Валькирия развернулась и исчезла, но прежде чем дверь успела закрыться, влетела вновь. На сей раз чашка с блюдцем стояли на подносе. Я счел за благо отступить, дабы меня не растоптали. Когда же валькирия удалилась, я принял у хозяйки кофе и перешел к стулу на другой стороне стола. Она взяла ложечку и отломила кусочек дыни.

– Все в порядке, – успокоила она меня. – Я малость чокнутая, вот и все.

Миссис Яффе широко раскрыла рот, чтобы отправить туда кусочек дыни, и вопрос о наличии у нее зубов отпал сам собой. Зубы у нее имелись, причем здоровые и красивые. Я глотнул кофе, который после того, что варил Фриц, показался мне всего лишь сносным.

– Как вам известно, мой муж погиб, – провозгласила она.

Я кивнул:

– Да, насколько я понял.

Она отломила и съела еще дыни.

– Он был в запасе, майор, техник войск связи. Уходя год назад, в марте, он оставил в прихожей шляпу и пальто. Я не стала их убирать. И с тех пор, как через три месяца получила известие, что его убили, они так там и оставались. Это было год назад, но они до сих пор там, и мне тошно на них смотреть, тошно до смерти, но они все-таки там. А это, – она указала пальцем, – его место за столом, и мне тошно смотреть на него тоже. Вы не удивились, когда я сказала по телефону, что все в порядке и вы можете прийти? Вам, совершенному незнакомцу, детективу, желающему задать мне вопросы насчет убийства?

– В какой-то мере да, – согласился я, чтобы не показаться невежливым.

– Конечно же удивились. – Она положила ломтик хлеба в тостер и отделила ложкой еще кусочек дыни. – Но после этого я струсила. Некоторое время назад я решила больше не чудить и придумала, как с этим покончить… Как с этим покончит для меня какой-нибудь мужчина. Я посажу его здесь с собой за завтраком на место Дика, моего мужа, а потом попрошу унести из прихожей эти ужасные пальто и шляпу. Но знаете что?

Я ответил, что не знаю.

Прежде чем ответить, она покончила с дыней, достала тост и принялась намазывать его маслом.

– Мужчины, к которому я могла бы обратиться с подобной просьбой, просто не нашлось! Ни один знакомый не понял бы меня! Но я была твердо уверена, что это нужно сделать, причем именно так, да-да. А этим утром, когда вы позвонили, меня всю трясло. Это так ужасно – то, что случилось с Прис, то, как она умерла. Вот мне и подумалось: пусть я не знаю этого человека, пусть он, возможно, меня не поймет, все равно он сможет позавтракать со мной, а потом унести пальто и шляпу.

Она развела руками и скорчила гримаску.

– И вы слышали, что́ я сказала? – Она передразнила себя: – «Полагаю, вы позавтракали… Нет, не сюда, это место моего мужа». Я просто струсила. Как считаете, я и правда чокнутая?

Я встал, обошел стол, сел на стул справа от нее, взял салфетку, поднял тарелку, протянул к ней и потребовал:

– Тост, пожалуйста.

Миссис Яффе таращилась на меня секунды три, прежде чем медленно потянулась за тостом. Но рука у нее не дрожала.

– Простите, – продолжил я, – но, полагаю, мне следует его съесть, если уж вы хотите довести дело до конца. А он такой отвратительно целлофановый. Нет ли у вас какого-нибудь желе, джема или меда…

Она встала, исчезла за раскачивающейся дверью и вскоре вернулась с целым набором разнообразных банок на подносе. Я выбрал сливовое варенье и намазал его на тост. Миссис Яффе подрумянила в тостере еще один ломтик хлеба, намазала маслом и откусила кусочек, а затем налила нам еще кофе. Она съела весь тост и только потом заговорила:

– Если бы вы не потребовали тост, я бы разрыдалась.

– Ага, я так и подумал.

– Вы унесете пальто и шляпу?

– Конечно.

Она хмуро посмотрела на меня. Протянула руку, словно намереваясь прикоснуться, но затем отдернула пальцы.

– Вы хотите сказать, что понимаете?

