкого дивана. Подол её короткого платья, невольно задрался в вверх, ещё более обнажив всю красоту "кобыльих" ног.

Илья же, ощущая на своей щеке прохладный ожег материнского поцелуя, чуть ли не с придыханьем смотрел на неё - любую иную женщину, одетую столь откровенно, он бы принял за обычную придорожную шлюху - но родная сорокалетняя мать в таком одеянии в его глазах виделась в ослепительно божественном свете! Он глядел на неё как на соблазнительную красотку!

Весь внутренне млея, он так некоторое время праздно и разглядывал Изольду Аслановну (коя вольно распласталась на диване, закрыв свои дивные глаза), но затем с неизвестно откуда подступившей робостью все же спросил:

- Мам, ты точно ничего не будешь есть? Я приготовил сегодня сырную пиццу. Она вроде бы у меня получилась.

- Нет, не буду сынок... – на мгновенье блеснув глазами, ухнула грузинская дива. - Но я рада, что ты постепенно учишься готовить. Ибо любой настоящий восточный мужчина должен уметь готовить.

- Для своих женщин...

- Не только сынок, также для своих матерей и сестер.

- А из вин я достал "Саакашвили". Правда, уже почти выпил его, съев половину пиццы...

Изольда Аслановна весело покосившись на него, тут же затряслась своими роскошными телесами от смеха - задорного льющегося смеха истинной горской женщины.

- Ох, сынок, вижу, ты совсем уж измаялся, что даже опустошил вместе с бравым "Саакашвили" полпиццы! Хахахахаха! Ну ничего-ничего, я уже говорила что не хочу ничего есть. Да, я и не итальянка, чтобы расстраиваться по этому поводу! Хахахахахаха!

Смех матери, начал раззадоривать робость Ильи. Ему вдруг захотелось до боли стиснуть эту черноволосую хохотунью в своих руках, и, наконец, прильнуть к её пошлым губам в наглом поцелуе!

- А что же мы будем пить уже через десять минут? – с удивленьем обратился он к ней как заправский джентльмен. - Подать к столу нового "Саку"?

- Нет, сынок! Хахахаха! - взорвалась новым грудным смехом Изольда Аслановна. - Новый Год в своем С., я обычно встречаю не с "Сакой", а с бокалом "Цинандали"! Хахахаха!

- Как скажете, о, прекрасная мадам! - с улыбкой, ещё скрывая вспыхнувшую смелость за шутливостью, проговорил Илья и, под новый грохот материнского смеха, направился в бар.

Вскоре, элитное светлое грузинское вино было умело им откупорено и, в небольших дозах бережно разлито в два больших хрустальных фужера с великолепно выгравированными в них лебедями.

- Вот мадам, - тем же шутливым тоном проговорил Илья, давая матери один из бокалов, а с другим, присаживаясь возле неё. - Но должен предупредить вас, хоть запах у него действительно изящный, цветом он с мою саку!

- Хахахахаха! - всколыхнув пышные волны груди, снова затряслась Изольда Аслановна. - Ну ты сынок скажешь так скажешь! Это вино - настоящее грузинское элитное вино, а никакая там твоя сака! Да и перестань называть меня "мадам", я хоть и пою не мало французских баллад, но, как и прежде являюсь грузинкой! Называй меня своей Сулико, мой славный джигит! Своей Сулико!

- О, моя Суликооо! - подчиняясь материнской игривости, напевно воскликнул Илья. - Произнесите же, произнесите же тост! Новый год же уже витает как орел над нашими горами! Произнесите его нам, и мы встретим его как дорого гостя, скрепив наши бокалы в брудершафте!

Темные стрелки настенных часов уже действительно практически слились в единое целое на верху циферблата. Тут же в одном из

глазниц окон вспыхнула зеленая звезда выпущенного кем-то салюта. И, словно ему в ответ где-то полыхнуло веселое эхо застольного гула.

Действительно, Новый год, как стремительный орел, уже кружил над С. и всем остальным Кавказом, осеняя его земли знаменитыми тостами и обильными винными возлияньями!

