— Я что, похож на справочник? Не знаю и знать не хочу, — выплюнул келпи.
Вот и поговорили. Анхельм устало привалился к колонне и прикрыл глаза. Спустя некоторое время часы пробили семь. Анхельм и Фрис спустились в зал и заняли свои почетные места на трибунах, окружавших высокий подиум. Вивьен поднялась на него и начала речь:
— Добрый вечер, дамы и господа! Я очень рада видеть вас на моем показе, посвященном нашей несравненной, прекрасной и обожаемой принцессе Фионе Левадийской! Этот вечер запомнится вам навсегда. Я, Вивьен Мелли, гарантирую это. Начнем же торжество!
Летящей походкой она направилась за кулисы подиума. Заиграла музыка, и под аплодисменты из-за кулис вышла первая девушка. Зал встал, и Анхельм поспешил сделать то же, что и все.
Она была высокой. Выше, чем Рин на ладонь. Тонкая и стройная, с нежными чертами лица, хотя на вкус Анхельма совершенно обычная. Волосы цвета спелой пшеницы подобраны в сложную прическу с локонами и петельками. Анхельм не разглядел цвет ее глаз, да ему и не особенно хотелось. Платье бледно-сиреневого цвета с роскошным шлейфом колыхалось вокруг ее фигурки. Она шла уверенно: аккуратный носик вздернут, глаза неопределенного цвета сияли.
— Хорошенькая. Грудь красивая, — прокомментировал Фрис. — Но в остальном какая-то пресная. Впрочем, мне после моего кофейного зернышка весь свет не мил.
— Исключая Рин…
— Конечно, исключая.
Анхельм с улыбкой отвернулся от вдруг ставшего серьезным келпи и еще раз оглядел девушку. Она уже дошла до края подиума и теперь поворачивалась ко всем гостям, давая им возможность рассмотреть ее со всех сторон. На платье блестели и переливались драгоценные камни, корсет был украшен перьями, Анхельм отстраненно подумал, что ее грудь, хотя и красивая, немного великовата для такого узкого корсета.
— Вы чувствуете этот аромат, дамы и господа? — спросила Вивьен. — Пряный шафран и сладкая ваниль влекут за собой в страну фантазий. Легчайший аранийский шелк цвета аметиста окутывает дымкой тайны и недоступности, но ваниль и розовая лаванда покажут открытую душу и романтичность. Ее высочество принцесса Фиона, повелевает лету окраситься в ваниль, аметисты и розовую лаванду!
Зал проводил принцессу овациями, Анхельм коротко похлопал и принялся скучать. Девушки выходили одна за другой, при появлении каждой Вивьен читала небольшую речь, объясняющую выбор цветов, фасонов.
От всех этих девиц и многообразия красок в глазах рябило, голова разболелась, он вдруг почувствовал, как накопленная усталость одолевает и накрывает с головой. Анхельм склонил голову на грудь и пробормотал Фрису, чтобы разбудил его, когда Рин появится.
Рин не могла унять дрожь в коленях. Она выпила уже полпузырька успокаивающей настойки, но та помогала так же хорошо, как обычная вода. Девушка смотрела на себя в зеркало и уговаривала отражение прекратить нервничать. Она прекрасно слышала, что на сцену вышли уже почти все, ей нужно было идти через каких-то две минуты, и от этого ее трясло. В комнату заскочила помощница Вивьен и сказала, что пора. Рин осторожно встала и пошла. Помощница подняла шлейф и помогла ей управиться с пышной юбкой. Ступеньки казались сейчас непреодолимой крепостной стеной, ноги грозили разъехаться на скользких полах, ей стало жарко, и Рин заволновалась, что сейчас для полноты картины не хватало только, чтобы макияж поплыл от жары. К ней подскочила Вивьен, двумя движениями поправила какие-то складки, разгладила ей лоб прикосновением холодных пальцев и что-то сказала, но Рин не расслышала, что именно.
— Вивьен… — пропищала она, хватая подругу за руку и прикладывая ее холодные пальцы к своему лбу. — Я боюсь!
— Ты справишься. Давай, улыбку пошире, плечи распрями и иди, словно королева. Кое-кто ждет тебя в этом зале, и у него для тебя кое-что есть. Прелестная вещица. Смотри прямо перед собой и иди к нему. Все! Вперед, мой камушек!
Рин кивнула, глубоко вдохнула и пошла. Зал ослепил ее множеством огней, направленных на нее. Туфельки заскользили по полу, она с трудом удержала равновесие. Едва Рин показалась — зал ахнул.
— Улыбайся! — прошипела сзади Вивьен, и Рин встрепенулась. Борясь с дрожью и одеревеневшими мышцами, девушка улыбнулась. По крайней мере, ей казалось, что она улыбается, но на деле это выглядело так, словно у нее парализовало и перекосило губы.
