Западным интеллектуалам, обеспокоенным соблюдением “прав человека” в других регионах планеты, не свойственно порицать ни фаланстеристов прошлого, ни почти современного им Троцкого за нарушение права человека жить в семье. Сами они, хотя и не пропагандируют в своем большинстве доктрину общества без семей [32], тем не менее, то что они пропагандируют, возможно осуществить только молчаливо уничтожив семью, как зернышко из которого общество непрерывно воспроизводит себя в истории.

Так, для концепции “прав человека” по-западному характерно настаивать на приоритете индивидуальных прав, включая широко пропагандируемое искусствами право на секс без ограничений как средство удовлетворения чувственности. Но свобода секса, если говорить по-русски, есть свобода блуда ради услаждения похоти; это уничтожение семьи, как зернышка, из которого произрастает общество. Это так, поскольку то, что делается из любви не подрывает генетического наследия [33] будущих поколений, в отличие от безоглядного секса, наркотиков (алкоголь и табак в том числе), разрушающих генетическое наследие (генофонд) будущих поколений, в процессе услаждения чувств.

Всему этому сопутствует требование обеспечить “свободу” перемещения труда (под давлением перемещения капитала [34]). Поскольку носителем профессионализма является индивид (семейного найма нет ни в одной из стран Запада [35]), а не семья в целом, то это также средство разрушения семьи нескольких поколений.

Между тем формирование целостной психики ребенка (даже при его здоровой генетике, что в условиях глобального биосферно-экологического кризиса редкость) требует, чтобы он вырастал в постоянном общении с несколькими поколениями своих родственников: по возможности от прадедов до своих младших братьев, сестер, племянников. Это так, поскольку только в семье многих поколений ребенку хорошо видны в лице его родственников все предстоящие ему возрасты жизни одновременно и во всей их полноте.

Хотя в обществе в целом тоже есть старики и младенцы, но многие стороны их жизни только в семье открыты для наблюдения ребенку, накапливающему знания и навыки, необходимые в предстоящей ему взрослой жизни. Мать-одиночка, детский дом несемейного типа, родительская чета, даже живущая в ладу и согласии между собой, в подавляющем большинстве случаев не могут дать ребенку того, что дает семья нескольких совместно живущих поколений. В этом качестве демонстратора ребенку всех сезонов предстоящей ему жизни никакая иная общественная организация, кроме семьи, состоящей из нескольких поколений, заменить семью не может.

При этом следует иметь в виду, что в Западной цивилизации, процесс разрушения семьи многих поколений затрагивает исключительно широкие слои “свободных” граждан: наемного персонала или мелких частных предпринимателей. Правящие же кланы старой феодальной и сменившей её ростовщической “аристократии” (а также мафиозные кланы криминалитета) на окружающем их фоне разрушения семейного уклада заботятся о поддержании стабильности своих семейных отношений и о передаче на их основе культурных традиций в преемственности поколений в семьях.

Отношение к семье в обществе (а не в “элите”) на Западе столь своеобразно и отлично от общечеловеческого, что, столкнувшись после второй мировой войны ХХ века с бурно развивающимся “капитализмом” Восточно-Азиатского региона, западная социология дала ему название “семейный капитализм” [36], настолько значима оказалась в нём роль межсемейных и врутрисемейных отношений по сравнению с индивидуалистическим Западом.

То есть, разрушая семью и предаваясь индивидуализму, под лозунгами свободы и демократии, “свободные” граждане Запада с усердием, достойным лучшего применения, продвигаются в направлении бессемейного жизненного уклада, который в историческом прошлом человечества имел место исключительно в казармах для рабов: воспроизводство новых поколений рабсилы (человекообразных индивидов и передача квалификации) в них обеспечивались, но общественная жизнь человека - подавлялась. Разница только в том, что железный рабский ошейник древности претенденты на безраздельное мировое господство заменили финансовой удавкой, а отпечаток пальца на фотосчитывателе банковского или кассового автомата (или лазерная метка на коже) в перспективе способен заменить неприятную для человекообразной собственности правящей “элиты” процедуру клеймения рабов раскаленным железом.

То есть Запад (как региональная цивилизация в её длительном историческом развитии) - это переход от очевидного рабства, которое невозможно не заметить ни рабу, ни хозяину, к рабству, по возможности незаметному и приятно опьяняющему массы рабов. Узкая же группа кланов рабовладельцев сохраняет неизменным свой надсоциальный (по отношению к “обществу” рабов) статус, что и выражено в западной концепции “прав человека”, в нарушении которых постоянно Запад обвиняет СССР, Китай, многие мусульманские страны, и нынешнюю Белоруссию.

Всё сказанное ранее о концепции прав человека по-западному - историко-аналитический теоретический взгляд. В газете “Дуэль” № 8 [30] опубликована статья “Вернуть достоинство” М.В.Малинина, председателя Американского общества бывших советских политзаключенных. То есть в ней выражено мнение человека, который имеет представление о правах человека и их осуществлении на Западе и в России не только на основе изучения литературы по этому вопросу, но и на основе своего личного жизненного опыта: т.е. это мнение вынесенное из практики.

О происхождении западного термина “права человека” он пишет следующее:

«Понятие “права человека” возникло в западной философии как эквивалент родственных ему понятий “индивидуализм” [37], “персонализм” [38], “частная собственность” и т.д. и обозначало специфическую роль человека быть не только пассивным, как остальные вещи [39], но активным субъектом властвования вещами и другими людьми, участником обмена, купли-продажи, и др.

Для России такой стиль мышления издавна являлся чуждым, поскольку человеческая индивидуальность здесь, как известно, уступала перед человеческой коллективностью, соборностью. Права, принадлежавшие отдельным людям, в том числе и царю, рассматривались как выражение воли коллектива (царь и его подданные служили Отечеству). Таким образом, если в западной культуре один индивид противостоял другому [40], общественное благо традиционно рассматривалось, как благо для индивида, то в русской культуре такого противостояния не было, общество и человек существовали как одно целое. Это не означает, что на Руси человек не имел никакой ценности в глазах остального общества, а означает другое, выбранное людьми отношение к природе, обществу, друг к другу. Если на Западе “права человека”, то у нас соборное начало.»

Реально всё, сказанное М.В.Малининым о коллективизме и соборном начале личностного развития[41], в истории России совсем не так, иначе бы в течение последнего тысячелетия, события которого более или менее известны из исторических хроник, в России внутреннее развитие не сопровождалось бы периодическими катастрофами её государственности и сопутствующими народными бедствиями.

Тем не менее, то, что высказано о культуре России М.В.Малининым, в ней устойчиво существует всё памятное историческое время в качестве идеала общественной жизни людей, который всё же должен быть когда-нибудь осуществлен на Земле. Устойчивое существование этого идеала прослеживается по памятникам русской культуры от “Велесовой книги”, через “Слово о полку Игореве” и сетования летописей времен монголо-татарского ига на вражду князей (впавших в индивидуализм), до произведений литераторов XIX века (в частности приведенное ранее стихотворение М.Ю.Лермонтова), а также энтузиастов эпохи строительства социализма и нынешней непреклонной оппозиции режиму и его зарубежным хозяевам и вдохновителям.