- Сынок! – сверкнув серо-зелеными звездами глаз, обратилась к единственному отпрыску Изольда Аслановна, держа в руке бокал любимого "Цинандали". - У меня всё было в жизни, но главное что в ней есть это ты - мой драгоценный Илюша! И поэтому, в этом Новом году я желаю тебе приобрести то, что будет только твоей драгоценностью! Я желаю тебе Илюша, встретить свою любимую девушку! Ты хороший парень и достойный хорошей любви! С Новым годом, мой драгоценный!

- Спасибо, мама! - в свою очередь влюблено смотря на неё водами темных глаз, взволнованно проговорил Илья. - С Новым годом!

И, под доносящийся отдаленный радостный гул людей и взвивающиеся за окнами зелеными огоньками салютов, они переплели свои руки в дружественном брудершафте и, весело глядя друг на друга, медленно отпили из бокалов невесомую жидкость элитного вина!

Спустя минуту - он и дива откинулись на диване, сполна придаваясь приятно разливающейся по телу неге.

Ощущая медленно расползающуюся по нутру сорокоградусную теплоту, Илья, поглядывая на мать, почувствовал веянье мелиссы духов, смешенных с далекой примесью каких-то вин: по её частому смеху, он уже давно догадался, что она пришла "навеселе", но только сейчас лично учуял это.

"Как же, предновогодний концерт и без банкета! - с некой горчинкой ревности подумал он, жадно блуждая взором по родным чертам женского ренессансного лица. - Наверно вдоволь нахлебалась из рогов всяких изысканных вин очередного мафиози. А возможно и кое-чего иного вдобавок нахлебалась..."

Он остановил взгляд на её пылком цветке красных губ (на мгновенье представив, как их лепестки раскрывались в обхвате жесткого охотничьего рога, окрашиваясь струйками винной крови!) и вновь почувствовал в себе острое желанье соприкоснуться с ними в поцелуе! Одурманенный пряным янтарем вина и воздушным дыханьем мелиссы, он уже просто балдел от лицезрения роскошной красоты звездной матери!

- Может потанцуем сынок? – заметив его взгляд, игриво

подмигнула Изольда Аслановна.

- Конечно, мам! – с радостью отозвался Илья.

Поднявшись с дивана, она тут же подскочила к неподалеку стоявшему музыкальному центру, вставила первый попавшийся диск и нажала на плэй. Буквально через несколько секунд, могучие динамики центра окатили всё "охотничье гнездышко" прекрасной льющейся музыкой, под которую нежно заструился очаровательный вокал Николь Хайланд - дивной белокурой певицы из немецкой группы "Highland".

- Илюш, теперь я тебя приглашаю на белый танец! - воскликнула зрелая дива. - Иди же ко мне, мой кавалер!

С неожиданным чувством смущения, Илья подошел к ней, и, они медленно закружились по залу.

- Мам, а ты у меня самая красивая... - вскоре признался ей он во хмелю, нежно дурея от льющихся красивых звуков и запахов. - Самая красивая на свете...

- Ой-ой-ой, Илюш! Какие комплименты! - рассмеялась Изольда Аслановна, являясь ведомой в их танцевальном дуэте. - Ты, сынок, похоже, сегодня хорошо перепил, перепелка!

- Нет, правда, мам! Ты настоящая дива! Красавица! Мне даже твой запах кажется особенным...

- Зато ты всегда пахнешь или одеколоном или водкой! Хахахаха!

- Ну мам!

Плавно двигаясь с нею в танце под композицию "Angelo", он вдруг придвинулся к ней ближе и их бедра соприкоснулись. Вскоре, как бы "непроизвольно", его руки, лежавшие у неё на талии, принялись ласково поглаживать гладь её полуобнаженной спины, обоюдно опускаясь всё ниже к крупной соблазнительной заднице.

В свою очередь, всё явнее ощущая на себе прикосновения сына, Изольда Аслановна видела, что он едва ли не находится в трансе.

- Сынок, а ведь ты стал у меня совсем взрослым, - призналась она, с нежностью глядя на него. – Я это заметила ещё на балу, устроенном вами по случаю окончания института. Ах, как же я тогда натанцевалась, что потом просто не чувствовала ног!