— Драгоценный аметист моей коллекции. Привезен из самой Соринтии, огранен и оправлен в Левадии, — объявила Вивьен. А Рин, услышав ободряющий голос подруги, справилась с собой и пошла, как положено. Она прекратила давить из себя улыбку, решив, что улыбнется, когда увидит своего воздыхателя. Лучше улыбнуться ему одному, но по-настоящему, чем всем, но искусственно. Рин искала его, но огни слепили, и все лица в зале были темными и размытыми. Вдруг она увидела. Он смотрел так словно не видел никого, кроме нее, будто готовый ринуться с места навстречу любимой женщине. Поймав этот взгляд, Рин снова испытала удивительное ощущение полета, как тогда, в доме. Губы сами собой растянулись в улыбке.
А Вивьен тем временем говорила:
— Жемчуг Южных островов, лучший белый шелк из Флавили, аметисты и живые фиалки. Первозданная невинность, вековые традиции с ореолом тайны, холодная неприступность, за которой скрывается жаркое сердце. Квинтэссенция красоты — вот что такое этот образ.
Анхельм улыбался, и Рин шла к нему. Ее походка стала столь же уверенной, как и на репетиции, улыбка окрепла, сердце гулко застучало. Он ждал ее! Он выбрал ее, а не принцессу!
Вивьен провозгласила:
— С материнской гордостью, с восхищением первооткрывателя представляю вам мою удивительную летнюю невесту — Рин!
Тишина была явно не тем эффектом, на который рассчитывала модельер. Музыка смолкла, люди испуганно смотрели на аирга в свадебном платье. Если бы сейчас пролетела муха, ее бы услышали.
— Как ни погляди, это Рин Кисеки, — прошептал пожилой мужчина в костюме военного. Улыбка Вивьен из уверенной превратилась в натянутую. А сама Рин замерла, не решаясь сделать ни шагу вперед или назад.
— Та самая, что пристукнула брата короля в Маринее?! Да быть того не может! Она же умерла!
— Исчезла!
— Не умирал никто, я слышала, аирги бессмертны…
— Да с этих тварей станется…
Шепотки пошли по рядам, гул нарастал, на Рин таращились сотни глаз, кто-то указывал пальцем. Вивьен оторопело глядела на свою модель, видно было, что паника подбирается и к той, и к другой. Рин повернулась и пошла обратно. Шлейф тянул ее назад, тяжелая юбка путалась в ногах. Все вокруг превратились в сплошное пятно.
— Взять ее! — раздался голос. — Всем выйти из зала!
Хлопнули двери, Рин обернулась и увидела, что к ней бегут солдаты с оружием. Поднялась паника: гости повскакивали и стали разбегаться в стороны выходов, толкая друг друга, кто падал — того топтали. Солдаты запрыгнули на подиум, кто-то столкнул Вивьен, женщина чудом не разбила голову.
— Сдавайся, Рин Кисеки! Ты окружена!
— Я ничего не сделала… — Рин отступала назад, солдаты опасливо подбирались к ней. На подиум забрался человек в черном костюме. Подошел ближе и предъявил железный значок.
— Офицер Международного Бюро Расследований Джозеф Шепард. Рин Кисеки, вы арестованы. Сдавайтесь!
— Я ничего не сделала… — Рин едва не расплакалась.
— Вы арестованы за побег из места заключения и многочисленные убийства с особой жестокостью, нарушение границ визового контроля и другие преступления.
— Это не я… вы путаете… — повторила Рин, но уже не так уверенно. Она сразу же вспомнила свои странные сны. Выходит, она действительно убила тех людей? За ней пришли? Хлопнул выстрел, пуля проделала дыру в полу рядом с ее ногами, Рин испуганно отскочила назад.
— Не стрелять! — рявкнул старший. Рин подхватила юбки и побежала прочь. Путь ей преградил солдат. Он попытался ее схватить, но она смогла увернуться. Кто-то наступил ей на платье, длинная юбка и шлейф оторвались, она едва не упала, чудом удержавшись на ногах.
— Взять ее!
Рин выпуталась из длинных юбок, сбросила каблуки, осталась лишь в корсете, белье и чулках, и побежала. Трагедия перерастала в фарс: солдаты, вместо того чтобы стрелять, застыли с разинутыми ртами, кто-то присвистнул в восхищении. Рин спрыгнула с подиума и побежала к выходу из зала, но навстречу ей выскочил тот офицер. Он прицелился, выстрелил. Рин видела, как пуля летит к ней, и, повинуясь какому-то инстинкту, просто схватила ее на подлете. Горячий кусочек металла обжег пальцы, девушка уронила пулю и, обиженно взглянув на ошарашенного офицера, побежала дальше.