— Конечно, права. Только скажи, откуда Топ берет деньги, если он платит лучше, чем некоторые господа? Старшим разведчиком был раньше Джим, он не особенно любил раздавать деньги, даже тем, кто их заработал.

— Говорят, что Топ иногда продает золото…

— Ну, а кто же вносит в вашу жизнь беспокойство? — не отставал Джо Браун.

— Как кто? Да Гарри! Ведь это он вместе с цыганами устроил побег блондина. И об этом говорят все, правда… правда, никто не может доказать.

— Гарри теперь уже должно быть девятнадцать лет, — тихо сказал Моррис.

— Да, да, девятнадцать! Смех и слезы. Как вас зовут-то? Моррис?

Художник кивнул и сунул под столом ей в руку золотую монетку. Дези считала это вполне справедливым, ведь не может же она даром терять время.

— Гарри-это настоящее проклятье! Олень-скиталец! Посмотрите, сколько скальпов у него на легинах, и не только черные…

— Что это значит? — Джо Браун и Моррис обменялись удивленными взглядами.

— А вот что: трое из наших с ним столкнулись, ну, знаете, как случается такое — «проклятый краснокожий», «вонючая свинья» или что-то в таком роде было сказано. Все трое исчезли, а у него три свежих скальпа… я же говорю: не только черные. А немая уродина семинолка, та, что в его палатке, нашивает их ему, да еще радуется. Все дрожат перед ним от страха, а при нем еще целая банда, вот он и делает что хочет.

Браун и Моррис были крайне удивлены.

— Где же Гарри и его отец?

— Ах, откуда я знаю. Они повсюду и нигде.

За соседним столом зашумели, посетители требовали внимания, и Дези поспешила к ним…

Вскоре трое прибывших покинули холл. На улице между тем стемнело, поднялась буря, мело песок. Полотнища палаток громко хлопали.

Генри поднял голову и сказал:

— Послушайте.

Все трое прислушались и отчетливо услышали то, что привлекло внимание Генри: кто-то приближался бешеным галопом. Без причины так никто не погонит коня.

Всадник пронесся к маленькому домику, который занимал начальник лагеря. Это был индеец. Не дав коню остановиться, он соскочил с него и поспешил в дом.

Джо, Моррис и Генри подошли поближе. Конь тяжело дышал. Он был по индейскому обычаю зануздан за нижнюю челюсть, и вместо седла на нем была бизонья шкура.

— Хотя сейчас и ночь, но я узнаю коня, а ведь я не видел его много лет, — сказал Моррис.

— Я его тоже узнал, — отозвался Генри.

— И я, — подтвердил Браун. — Это Серый, конь Гарри.

Они подошли к двери домика. Пронзительный, злой и настойчивый голос доносился изнутри.

Браун открыл дверь, и в маленькое помещение вместе с ним ворвался ветер. Пламя керосиновой лампы затрепыхалось. Начальник лагеря колотил по столу кулаком. Жилы на его висках вздулись, лоб покраснел, капельки пота поблескивали у самых корней курчавых волос. Перед ним стоял стройный индеец почти двухметрового роста. При слабом свете лампы его коричневая кожа казалась темнее обычного. Черные волосы были расчесаны на пробор и собраны в две косы, спадающие на плечи. Кожа змеи служила налобной повязкой. У него не было перьев в волосах, не было цепочки, не было вообще никаких знаков побед и отличий, кроме скальпов вдоль боковых швов его кожаных легин. Верхняя часть туловища юноши была обнажена. За поясом — револьвер, томагавк со стальным лезвием и нож.

Молодой индеец стоял, прислонившись к. стене, и спокойно смотрел на беснующегося человека, словно естествоиспытатель, рассматривающий новый вид давно знакомого ему класса пресмыкающихся.

— Джо Браун, инженер, — представился вошедший начальнику лагеря. Одновременно бросив взгляд на индейца, он чуть прищурился, показывая, что узнал его.

Начальник лагеря смолк на полуслове, да так и застыл с открытым ртом.

— Браун, инженер, — повторил Джо.

— Как вы вошли сюда?

— Если позволите, через дверь.

— Ничего я не позволял. Что получится, если каждый будет поступать, как он захочет. Мы не в конгрессе, а в прериях на Юнион Пасифик. Остановить поезд!!! Да что, вы все с ума посходили? Садись на коня, сумасшедший индсмен, и марш галопом! Поезд должен продолжать путь.

— Я не поеду назад.

— Чтоб тебя черт побрал!.. Я пошлю другого!

Начальник лагеря вытер пот со лба и хотел выйти. Индеец встал на его пути.

— Белый человек должен…

— Белый человек ничего тебе не должен, ты, необразованный чурбан! Кто здесь командует, ты или я!

— Сегодня — я. — Индеец произнес это тихо, спокойно, но со скрытой издевкой, что привело еще в большее бешенство начальника лагеря.

— Прочь с дороги! Меня здесь держать силой!.. Поезд останавливать!.. Проклятый краснокожий!

Браун решительно выступил вперед и встал между взбешенным белым и индейцем.

— Прежде всего — спокойствие, прошу вас. — Он повернулся к Харке: — Гарри, ты знаешь меня. Скажи, это ты остановил поезд? Почему?

— Мой отец поставил факел на железнодорожном пути, чтобы остановить поезд, так как бизоны и дакота приближаются к дороге. Бизоны преградят путь поезду по крайней мере на всю ночь. Лучше, если поезд не будет двигаться.

Начальник лагеря даже простонал:

— Это же сумасшествие! Бизоны могут остановить поезд?! Невозможно!..

Браун нетерпеливым жестом прервал начальника.

— В этом случае поезд должен быть остановлен. Это необходимо! Вы, вероятно, никогда не видели стада бизонов, — твердо сказал инженер, затем повернулся к индейцу: — Гарри, куда идут дакота?

— Они идут к нашему лагерю.

— Откуда?

— Со всех сторон.

— Отец остался у поезда?

— Хау.

Инженер повернулся к начальнику лагеря:

— Руководство и ответственность беру на себя я, Джо Браун! Надеюсь, мое имя вам знакомо! Дайте общую тревогу!

Гарри поднял руку.

— Что, Гарри? — спросил инженер.

— Есть еще время подумать.

Браун с недоумением взглянул на индейца.

— Говори яснее.

— Пусть музыка играет и девчонки танцуют. Нужно собрать надежных мужчин. Нужно подготовиться отразить нападение. Плохо, если они из темноты будут стрелять по нашим освещенным баракам. Пусть дакота лучше ворвутся в лагерь, а мы их окружим. Мы тогда справимся с ними быстрее и, если будет нужно, окажем помощь поезду.

— А есть ли люди, на которых можно положиться?

— Хау. Немного… но есть.

— Соберешь их?

— Хау.

— Я пойду в зал, где пьют и танцуют и где наверняка может быть стычка. Ты согласен? А если будет время, мы еще раз встретимся.

— Хау.

— А я? — заорал начальник лагеря. — Браун! Вы перешли границы! Что делать мне?

— А вы погасите сейчас керосиновую лампу и будете сидеть в темноте. Гарри пришлет к вам двух крепких парней.

— Следует ждать зажигательных стрел, — сказал Гарри.

— Тогда вот что, — сказал Браун, — идите к колодцам и наполняйте бочки. В крайнем случае — заливайте огонь пивом.

Начальник лагеря шлепнулся на стул и стал проверять, заряжен ли револьвер.

Браун в двух словах рассказал Генри и художнику о положении дел. Моррис спросил:

— У меня есть тотемный знак великого вождя дакота, я под его защитой. Нельзя ли его использовать, прежде чем прольется кровь?

Молодой разведчик, услышав это, хотел что-то сказать, но Браун вмешался:

— Гарри, для разговоров у нас нет времени, ты сам сказал, что дакота идут со всех сторон. Возможно, отразив нападение, нам удастся с ними поговорить. Если они поймут, что мы не хотим им мешать охотиться, может быть, они оставят в покое мою дорогу.

— Я с Длинным Копьем пойду к одному из колодцев, — сказал художник. — Мы подготовим там хоть несколько бочек, но стрелять я в дакота не буду, это противоречит моим дружеским отношениям с ними.

— Делайте как хотите, — огрызнулся Браун. — Во всяком случае, я побеспокоюсь, чтобы все наши люди имели оружие.

Браун подал Гарри знак действовать, как договорились, и индеец исчез в темноте среди палаток и бараков.

Слух о предстоящей схватке распространился по лагерю с быстротой огня. Тревогу и суматоху остановить было уже тяжело. Джо еле втолковал скрипачу, что надо продолжать играть. Несколько пар продолжали танцевать. Многие остались сидеть за столиками. Они пили и орали, что готовы разделаться с проклятыми дакота, если те посмеют напасть.