Потом мы втроем направились в хлев. Женщина слегка прикрикнула на двух молоденьких девчонок, которые вместо того, чтобы доить коров, о чем-то увлеченно щебетали, а потом развернулась ко мне:

- Леди Элизабет, а Вы какую шерсть предпочитаете?

Джейн застала меня врасплох, и я с улыбкой попыталась уйти от ответа:

- В такие морозы, как в Англии, грех быть излишне разборчивой в видах шерсти. Главное, чтобы она была теплой, правильно?

Как все-таки мало я знала о жизни в этом времени. Она сначала удивилась, а потом одобрительно глянула на Оливера, и засмеялась. Джейн подвела нас к ограждению, за которым бродили овцы:

- У нас скоро ягнятки будут, вот у этих трех. Порода у них хорошая, купили мы их дорого и два лета назад, специально чтобы потом разводить.

Они были славные, что я перегнулась через ограду и погладила одну из них. На что животное внимательно уставилось на меня, изрекая свое интернациональное «бе-е», которое в Средневековой Англии звучало также, как в России в 21 веке. Почему только у людей меняется речь из века в век, это так осложняет жизнь…

Тут в хлев вбежал мальчик лет шести-семи:

- Господин, хозяин! Вас кузнец зовет, да прощения просит, что не сам пришел, просто у Вашего коня…

- Я знаю про сбитую подкову, сейчас подойду, - сказал Оливер и направился к двери.

Мальчонок, увидев меня, встал, как вкопанный, видимо, не зная, как вести себя с невестой господина. Потом потянулся к голове, но, не нащупав на ней головного убора, пролепетал:

- Ой, потерял. Шапку потерял.

Он был такой забавный! Даже чем-то зайчонка напоминал, и я добродушно улыбнулась ему:

- Значит, бегаешь очень быстро. Тебя как зовут?

Оливер, стоявший в дверях, усмехнувшись, ответил за него:

- Его имя Уильям. Ну что, Уилл, ты идешь искать шапку или остаешься здесь смущаться перед леди Элизабет?

Уилл заулыбался и, осмелев, со всех ног кинулся к хозяину, но, на пороге обернулся и весело крикнул:

- Такой красивой леди деревянные башмаки не идут!

- Ах ты, маленький негодник! – Услышала я во дворе смех Оливера.

«Это ж надо, знать всех людей в замке по именам! Я в жизни всех не запомню», - подумала я тогда.

- Леди Элизабет, идемте, скоро время обеда, а я на кухню должна заглянуть, чего там Марта настряпала.

По дороге обратно в замок, Джейн показала мне конюшню и расположенную за ней пристройку – охотничий птичник.

- Сейчас барону некогда выезжать на охоту с ястребами да соколами. Война, леди Элизабет, ох, эта война. Вот как раньше-то в Берзхилле пировали! Да какие травли устраивали в лесах…

Был еще один человек, который меня очень интересовал в замке, точнее, человечек – Пуфф. От Джейн я узнала про шута, что он был подарен в день свадьбы Оливера и Агнессы ее отцом, сэром Маллетом.

- Я уже несколько раз слышала это имя. Барон Хэдли очень уважает местного шерифа Маллета.

- Да, моя леди, виконт Гарольт прекрасный человек, его уважает вся округа. Его прабабка была южанкой, вот он и получил от нее темные волосы и огромные глаза, как сама ночь. Правда, седина уже скрывает истинный цвет его волос, но он все еще видный, крепкий мужчина. Вы с ним скоро познакомитесь.

Я подумала: «Да ты, Джейн, никак влюблена в благородного соседа!» Интересно, как бы сложилась ее жизнь, если бы не было этих жестких разграничений в сословиях? Наверняка, такая добрая, симпатичная женщина, как Джейн, привлекла бы внимание Гарольта Маллета. Но, увы, это не 21 век...

То, что кухней занималась не Джейн, а другая женщина, я заметила сразу. В огромном деревянном ящике, расположенном в углу, лежали как попало черпаки, ухваты, кадки, корзины, ушаты, решета. Некоторые были сломанными, совсем непригодными в хозяйстве, но продолжали храниться, остальные же были покрыты сальным налетом. Я, конечно, понимаю, что в те времена мыло не использовали для мытья посуды, но это можно и отскоблить ножом! Я возмутилась и сделала замечание Марте. Потом заглянула в соседнее помещение, где хранилась крупная утварь: бочки для воды, большие бадьи и новые кадки для стирки. При выходе из кухни, я услышала, с каким недовольством обсуждают меня Марта и ее молодая помощница:

- Не известно с чьих харчей на шею нашему барону перелезла, а ходит, точно принцесса иноземная.

