Глава 4.5

— Это были самые красивые похороны, какие я когда-либо видел, — сказал Анхельм тихо. Герцог сидел на подоконнике раскрытого окна и смотрел в небо. Бриз трепал его отросшие до плеч белые волосы, и он то и дело приглаживал их рукой. Океан был необычайно тих, бирюзово-синяя вода мягко качалась, не выказывая ни намека на шторм или волны. Где-то там, в этой дали уже плыл в сторону Гор-ан-Маре трехмачтовый клипер «Златокрылый», на борту которого находились Роза и сопровождавшая ее Альберта Вонн. Анхельм написал им сопроводительные письма, объяснил, как добраться до его имения, после чего посадил на корабль и отправил восвояси. Теперь они встретятся, самое меньшее, через пару месяцев.

— Да, — выдохнул Фрис. Кастедар молча кивнул. На лице демона застыло совершенно необычное для него мечтательное выражение.

— Какие правильные слова, — сказал он. — «Улыбнись пред лицом Смерти». Да, только моя сестра и могла так сказать.

— Не понимаю я ваши высокие отношения, — протянул Анхельм, оглядывая демона с головы до ног.

— И не поймешь. Слишком приземлен, — ответил почему-то Фрис. Келпи сидел в другом углу комнаты и читал книгу, принадлежавшую Кастедару.

— Не буду даже пытаться. Кстати, Кастедар, что за бочки были там на корабле?

Фрис оторвался от книги и обменялся вопросительным взглядом с демоном. Такими Анхельм не видел их ни разу, и это не на шутку его встревожило.

— Я видел, как вы цапаетесь, и привык к этому, — сказал он. — Я видел, как вы работаете вместе, но это еще можно понять. Но когда вы вот так спокойно разговариваете и не стремитесь друг друга поубивать, у меня мурашки по коже.

Кастедар вздохнул и объяснил.

— Признаюсь честно: когда я увидел эти бочки, то немного взволновался и не придумал ничего лучше, чем сказать, что это крысиный яд. На самом же деле в бочках хранилось другое вещество. Оно действительно смертельно ядовито. В малых количествах вызывает галлюцинации, заторможенное состояние и иллюзию приятных ощущений, при передозировке — быструю, но крайне мучительную смерть. Человек, который употребляет это вещество, привыкает к нему и жить без него не в состоянии. Он продаст мать родную за то, чтобы добраться до него — настолько становится привязан. Постепенно человек губит сам себя и однажды просто погибает. Данное вещество давали некоторым из тех рабов на корабле. Вероятно, таким образом их туда и заманили. Этот мир никогда не знал ничего подобного, и, следуя замыслу Создателей, не должен был знать. Откуда этот порошок здесь взялся — вопрос другой, и на него у меня пока нет ответа. Однако теперь я и другие хранители должны вмешаться и немедленно уничтожить все мировые запасы этой дряни.

— А из чего оно сделано? — нахмурился Анхельм.

— Из растения, — уклончиво ответил демон. — Ваша светлость, вам больше знать не нужно. Вообще забудьте об этом, это не ваша проблема.

— Кастедар, но если ваша конечная цель — уничтожение мира, почему вы просто не оставите это?

Демон наклонил голову, и на секунду его черные глаза вспыхнули слепящей белизной.

— Время еще не пришло. Такой ответ вас устроит?

Анхельм отрицательно покачал головой, но решил больше ничего не спрашивать на эту тему.

— Вот именно. Чем меньше вы будете об этом знать, тем крепче будете спать. Хочу напомнить, что сегодня уже четвертое февраля. Мы немыслимо задержались здесь.

— Мы отплывем послезавтра. Сегодня должен приехать отряд «Тигров», и я даже не знаю, какие еще вопросы придется решать. Гальярдо сейчас в совете, управляется с делами и будет только к вечеру, хотя, признаться, я видеть его не хочу. Он все-таки подписал документы о передаче мне прав опеки, но при этом так скрипел зубами, что у меня до сих пор этот звук в ушах стоит. Бывают же такие люди…

— Прав опеки? — переспросил Фрис. — Что это значит?

— Это значит, что теперь Роза будет жить в Лонгвиле, в моем поместье, а в октябре поступит в университет и уедет на пять лет, если не дольше. Приезжать будет только на каникулы.

— То есть все лето я буду любоваться ее мордашкой? — уточнил келпи. — И, естественно, она волей-неволей будет в курсе всех наших дел?

