— А с чего вы взяли, что я борюсь с ним? — фыркнул Фрис. — Я борюсь не с ним, а с Ладдаром, который ведет мир к гибели. Я — один из хранителей, сильнейший из духов, и я всегда противостою ему. Это моя суть, мой рок. Вы же знаете, что Ладдар преследует собственные цели, которые в корне расходятся с тем, чего желаете вы, но все равно продолжаете следовать за ним. Что же, это ваш выбор. У меня есть свои причины помогать вам, но я их не раскрою. Что до вашего вопроса… Да, я в деле.

Илиас долго молчал. В конце концов он потряс головой и обратился к Анхельму:

— Оставим лирику и философию за порогом этой комнаты и вернемся к вопросу о том, как нам бороться. Анарвейд существовал тысячи лет назад, когда человек не знал оружия серьезнее меча. Когда он мог передвигаться лишь на своих двоих или оседлав лошадку. Анарвейд не знает о том, чего люди добились за эти годы. Мы сыграем на его невежестве.

Фрис только закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Я не вижу здесь одной персоны, без которой этот разговор чуточку неполноценен. Где же наш разлюбезный чешуйчатый?

— Чешуйчатый? — не понял Илиас.

— Только не говорите мне, что ни разу не видели, как он в гневе покрывается чешуей и забавно шипит, словно ящерка? — удивился Фрис, подаваясь вперед.

— Видел, конечно. Но таких эпитетов к нему не подобрал. Кастедар, наверное, в клинике, ухаживает за Рин.

Келпи скептически взглянул на него и замолк. Анхельм встрепенулся. Вся эта беседа, которую вели Фрис и Илиас, показалась его сонному сознанию слишком сложной, и он был уверен, что упустил какую-то важную деталь.

— Фрис, ну-ка подожди! — притормозил его Анхельм. — Объясни мне: так мы можем обойтись без возрождения Альтамеи?

— Нет, конечно, — келпи пожал плечами. — Я же сказал, что Анарвейда не победить ни одним человеческим оружием. Альтамея, по-твоему, просто так отвела для девчонки роль Наследницы?

— Прости, но я своим человеческим мозгом не могу охватить всю глубину идеи, которая разрабатывалась мудрейшими духами вроде тебя. Поясни.

Фрис вздохнул еще тяжелее, и его вздох выражал степень того, насколько ему надоело объяснять.

— Да нечего тут рассказывать. Девчонка — Наследница Альтамеи. Однажды она возродит ее к жизни, а затем… Скорее всего, рванется мстить и сойдется с Анарвейдом на одной дорожке. Из боя выйдет живым только один, и, скажу тебе без обиняков, едва ли это будет Анарвейд.

— То есть у Рин есть что-то такое, что может помочь ей победить? — уточнил Анхельм. Вроде бы Фрис говорил все довольно простыми словами, но до него с трудом доходил их смысл. Словно было что-то такое, что не вязалось в одну историю. Где-то было противоречие, но он его не мог понять.

— Есть. Сути этого я тебе не объясню, ты сам увидишь.

— Скажи, пожалуйста, а Рин об этом знает?

Фрис обернулся к нему и посмотрел в глаза.

— Нет. И я очень надеюсь, что и не узнает. Если ты понимаешь, о чем я говорю, — взгляд келпи на мгновение блеснул холодком и угрозой, но Анхельм не испугался. До него вдруг дошло, что келпи по-крупному обманул их.

— То есть, ты прикинулся, что не знаешь о возрождении Анарвейда, специально рассказывал Рин сказки об Альтамее? Ты прикинулся, что Ладдар — наш злейший враг? Вы двое разыгрывали театр двух актеров для двух зрителей! И все это, чтобы разбудить в Рин чувство противоречия и желание делать наперекор всем предупреждениям, так? Ну и шельмец же ты! Нет, ты даже не шельмец… Ты…

— Я знаю, что девчонка справится, — келпи оставался спокойным.

— Фрис, ты лгал нам!

— Я не лгал! — ответил он. — Ладдар вам не друг никакой, и это факт. Я же не говорил вам всей правды, так как знаю, с чем вы справитесь, а с чем нет. Я знаю, когда и что нужно говорить. А ты… Ты все еще помнишь, какое обещание дал мне?

— Помню. А еще я прекрасно помню, какое обещание дал Рин.

— О! Какое же? — притворно удивился Фрис.

— Защитить ее, — процедил герцог. Келпи опасно ухмыльнулся.