– Боже, нет, я всего лишь незнакомец. – Я отставил чашку. – Тут вот какое дело, миссис Яффе. Ниро Вульф по просьбе своего клиента расследует убийство Присциллы Идз. Как я сказал вам по телефону, мы понятия не имеем, известно ли вам вообще хоть что-нибудь на сей счет. Однако не исключено, что вы располагаете полезной для нас информацией. В конце концов, вы унаследовали от отца десять процентов акций корпорации «Софтдаун» и какое-то время были ближайшей подругой Присциллы Идз. Я прав?

– Да.

– Когда вы виделись с ней в последний раз?

Миссис Яффе вытерла рот и пальцы салфеткой, бросила ее на стол, оттолкнулась на стуле и поднялась.

– Мне будет удобнее в другой комнате, – объявила она и вышла.

Я последовал за ней в гостиную, где оказалось прохладнее. Косые жалюзи пропускали сюда лишь тусклый мягкий свет. Мебель в голубых чехлах как будто совсем не использовалась. Миссис Яффе достала из эмалевой шкатулки сигареты, я прикурил их, и она устроилась среди подушек на огромном диване, еще менее походя на вдову Роули. Я разместился в кресле.

– Знаете, – заговорила она, – мой мозг – штука весьма забавная. Полагаю, я все-таки чокнутая. Вот только что вы спросили меня, когда я виделась с Прис в последний раз, и до меня впервые дошло, что кто-то это сделал.

– Что сделал? Убил ее?

Она кивнула:

– Я узнала обо всем только вчера вечером – подруга рассказала по телефону. Вечерних газет я не читаю. Утреннюю сегодня еще не смотрела. Да и наверняка не стала бы читать об этом, потому что не переношу подобных вещей. Знаете, я просто закрываю глаза на то, чего не переношу. Так что мне лишь известно, что Присцилла мертва, ее нашли задушенной в собственной квартире, и это все. И вот вы спросили, когда я видела ее в последний раз, и меня внезапно осенило, что кто-то действительно это сделал! Ведь не сама же она?

– Если только кто-то потом не снял веревку. Ее задушили веревкой.

Миссис Яффе вздрогнула и вжалась в подушки.

– А это… На это требуется много времени?

– Вероятно, нет.

– Сколько?

– Если веревка была толстой и прочной, то сознание она потеряла через несколько секунд.

Пальцы ее сжались в кулаки, должно быть оставив на ладонях отметины ногтей.

– Что могла поделать женщина, если мужчина душил ее веревкой, которую затянул очень туго?

– Ничего. Только умереть, если у него были серьезные намерения. – Я рассердился. – Вы принимаете все слишком близко к сердцу. Если бы я принялся душить вас минуту назад, когда вы начали переживать, то сейчас все уже было бы кончено.

Я потянулся и загасил сигарету, которую она бросила в пепельницу.

– Давайте вернемся назад и попробуем снова. Когда вы видели мисс Идз в последний раз?

Приоткрыв рот, она глубоко и протяжно вздохнула. Кулаки ее чуть разжались.

– Не думаю, что хочу говорить об этом.

– Хорошенькое дело, – возмутился я. – Вы должны мне три доллара.

– Как это? За что?

– За проезд на такси сюда и за то, что я занял место вашего мужа за завтраком, – ведь только потому вы и разрешили мне приехать. Поездка назад обойдется дороже. Ведь я должен буду остановиться у пункта Армии спасения, чтобы отдать им шляпу и пальто, которые обещал унести. Трех баксов хватит. И лучше всего наличными.

Она нахмурилась и покачала головой:

– Я встречалась с вами раньше?

– Не помню такого, хотя, уверен, запомнил бы. А что?

– Вы как будто знаете, что именно нужно говорить, словно все обо мне разведали. Какой сегодня день?

– Среда.

– Значит, я видела Прис в последний раз ровно неделю назад, в прошлую среду. Она позвонила и предложила пообедать с ней. Я согласилась. Она хотела знать, явлюсь ли я на внеочередное собрание акционеров «Софтдауна» первого июля, на следующий день после ее двадцатипятилетия.

– Вы обещали прийти?

– Нет. Это еще одна моя причуда. С тех пор как семь лет назад после смерти отца мне досталось двенадцать тысяч акций «Софтдауна», я никогда не приближалась к тому месту. Ни для участия в собраниях, ни для чего другого. Я получаю с акций очень хороший доход, но ничегошеньки в них не понимаю. Вы встречались с человеком по имени Перри Хелмар?