- Ох, и не говори, надо же, сиротка - бесприданница! Лишь бы другим мешать работать.

Меня это сильно задело, к тому же это слышала и Джейн. Я без проблем могла развернуться и отругать ее самыми последними словами, причем на русском языке, но сдержалась – враг, который каждый день будет готовить мне еду – самый страшный враг. И я, сделав вид, что не услышала их болтовню, выплыла из помещения, вспомнив, как красиво это получалось у леди Марион.

- Джейн, ты знаешь, когда мне приходится кого-нибудь ругать, я по привычке это делаю на своем родном языке, - повернулась я к своей спутнице, - а люди на меня смотрят во все глаза, будто я на них проклятие насылаю.

- Ну и я бы, если честно, так подумала. Сила слова велика, леди Элизабет! – Серьезно сказала Джейн, - у нас в деревне есть одна ведунья, кто-то даже говорит, что она может проклятия насылать наговорами. Но, вообще, она пока только помогала и не делала зла нашим людям…

За обедом я ела мало, но много рассказывала о своих впечатлениях о Берзхилле.

После трапезы леди Марион предложила мне показать женскую половину замка и ее с дочерью покои. Я не могла ей отказать, и в сопровождении матери жениха и Анабеллы пришла в так называемую светлицу в третьей башне. Это были самые светлые покои в замке для хозяйки и прислужниц, которые пряли, вышивали, занимались шерстью и всеми подобными делами. Это было очень уютное помещение, которое впоследствии станет мои самым любимым местом.

Я заволновалась, ведь я не умела так искусно вышивать, как здешние девушки, даже в сравнении с маленькой Анабеллой я была неумехой! А что уж говорить о прядении шерсти…

Донжон и башня, в которой находится светлица, соединялись друг с другом длинными темными коридорами, насквозь продуваемыми сквозняками. Вот из-за таких неотапливаемых помещений, по которым приходилось все время ходить, и простывали люди. Поднимаясь на третий этаж, леди Марион поинтересовалась монастырем, в котором я жила до встречи с ее сыном. Я немногословно описала его, указав на жесткий режим в нем. Тогда она разумно заметила:

- Был бы по-настоящему строгий режим, Оливер вернулся бы один из Вашего монастыря. Но я рада, что Вы встретились ему на пути. Слава Господу, что мой сын жив. Вот мы и пришли, - сказала Марион и открыла дверь своих покоев.

Обстановка комнаты указывала на изысканный вкус хозяйки. В ее комнате было четыре резных ларя, две стены были украшены яркими шпалерами с изображением на одной – красочной придворной мистерии, на другой – библейских сцен. Над огромным камином висело серебряное распятие искусной работы.

- Оно было привезено мне из Италии, а именно из Феррары, отцом Оливера, - улыбнулась женщина и перекрестилась, не отрывая от него глаз.

Окна были занавешены мягкими кожаными шторами с бахромой. Два глубоких кресла были придвинуты к камину, возле которого лежала меховая шкура. На аккуратно застеленной кровати, стоявшей на возвышении, лежала дюжина шелковых подушек.

Следующей «по графику» была комната Анабеллы. Она напоминала покои ее матери, только была чуть меньше по размеру и обставлена с меньшей роскошью, но в том же стиле. Меня поразило то, что в комнате одиннадцатилетней девочки не было видно ни единой игрушки, они не лежали на кровати, их не было на сундуках, - здесь был идеальный порядок.

Я посмотрела на стоящую рядом девочку с идеальной осанкой, как у матери, и пожалела, ведь для Анабеллы детство уже прошло.

В соседней комнате проходили ежедневные занятия дочери с леди Марион. Они вместе изучали свое родовое древо, читали религиозные книги, осваивали французский, хотя и считали его языком врагов, заучивали новые молитвы, изучали латынь, в чем часто принимал участие священник замка – отец Доменик. После чего обе шли в светлицу, где и занимались вышиванием до самого ужина. Вот такой распорядок дня был у женщин с молодости.

Несмотря на усталость после целого дня блужданий по огромному замку, ночью у меня была бессонница. Чтобы не терять время попусту, я решила поучиться вышивать. На следующий день леди Марион поинтересовалась моим состоянием: