Рин перевела взгляд на губернатора: тот крутил в руке бокал и нервно смотрел на старшую дочь.

— Госпожа Эмерси, может быть, вы хотите прогуляться, пока его светлость занят? Я покажу вам сады, — сказала Камелия, улыбаясь Рин.

— Госпожа Эмерси пойдет с нами, — раздался голос сзади, Рин обернулась и увидела Анхельма. Рин подумала, что даже льды северного моря теплее, чем его улыбка. Роза рядом с Анхельмом выглядела довольной, но напряженной: она исподтишка бросала взгляды на отца и мяла в руке платок.

— Как? — крупный, похожий на красную сливу нос губернатора дернулся. — Да-да, конечно, если вы настаиваете, ваша светлость… Рейко! Вина нам в кабинет! И напитки, фрукты поставь. Камелия, возьми сестру, идите заниматься.

— Леди Алава тоже идет с нами, — сказал Анхельм. — Мы поговорили, и я убежден, что ей будет полезно своими глазами посмотреть, как ведутся дела. Ирэн, идите вперед, мы присоединимся позднее. Господин Алава, я хотел бы немного осмотреть дом, вы позволите?

— Конечно-конечно, ваша светлость! Роза, проводи госпожу Эмерси в кабинет, — приказал губернатор. Рин поднялась из-за стола, и, проходя мимо девочки, украдкой сжала ее руку.

— Пойдемте, леди Алава, — шепнула она.

Когда они поднимались по лестнице, Роза вдруг шепнула:

— Отец убьет меня. Но я так жить не могу. Я не хочу замуж за этого скота. Он продаст меня, как и свою прежнюю жену.

— Что?!

Роза шикнула и, приложив палец к губам, показала одними глазами на холл позади. Рин почувствовала на себе чей-то недобрый взгляд и решила пока воздержаться от вопросов. Выходит, дела здесь намного серьезнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Вместе с Розой она поднялась на второй этаж и прошла в большой кабинет. По стенам стояли книжные шкафы, в центре — круглый стол, вокруг стола — кожаные стулья-кресла. Вся мебель была в цветах бренди, гармонировала с полами из черного хельвея. Слуга учтиво подвинул стулья господам, служанка поставила на стол вазу фруктов и ягод, поднос пирожных и кувшины с белым вином и соками.

— Ты, выйди! — приказала она слуге, и тот поспешно выскочил за дверь. Девочка взяла листок бумаги, подвинула к себе письменный набор и стала писать. Через несколько минут она протянула Рин письмо и приложила палец к губам. Хотя писала Роза очень торопливо, почерк был разборчивым, без изысков, читать было легко. Рин водила глазами по строчкам, и с каждым прочтенным словом до нее доходил истинный размах дела. Она смотрела неверящим взглядом то на письмо, то на Розу: та сидела, напряженно всматриваясь в лицо гостьи. Едва только Рин дочитала до конца, как за дверью послышались шаги. Она быстро свернула письмо и засунула его в чашечку лифа, подмигнув девочке. Дверь открылась, вошел Анхельм, следом за ним губернатор и слуга с подносом. Анхельм сел ближе к Рин, губернатор — напротив них. Он обвел взглядом Рин и дочь и приторно сладко улыбнулся.

— Прошу прощения, что так надолго вас оставили, надеюсь вы не скучали? Госпожа Эмерси, желаете еще кофе, чай? Быть может, вина?

— Кофе, — шепнула Рин, предполагая, что сегодня ночью ей поспать не удастся, поэтому нужно запастись энергией. Тут же слуга поставил кофейник и налил ей чашку. Когда слуги ушли из кабинета, губернатор отпил вина и сказал:

— Поговорим о деле, ваша светлость?

Анхельм кивнул и разложил на столе бумаги.

— Начну с главного: северная экспедиция. Каждое герцогство предоставляет то, что может предложить, и так уж вышло, что единственная польза в данном деле от герцогства Уве-ла-Корде — это корабли. Южные острова, являясь одним из главных судостроительных городов страны, должны предоставить флотилию в размере двух линейных кораблей, четырех галеонов и шести каравелл.

— Ваша светлость, как раз об этом я и хотел поговорить… Понимаете, у города нет такого количества кораблей!

