«Совершенно исключено. А теперь прошу меня извинить...»

Выйдя за ворота в ограде из колючей проволоки и шагая по бульвару Гусса, Бонар Юрискс уныло промямлил: «Делать нечего. «Тюрибль» заручился долгосрочным контрактом». Помолчав, он добавил: «Разумеется, этого и следовало ожидать. Придется возвращаться, не солоно хлебавши».

«Не торопитесь, — отозвался Гил. — Вернуться мы всегда успеем. Буамарк заключил контракт с «Тюриблем», а не с гильдиями. Обратимся к изготовителям товаров в обход Буамарка».

Бонар Юрискс скептически хмыкнул: «Что это даст? Лорд Дугальд явно контролирует местных поставщиков».

«Не думаю, что он полностью контролирует иждивенцев. Гильдии не обязаны сбывать товар исключительно Буамарку, а ремесленники не обязаны продавать все изделия гильдиям. В конце концов, здесь кто угодно может стать нелегалом, если не боится потерять соцобеспечение».

Бонар пожал плечами: «Мы ничего не потеряем, если попробуем найти какую-то лазейку».

«Именно так — терять нам нечего. Что ж, в первую очередь обратимся в гильдию писарей — наведем справки об иллюстрированных манускриптах».

Они прошли на юг по старому купеческому кварталу на площадь Барда, где в древних особняках сосредоточилось большинство управлений городских гильдий. Бонар Юрискс то и дело оборачивался. В конце концов он пробормотал: «За нами слежка. Двое в черных плащах не отстают ни на шаг».

«Спецагенты, — мрачно улыбнувшись, ответил Гил. — Меня это нисколько не удивляет... Насколько мне известно, мы не нарушаем никаких правил. Не следует, однако, демонстрировать близкое знакомство с городом».

С этими словами он остановился, растерянно озираясь, посреди площади Барда и обратился с расспросами к прохожему, указавшему на высокое здание гильдии писарей, сложенное из черного и коричневого кирпича, с четырьмя фронтонными треугольниками древней бревенчатой надстройки. Изображая нерешительность, чтобы успокоить сыщиков из Собеса, Гил и Бонар некоторое время продолжали рассматривать этот памятник архитектуры, после чего выбрали один из трех входов и скрылись внутри.

Гил никогда раньше не посещал управление гильдии писарей. Его поразил почти неприличный шум — болтовня, беготня, выкрики — доносившийся из ученических классов, выходивших с обеих сторон в душное фойе. Поднявшись по лестнице, украшенной образцами каллиграфии, два коммивояжера нашли коридор, ведущий к кабинету председателя гильдии. В приемной сидели, как на иголках, две дюжины писарей, нервно обнимавших портфели с произведениями своего труда.

Увидев толпу ожидающих, Бонар Юрискс сразу упал духом: «Сколько нам придется здесь торчать?»

«Вполне возможно, что вообще не придется», — Гил пересек приемную и постучал в дверь. Дверь открылась — выглянула пожилая женщина с капризным лицом: «Чего вы тут громыхаете?»

Тщательно подражая маастрихтскому акценту, Гил произнес: «Будьте добры, объявите о нашем прибытии его превосходительству председателю. Мы — коммерсанты с далекой планеты, и заинтересованы в заключении нового контракта с амбройской гильдией писарей».

Женщина отвернулась, что-то сказала через плечо, снова повернулась к Гилу: «Ну заходите тогда».

Председатель гильдии писарей, язвительный старикашка с растрепанными остатками седых волос, сидел за невероятных размеров столом, заваленным книгами, объявлениями и каллиграфическими руководствами. Бонар Юрискс разъяснил суть предлагаемой сделки, чем вызвал у председателя искреннее удивление: «Продавать наши манускрипты? Как такое могло кому-нибудь придти в голову? Кто и как, спрашивается, стал бы нам платить?»

«Мы, наличными деньгами», — ответствовал Бонар.

«Но — какой абсурд! Мы соблюдаем правила, установленные с незапамятных времен, и уже много столетий поддерживаем таким образом свое существование».

«Тем легче представить себе, что наступило время для выгодных перемен».

Председатель гильдии покачал головой: «Система работает, все довольны. Что еще нужно? Зачем какие-то перемены?»

Гил вмешался: «Мы заплатим в два раза больше Буамарка, в три раза! И все станут еще довольнее».