— Я пока не решил, как поступлю, — признался Анхельм. — Может быть, ей удастся попасть в число поступающих в мае, тогда она уедет раньше. Но, да… Некоторое время она поживет с нами.

— Превосходно, — ответил Фрис таким тоном, что герцог сразу понял: ничего превосходного нет, и все ужасно. Келпи снова уткнулся в книгу, и Анхельм решил, что лучше его больше не трогать. Кастедар, извинившись, ушел в свой номер. Герцогу было совершенно нечем заняться, так что он просто сидел на окне, поставив одну длинную ногу на подоконник, а другую свесив на пол, и смотрел на город. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась. В этом была вся ее насмешка: сколько бы человек ни погибло, какой бы ужас и трагедию ни пережили обитатели маленького города, жизнь продолжалась. Солнце все так же вставало и опускалось, ветер дул, а городу нужно было чем-то жить. Вот сейчас торговцы окружили здание администрации: из гостиницы было превосходно видно толпу на площади. Никто не кричал, но люди стояли мрачные и злые. Анхельм, конечно, понимал их недовольство, но сделать ничего не мог. До тех пор, пока каждого не проверят органы безопасности, никто с острова не уедет. Он решил, что лучше потерпеть возмущение и возместить гильдиям ущерб, чем упустить сквозь пальцы часть преступной группы и потом ловить крыс по всей стране. Но мысли герцога были поглощены не только и не столько проблемами города, сколько проблемами Рин. Произошло худшее, что можно было вообразить: Рин потеряла память и сбежала одна в чужую страну, для посещения которой требуется специальное разрешение… Ой! Анхельм чуть не свалился с подоконника от внезапного осознания этого факта, соскочил и едва не бегом направился в комнаты Кастедара.

— Кастедар! Беда! — возвестил он на полкоридора и без стука вломился в его номер. Демон переодевался. В зубах у него была зажата сигарета, а в руках он держал рубашку и раскрытую книгу. И был абсолютно голый. Странный взгляд он перевел на ворвавшегося Анхельма, который совершенно неэлегантно и невоспитанно застыл с разинутым ртом на пороге.

— Полагаю, люди придумали правила этикета не потому, что им было нечем себя занять вечерами, — медленно проговорил Кастедар и опасно нахмурился. Анхельм покраснел до корней волос, но заставить себя отвести взгляд не мог.

— Либо зайдите, ваша светлость, либо пойдите вон, — добавил демон, видя, что дар речи у нежданного гостя потерян.

— На что уставился? — прорычал он и, сцапав Анхельма за руку, втащил в комнату.

— Нету… Как… так? — пролепетал герцог.

— Я — суть Смерть, эссенция разрушения. Я не имею цели продолжать жизнь в ком-либо, посему мне не дано возможности делать это, в отличие от, например, Фриса. Дальше что? Чего хотели-то? Явно ведь не об этом поговорить.

Кастедар набросил рубашку и пошел за брюками. Анхельм от потрясения забыл зачем пришел, в чем честно сознался.

— Что за беда стряслась? Вроде бы не ты у нас страдаешь провалами в памяти.

И Анхельм вспомнил.

— Рин! Она же уехала в Левадию, а там нужны документы, без разрешения на въезд она туда просто не попадет. Что делать?

Кастедар поморщился и сказал:

— Я уладил все еще вчера. Ее пропустят безо всяких вопросов. Это все?

Анхельм озадаченно кивнул, извинился и вышел. В глубокой задумчивости вернулся в комнату, где сидел в совершенно необычной для него позе — поджав колени к груди, — Фрис с книгой в руках. Герцог оглядел его и попытался быть дружелюбным:

— Фрис? Ты в порядке?

Тот молча кивнул.

— Это книга Кастедара о мозге и памяти?

Фрис еще раз кивнул.

— Пытаешься понять, что произошло с Рин?

Келпи смерил его взглядом и неохотно проговорил:

— Я знаю, что с ней произошло. Я пытаюсь чем-то себя занять, чтобы не разнести здесь все к червям болотным.

В бездонных глазах келпи мелькнуло странное выражение. Боль, вина, страх? Мелькнуло и пропало, как тень. Келпи снова уткнулся в книгу, и герцог решил больше не трогать его.

— Мне плохо без нее, — сказал вдруг Фрис после долгого молчания. — Я не могу долго находиться вдали от нее, особенно когда не чувствую ее. Перестаю… Я перестаю себя контролировать.