«Да-да! — отозвался Бонар. — В чем дело?»

«Ожидаете груз?»

«Ожидаем».

«Тогда открывайте люки, готовьтесь к погрузке. У нас в Амброе не мешкают — раз-два и готово!»

«Будет сделано».

Через десять минут подкатила первая самоходная подвода.

«Вы, я смотрю, знаменитые купцы! — позевывая, заметил водитель. — Сплошь высший сорт, да еще из особого резерва!»

Бонар Юрискс отделался уклончивым жестом.

Одна за другой к «Грейде» подъехали шесть подвод. Водитель шестой тоже не преминул поделиться наблюдениями: «Надо сказать, вы обчистили склад. Никогда еще не видел, чтобы грузили столько работ сорта «Акме». На складе тоже чешут в затылках, ничего не понимают».

«Мне-то что? Я тоже перевозчик, — пожал плечами Гил. — Груз как груз. Больше не везите, трюм забит до отказа».

«Везти-то больше нечего, — проворчал водитель. — Ладно, подписывайте ведомость — и дело с концом».

Гил взял накладную и, поддавшись внезапному порыву, быстро подписался: «Эмфирио».

Бонар Юрискс крикнул грузчикам: «Закрывайте люки, отправляемся!»

«Как раз вовремя», — подойдя к нему, пробормотал Гил, показывая кивком головы на подъездной бульвар. К космодрому неслись черные машины Собеса.

«Грейда» взмыла в воздух. На взлетном поле человек пятнадцать спецагентов выскочили из машин и стояли, глядя в небо.

Амброй стал размытым пятном на берегу океана, Хальма превратилась из огромной чаши в огромный шар. Мимо проскользнул мрачный, ноздреватый, лиловато-бурый силуэт Дамара. Двигатели взвыли громче и настойчивее — включился космический привод, и «Грейда» исчезла в подпространстве.

Йодель Юрискс был подавлен качеством и количеством изделий: «Это не товар, это сокровище!»

«Сотни лет лорды откладывали лучшие произведения на черный день, — ответил Гил. — Мы привезли только изделия высшего сорта «Акме». Обратите внимание на эту резную панель, с крылатой фигурой и Древом жизни. Последняя работа моего отца. Я полировал и наващивал ее после его смерти».

«Отложите ее, — сказал Йодель. — Возьмите на память».

Гил угрюмо покачал головой: «Продавайте всё. У меня она вызывает самые неприятные воспоминания».

Йодель, давно потерявший родителей, не согласился: «В один прекрасный день у вас будет сын. Разве вы не захотите передать ему в наследство прекрасную вещь, изготовленную дедом?»

«Хорошо, будь по-вашему. Кто знает, что сулит грядущее?»

«Остальные товары мы отвезем на Землю. Зачем мелочиться, сбывая редкости на провинциальных рынках? На Земле накоплены огромные состояния, на Земле богачи живут в старинных дворцах — знатоки не пожалеют денег на уникальные шедевры! Надлежащие суммы переведем на счета амбройских гильдий. Бонар получит возмещение за аренду звездолета и перевозку. Остаток разделим поровну на три части. Гил Тарвок, можете считать, что богатство у вас в руках! Вы хотели финансовой независимости? Вы ее получите».

Всю жизнь Гил прислушивался к разговорам о происхождении человека. Одни заявляли, что люди расселились по Галактике с Земли, другие называли родиной человека древний Триптолемус, третьи указывали на Аменаро, единственную планету Денеба-Каитоса. Находились и сторонники одновременного развития людей на многих планетах в результате параллельной эволюции, порожденной спорами — зародышами жизни, блуждающими в межзвездных пространствах.

Йодель Юрискс избавил Гила от сомнений: «Можете быть уверены — все люди в конечном счете происходят с Земли. Все мы земляне, где бы мы не родились!»

Во многих отношениях то, что Гил увидел на Земле, противоречило его внутренним представлениям. Он ожидал посетить печальный дряхлый мир с силуэтами древних руин на фоне пустынных горизонтов, пылающее красное солнце, маслянистые от неиссякающих сточных вод моря, давно успокоившиеся в устоявшемся климате.

