Мозг Рин, помимо универсальных знаний, помогающих выжить, хранил также то, что могло повторно травмировать организм. А он не мог допустить рецидива! Произошла удивительная вещь: включилась защитная реакция, и сбросился балласт биографической памяти. В момент колоссальной перегрузки, которую переживала Рин, мозг восстановил личность лишь частично, поэтому не потерялись навыки говорения, моторики и универсальные знания о мире. У Рин очень сложный случай: амнезия, спровоцированная двумя факторами — психо и травмо. Что такое истерическая тотальная ретроградная амнезия, если рассматривать ее с позитивной точки зрения? Это защитный рефлекс организма, позволяющий ему не погибнуть от нервного перенапряжения. Рин забыла все, что ее волновало; ее мозг, вместо того, чтобы тратить драгоценные силы на вторичный процесс установления личности, направил их на жизненно-важные процессы регенерации собственных тканей. Понимаете?

— Да, — ответил Анхельм, немного помедлив. Теперь для него действительно многое прояснилось, но демон смотрел на него скептически.

— Если я изъясняюсь непонятно, не стесняйтесь и уточняйте. Не стыдно чего-то не знать, стыдно не хотеть знать. В целом, вот такая картина. Магия мозга — удивительная вещь. Сомневаюсь, что люди хоть когда-то смогут изучить полностью этот поистине волшебный дар, что подарила им природа. Говоря о дарах, не могу не упомянуть кое-что: некоторые люди, перенесшие потерю памяти, никогда не восстанавливают свои воспоминания. Доживают с новой биографией, и иногда даже лучше, чем до происшествия. Я сталкивался с такими людьми, и все они говорили, что боги подарили им новую жизнь. Потрясающая точка зрения, учитывая то, как обычно люди трясутся за свою самость. Что касается Рин, она пока не проявила желания немедленно понять, что с ней произошло, у нее совершенно отсутствует истерика из-за утраты личности. Но точно сказать нельзя: прошло слишком мало времени. В любом случае, наш пациент попал в надежные руки. Мы восстановим ее память.

Анхельм перевел задумчивый взгляд на демона.

— Кастедар… А может быть, не стоит? Сейчас я смотрю на Рин и вижу ее лицо, словно впервые. Посмотрите, какая она тихая, какая спокойная и красивая. У нее даже морщинки разгладились. Может быть, это как раз тот шанс, данный ей свыше? Шанс начать жизнь заново?

Выражение лица Кастедара стало таким, словно он ждал подобного ответа.

— К сожалению, мы не можем ей этого позволить. Она должна послужить определенным целям, и только когда она их выполнит, сможет уйти с чистой головой на все четыре стороны.

— Это жестоко, — поморщился герцог. — Разве она заслужила это? Что такого сделала Рин, что ее всю жизнь так испытывают на прочность?

Кастедар долго не отвечал, его лицо стало печальным, черные глаза смотрели на девушку на кровати. А затем он сказал лишь одно слово, которое, возможно, для кого-то объясняло все.

— Родилась.

Анхельму на это ответить было нечего. То есть, конечно, он бы много чего возразил, но разводить философские дискуссии ему не хотелось. Кастедар кивнул и снова раскрыл книгу, которую читал до разговора с герцогом. Некоторое время никто ничего не говорил, лишь шелестели страницы книги. Анхельм взглянул на обложку и прочитал на левадийском: «В лабиринтах разума: направо или налево?»

— Однако где же носит копытного? — нахмурился Кастедар. — Времени уже десятый час. Неужели он ушел на всю ночь?

— Оставьте его в покое, ему это видеть еще тяжелее, чем мне. Правда, не понимаю почему.

Кастедар усмехнулся.

— Потому что однажды он это уже наблюдал. Рин не в первый раз теряет память. Ну, вы знаете, она говорила.

— Но при чем здесь он?

— Выскажусь туманно, но он здесь при всем. Ваша светлость, умерьте свой интерес, вам действительно не нужно этого знать.

Анхельм устало опустился на диван и прикрыл глаза.

— Что я натворил? Ведь все это заварилось из-за меня. Мне следовало просто притвориться, что я не заметил эти огрехи в отчетностях. Мне следовало сказать Рин, что мы не будем проводить никакое расследование. Мне следовало отказать Розе в просьбе выслушать ее… Если бы я только знал, как здесь все сложно… Я заварил такую кашу!

Кастедар молчал. Когда стало понятно, что продолжения фразы не последует, он вздохнул и сказал:

— Похоже, придется поработать. Ваша светлость, найдите в этом положительную сторону.