«Как бы не так! А кто будет рассчитывать вычеты на соцобеспечение, особые начисления и сборы? Буамарк берет на себя всю бухгалтерию, нам не приходится ковыряться в цифрах».

«Даже после выплаты всех сборов ваши доходы удвоятся».

«И что дальше? Писари начнут лениться и жадничать. Одни станут работать в два раза меньше за прежние деньги, а другие, наоборот, будут торопиться и сдавать всякую халтуру, надеясь накопить денег и добиться финансовой независимости. Чепуха какая-то получится. Теперь-то каждый старается изо всех сил, чтобы его рукописи отнесли к высшему или первому разряду. А если писари разживутся деньгами и возомнят о себе невесть что, кто будет прилежно трудиться? Что станет с качеством манускриптов? Что станет с нашими рынками сбыта? Мы не готовы распрощаться с уверенностью в завтрашнем дне за пригоршню талонов!»

«Что ж, продавайте рукописные книги второго разряда. Мы отвезем их на другой конец Галактики, на них будет спрос. Доходы писарей удвоятся, а ваши нынешние рынки сбыта не пострадают».

«И каждый начнет равняться по второму разряду, потому что второсортные манускрипты можно будет сбыть по той же цене, что и первосортные? Тоже никуда не годится, и по тем же причинам! Наша продукция славится высоким качеством, достигнутым исключительно благодаря искусной сноровке, без механизации каких-либо процессов. На этом стоит наша репутация, за это нам платят. Если мы поступимся качеством, инопланетные покупатели не станут разоряться на ручную работу — там, где они живут, посредственные товары серийного производства общедоступны».

В отчаянии Гил воскликнул: «Ну хорошо! Не хотите богатеть — не надо! Сделайте нас своими торговыми посредниками. Мы будем платить вам столько же, сколько вы получаете теперь, но при этом мы будем жертвовать такие же суммы на благоустройство города. Мы можем ремонтировать разрушенные дома, финансировать учреждения, устраивать парки отдыха и развлечений!»

«И как же вы рассчитываете выжать такие огромные средства из писарей?» — с подозрением прищурился старикашка.

«Не только из писарей. Мы станем торговать со всеми гильдиями!»

«Рискованные фантазии! Синица в руках лучше журавля в небе. Заведенный порядок вещей нас вполне устраивает. Пока никто не приобретает финансовую независимость, никто не задирает нос и не самовольничает. Каждый прилежно трудится, не возмущаясь и не жалуясь. А как только мы введем какие-нибудь новшества, равновесие нарушится. Нет, этому не бывать!» — председатель махнул на них рукой.

Обескураженные, Гил и Бонар вышли на площадь. Неподалеку, не скрываясь, стояли спецагенты Собеса и с насмешливым любопытством поглядывали на инопланетных простаков.

«Что дальше?» — спросил Бонар Юрискс.

«Не помешает зайти в управления других влиятельных гильдий. Даже если мы не добьемся успеха, по меньшей мере мы будем знать, что сделали все возможное».

Бонар не возражал, и они отправились в штаб-квартиру синдиката ювелиров. Когда, наконец, директор синдиката соизволил дать им аудиенцию, он обосновал свой отказ теми же соображениями, что и старейшина писарей.

Распорядитель гильдии стеклодувов вообще отказался с ними говорить. В управлении гильдии лютневых дел мастеров им сказали, что решения такого рода может принимать только конклав мастеров, который состоится через восемь месяцев.

Председатель гильдии изготовителей эмалированных, фаянсовых и фарфоровых изделий выглянул в приемную, не выходя из кабинета, выслушал их предложение, сказал «Нет!» и закрыл дверь.

«Остается только гильдия резчиков по дереву, — усмехнулся Гил. — Она, пожалуй, влиятельнее всех. Если откажут и там, придется возвращаться на Маастрихт с пустыми руками».

В шестой раз они пересекли площадь Барда и приблизились к знакомому Гилу низкому, широкому фасаду управления гильдии резчиков. Гил побоялся встречаться лицом к лицу с председателем — тот, человек во многих отношениях незаурядный, его хорошо знал и отличался исключительной остротой зрения и памяти. Бонар зашел в управление один, а Гил остался ждать на улице. К нему подошли спецагенты Собеса, продолжавшие бродить вокруг да около: «Не могли бы вы объяснить, по какой причине вы посещаете руководителей амбройских гильдий? Необычное занятие для иностранца, только что прибывшего в Фортинон».