— Значит, вы должны их построить, не так ли? Экспедиция начнется в середине апреля, у вас есть еще два месяца, чтобы укомплектовать ее кораблями. За финансированием обратитесь к его светлости Гальярдо, когда казна герцогства пополнится за счет репарационных выплат.

— Купить каравеллы — не проблема, они стоят довольно дешево. Но линейные корабли и галеоны обойдутся казне примерно… — губернатор стал что-то черкать на листе бумаги, — вот столько. Миллион двести тысяч ремов. Я не уверен, что мой дражайший племянник даст необходимую сумму, а ведь тогда городу придется доплачивать из собственной казны, а это, несомненно, скажется на бюджете следующего года, ведь нам придется заполнить дефицит…

Анхельм прервал его небрежным жестом.

— Я не торгуюсь с вами, а озвучиваю волю его величества, — холодно ответил он. — Вы достанете корабли. Если вы не сделаете этого, экспедиция будет поставлена под угрозу. Вы хотите подвести императора?

Губернатор побледнел.

— Н-нет, конечно нет.

— Значит, вы найдете деньги, — герцог не спрашивал, а утверждал.

— Конечно, я приложу все усилия. Раз таков приказ императора…

Герцог удовлетворенно кивнул.

— Следующее, что я хотел обсудить, касается переписи. Несомненно, вас уже поставили в курс дела?

— Я слышал об этом.

— Я должен разъяснить, что имеется в виду. Перепись населения начинается не только в Соринтии, но и во всем мире. По ее итогам мы будем иметь представление о том, насколько велика численность людей на нашей планете и в каждой стране в отдельности, а значит, получим возможность определять дальнейшую экономическую, военную, продовольственную и социальную политику государств в отношении друг друга. Данные будут заполнятся в специальные анкеты, макеты которых сейчас уже развозят во все типографии газеты «Время Соринтии» и типографии государственных газет других стран. В связи с этим, мы должны собрать полные сведения о том, сколько человек сейчас проживает в нашей стране, включая арестантов, кроме осужденных на смертную казнь, и моряков. И так как Южные острова имеют особый статус, то и беспокоят они нас особенно. Понимаете, что я имею в виду?

Рин смотрела на губернатора, ожидая реакции на слова Анхельма. Господин Алава уставился на свои пальцы, унизанные перстнями с крупными камнями, и задумчиво жевал губы.

— Можем ли мы… поговорить об этом наедине, ваша светлость? — наконец выдавил он, взглянув на дочь.

— Разве здесь есть какая-то тайна, господин Алава?

— Не то чтобы это было тайной, но… Начну издалека. Философия южан говорит, что в дни шторма нужно быть подобным иве, а не дубу. Нужно гнуться по ветру, а не противиться его воле.

— Хорошая философия. Работает, я так понимаю? — по лицу Анхельма невозможно было понять шутит он или нет. Губернатор пожал плечами и сделал такой жест, как будто говорил «и да, и нет».

— Понимаете, война действительно унесла бы все, что мы имели, не пойди мы на некоторые уступки ей.

— Это какие же?

— Ну-у… — губернатор замялся, а потом, словно вспомнив, что он официальное лицо, прокашлялся, выпрямился и отчеканил по-канцелярски: — Разрешение на свободную миграцию беженцам и гибкая политика в отношении коренного населения островов. В последние годы войны у нас возник очень большой поток нелегальных мигрантов… — он выдохнул сердито, фыркнул и снова потерял всю представительность. — Словно у нас им медом намазано! Они плывут из Маринея на шлюпках, на любых корытах и скрываются в трущобах Лейгеса, — губернатор стал говорить очень быстро. — А если не трущобы, то где им быть? В хорошую часть города? А куда я их там дену? Ведь им нужно где-то работать, если не дать им работы, от безделья и нищеты они станут воровать!..

— Дать работу безработному — благое дело. Сегодня я был приятно удивлен миром и порядком на улицах. Мне не доводилось бывать здесь ранее, но я слышал, что у нашего окна в большой мир репутация города, где преступников больше, чем рыбы в море. Какой ценой дались вам… — Анхельм замолк и через секунду поправил себя: — Какой ценой дались нам такие изменения?

— Я начал строительство. Мы полностью перемостили дороги, достроили два корпуса у здания Адмиралтейства, много чего еще… Вы же видели мои финансовые отчеты.

Анхельм улыбнулся. Рин подумала, что его улыбка подошла бы коту, обнаружившему лаз в мышиную норку.