— Вы издеваетесь? — вскинулся Анхельм. — Как можно найти что-то положительное во всем произошедшем? Вы слышали, что обсуждает весь город? Резню в доках! Двести тридцать шесть человек погибших! Резня в отделении полиции! Двадцать три человека, среди них шестеро — полицейские. Зверски убит главный следователь, убит губернатор. Дом губернатора подвергся нападению, в постели лежит убитая губернаторская дочь, в подвале — следы жуткой битвы и тела экономки и Френсиса Закари, главного человека, державшего этот город. Ну какие, к горнидам, плюсы?

Кастедар спокойно выслушал эту бурю эмоций и сказал:

— Я не говорю об общественном мнении, я говорю о выгоде для вас лично. С этой ситуацией вы столкнулись бы в любом случае, верно? Верно. Вы были поставлены перед фактом преступлений, которые не могли проигнорировать. На обратном пути вы начали бы расследование, верно я говорю? Так вот, если сейчас я сопровождаю вас, то в Соринтию вы вернулись бы уже без меня, а значит, без моей поддержки. И те проблемы, которые сейчас решаю я, вы бы решали сами. И надо сказать, вряд ли бы решили. Хотя, конечно, на вашей стороне был бы Фрис, но и он тоже не может эффективно справляться с некоторыми задачами. Он из другого мира, мира магии. Он прекрасно ориентируется в легендах, сказках, философии, однако далек от, так скажем, материальностей. Он похож на дикое животное. Я же живу с людьми, поэтому понимаю, как поступают люди, почему, зачем. Я более приземлен, если можно так выразиться. Теперь вы поняли плюс?

Анхельм кивнул в ответ, но слова Кастедара все равно были не слишком убедительными.

— Я опозорился. Я обещал, что защищу Рин от любых проблем. А вместо этого барахтался в луже крови и рыдал, как девчонка.

— Полагаю, это вас заботит больше всего, — добавил Кастедар терпеливо. — Ваша гордость, которую вы так долго пестовали в себе, была растоптана в мгновение.

— Пятнадцатилетняя девочка, которую изнасиловали и избили у меня на глазах, сопротивлялась ситуации больше, чем я, взрослый мужчина. Я не имею права называть себя мужчиной. Мой дядя был совершенно прав: мне не место на политической арене. Я слаб и беспомощен. Я боюсь, что не справлюсь с тем, что взваливаю на себя. Я сгорю так же, как и Рин.

Кастедар молчал, очевидно, позволяя Анхельму погрузиться в собственные размышления.

— Рин не место рядом со мной. Я не смогу ее защитить.

— Вот мы и добрались до истинной причины. Подумайте вот о чем: разве человек не становится сильнее, когда сталкивается с настоящими трудностями? Теория — это хорошо, но навыки приобретаются только в деле. Не приведите боги, конечно, чтобы это стало навыком. Ваши… родители погибли, когда вам было десять лет. Вы были слишком малы, чтобы впустить горе полностью в свое сознание, и это нормально. В том возрасте вы бы с ним не справились. Но сегодня с вами не произошло чего-то столь ужасного, как тогда. Вы никого не потеряли, горя на самом деле нет. Горе не у вас, а вот у этой девочки, потерявшей все. Горе у Рин, потерявшей память. Но у вас все в порядке. И даже больше: сегодня вы увидели, что Рин перед вами бесстрашно сбросила маску, которую носила долгие годы. Вы хоть поняли, что она доверилась вам? Она поверила, что вы не отвернетесь от нее, если увидите, какой она может быть.

«Я преступник, у которого руки по локоть в крови!» — вспомнил Анхельм слова Рин. Действительно, она же говорила… Почему он не придал этому значения? Потому что был слишком очарован ее долгожданным присутствием? Любовь затмила для него все? Похоже…

— Откуда вы… так хорошо знаете это?

— Глупый вопрос. Действительно глупый, — качнул головой Кастедар. — Я знаю все. У демона работа такая — все знать.

— Мне кажется, я никогда не стану прежним, — сказал Анхельм, понимая, что раз уж его тянет на откровенный разговор, то лучше сейчас, когда момент располагает. — Я никогда не видел столько крови, никогда не чувствовал такого ужаса, как в те секунды. Рин была действительно страшная тогда, я до смерти перепугался. Она хотела убить всех, кто был в комнате. Понимаете? Хотела! Пусть из благих побуждений, она готова была сама прикончить нас, чтобы не дать Рейко издеваться над нами и использовать в своих интересах… Но она бы сделала это, и ничто бы ее не остановило. Она выглядела такой потерянной, когда принимала решение… Ее голос… «Пусть меня саму кто-нибудь спасет». В ту секунду она молила о помощи, о подсказке, а я не понял ее. Вместо этого я просил ее спасти меня…