Но Солнце оказалось теплым, желтовато-белым — в чем-то даже похожим на мощную Капеллу Маастрихта, а синие морские волны, бодрые и свежие, вызывали некое радостное опьянение, недостававшее просторам Глубокого океана к западу от Фортинона.

Земляне тоже явились для Гила полной неожиданностью. Он приготовился к усталому цинизму, к прохладной расслабленности привыкшей ко всему, переживающей последние дни своей осени цивилизации, к извращениям и эксцентричным выходкам, к тонкостям и сложностям, к двусмысленностям и намекам на тайны прошлого, известные только избранным... В этом он оказался не совсем неправ. Многие из людей, встречавшихся на Земле, отличались именно такими свойствами; другие, однако, удивляли простотой манер и почти подростковой непосредственностью. Нередко земляне приводили Гила в недоумение яростной сосредоточенностью, кропотливой поглощенностью делом — они работали, не жалея себя, будто каждому оставалось жить несколько дней, будто осуществление замыслов было важнее жизни как таковой. Сидя с Йоделем Юрисксом в кафе на улице древнего Кельна, Гил обратил внимание собеседника на необыкновенное разнообразие окружающих человеческих типов.

«А как иначе? — спросил Йодель. — В большие города на других планетах съезжаются самые разные люди, но нигде нет такого столпотворения, как на Земле. Это особый мир, достояние всех людей, культурный и финансовый центр Галактики».

«Я ожидал увидеть... если не мудрых старцев, то спокойных, рассудительных не по годам специалистов. Такие попадаются, конечно. Но посмотрите на франта в зеленом замшевом пиджаке. У него глаза горят, он озирается с таким видом, будто для него новы все впечатленья бытия. Разумеется, может быть, он тоже инопланетянин...»

«Нет, насколько я могу судить, он землянин. Не спрашивайте, чем коренной землянин отличается от приезжих — я не смогу вам объяснить. Что-то в манере одеваться, в осанке и походке всегда выдает происхождение. А что касается его возбуждения и энтузиазма... Социологи утверждают, что психическая устойчивость обратно пропорциональна материальному благополучию. У варваров нет времени на идеализм — а следовательно и на психозы, вызванные разочарованием в идеалах. Земляне же, как правило, чрезвычайно обеспокоены осмыслением существования, реализацией возможностей, обоснованием притязаний, оправданием преимуществ и тому подобными концепциями. Вполне возможно, что господин в зеленом пиджаке принимает слишком близко к сердцу отвлеченные умозаключения. Но диапазон человеческих характеров огромен. Некоторые затрачивают все время и всю энергию на осуществление далеко идущих, фантастических проектов. Другие замыкаются в себе и становятся сибаритами, гедонистами, знатоками, коллекционерами, эстетами — или сосредоточиваются на изучении какой-нибудь узкой области знаний. Разумеется, и на Земле есть множество так называемых «обычных людей», но их почему-то никто не замечает, они служат своего рода контрастным фоном. В любом случае, если вы проведете на Земле достаточно времени, вы сможете во многом разобраться сами».

Сокровища из трюма «Грейды» принесли значительную прибыль. В Триполи Гил попрощался с Йоделем и Бонаром, обещая когда-нибудь навестить их в Дейе. Напоследок Йодель сказал: «Когда бы вы не приехали, считайте мой дом своим домом. И не забывайте, что у меня хранится ваша чудесная ширма — «Окрыленное существо срывает плоды Древа жизни»».

«Не забуду. А теперь — прощайте!»

«До свидания, Гил Тарвок, до свидания!»

С печалью в сердце Гил смотрел на «Грейду», уплывающую в ветреное голубое небо Африки. Но когда звездолет коммерсантов наконец превратился в точку и пропал, печаль сменилась радостью — не всякому выпадало впервые оказаться на Земле с чем-то вроде миллиона талонов в кармане! Гил вспомнил детство — нереальные годы, подернутые золотистой туманной дымкой. Сколько раз они с Флориэлем валялись в сухой траве на холмах Данкума, мечтая о путешествиях и финансовой независимости! Как ни удивительно, им обоим это удалось — каждому на свой лад. И Гил попытался представить себе, по каким закоулкам Галактики блуждает сейчас Флориэль. Жив ли он еще? «Бедняга Флориэль! — подумал Гил. — Потерянная душа...»