— Слабый не может защитить сильного. Прежде чем обвинить меня во лжи, вспомни, сколько раз я своей «ложью» спасал вам обоим жизни? То-то же, — хмыкнул Фрис и добавил после недолгого молчания:

— Не пытайся соперничать со мной, мальчик, ты не моего уровня. Что дозволено ей — то не дозволено тебе.

Анхельм отвернулся от него.

— Не трать слова, — тихо ответил герцог. — Это я и без тебя знаю. Но ты мне тоже кое-чем обязан, не забывай.

— Ваше блондинейшество, — вдруг обратился к нему Фрис странным опасно-ласковым тоном. — Вам предложили помощь. Нужно сделать выбор: принять ее или отвергнуть.

Лицо Анхельма стало каменным.

— Что-то совсем не выходит у нас разговор, — признал его величество, серьезно глядя на них. — Думаю, нам нужно хорошенько позавтракать. У всех нас вчера был тот еще денек, и ночь выдалась тяжелая… Кстати, кто-нибудь из вас знает, почему Фиона пришла домой мокрая с головы до ног, заперлась в комнате и никому не отвечает?

— Кое-что произошло, но я уже извинился перед ней за это. Она очень помогла мне и из-за этого сильно устала. Это была та еще ночка… Думаю, ей просто нужно выспаться, — поспешил сказать Анхельм. — Илиас, я поражен до глубины души ее характером и воспитанием. Она умница и мудрая девушка. Не каждому отцу удается воспитать такую дочь.

Илиас бросил на Анхельма хитрый взгляд и чуть заметно улыбнулся. Король подошел к странному черному ящичку, стоявшему на столе, снял с него еще более странный изогнутый предмет, похожий на трубочку с двумя широкими круглыми концами, один из которых подсоединялся к ящику длинным шнурком и покрутил ручку сбоку ящика.

— Андреас, принеси нам хороший завтрак. Да-да, горячее тоже, — сказал Илиас и положил предмет на место. Анхельм удивленно посмотрел на него.

— Это… Неужели то самое… — начал он.

— Да-да, то самое волшебное средство связи, о котором жужжит весь мир, но которое есть только у нас. Никакого волшебства, чистая техника. Называется «телефон». С хонклетского языка «теле» — далекий, «фон» — голос. В Левадии эта штучка скоро будет в каждом доме. Этот, — Илиас похлопал по коробочке, — текущая модель, но мои инженеры разрабатывают более удобный и симпатичный вариант. Однажды мы обойдемся даже без проводов. Я мечтаю о временах, когда мы сможем носить телефон с собой, чтобы иметь возможность связаться друг с другом в любой момент. А как эта штука поможет в вооружении! Только представь себе, сколько открытий она подарит нам!

— Да, — задумчиво ответил Анхельм, невольно представляя, какие перспективы открывает изобретение. — Тебе не кажется, что это опасно?

— Почему это опасно?

— Что будет, если это попадет в руки к врагу?

— Анхельм, Левадия уже триста лет не вела войн, и я собираюсь сделать так, чтобы больше и не пришлось.

— Это, прости, каким же образом?

— Об этом я расскажу тебе сразу же, как только мы съедим наш завтрак, — кивнул он на дверь. Анхельм обернулся и поприветствовал кивком дворецкого. Спустя пару минут король, герцог и волшебный дух сидели за столом и завтракали овсяной кашей, яичницей и круассанами с шоколадом.

— Ты недооцениваешь пользу овсянки, Анхельм, — говорил Илиас.

— Я ее с детства терпеть не могу, — передернулся Анхельм. — Мама варила мне кашу каждый день, причем она обязательно получалась жидкая и соленая. Расскажи мне, что ты имел в виду, когда говорил, что Левадия больше не будет вести войны?

— Доешь, мы не спешим, — ответил он непреклонно. Анхельм терпеливо вздохнул и допил кофе одним глотком. Илиас спокойно завтракал, келпи тоже не выражал никакого беспокойства. Один Анхельм чувствовал себя, как на иголках. Ощущение было сродни тому, какое возникало у него во время игры с дядей в «Око судьбы». Сейчас он сделает неверный ход, и его империя падет. Герцог напряженно обдумывал цвета, которые подошли бы каждому из участников. Илиас хранит тайну, он — черный Король. Фрис — черный Всадник, без сомнений. Его поступки нелогичны, непонятны и запутанны, как и искривленные ходы этой опасной фигуры. А кто же он сам? Белый Генерал?

— Анхельм, прежде чем мы перейдем к основной теме нашего разговора, — начал Илиас, — попробуй описать мне, какие ты видишь наш мир спустя пятьдесят лет, сто, двести?