Анхельм отложил вилку.

— Ты озадачил меня. Рядом с тобой демон, которому открыто будущее. Ты же лучше меня знаешь, что будет. Зачем тебе мои фантазии?

— Не кивай на Кастедара. Я хочу, чтобы как раз сейчас ты пофантазировал.

Анхельм задумался на пару минут, а затем уверенно ответил:

— Я хочу, чтобы люди в мире никогда не голодали. Чтобы дети не видели насилия и убийств. Я хочу, чтобы в мире не было армий, чтобы они никому не были нужны. Мир во всем мире. Я хочу, но это нереально. Каким я вижу мир через пятьдесят лет? Я хочу, чтобы каждый имел образование, и я положу все силы, чтобы добиться этого. Я хочу, чтобы каждый ребенок умел читать, писать и говорить как минимум на двух языках. Кстати, о языках! Я хочу разработать один общемировой язык, который позволит людям разных стран свободно общаться друг с другом.

— Ты говоришь о том, чего ты хочешь. Скажи о том, что будет в реальности, по твоему мнению.

— Ты спрашиваешь слишком сложные вещи. Я не знаю. Я не могу предположить теперь даже завтрашний день, не говоря уже о столь далекой перспективе.

— Просто попытайся.

Анхельм покачал головой, думая, что это совершенно пустой разговор. Келпи заинтересованно смотрел на него, Илиас тоже не сводил с брата испытующего взгляда.

— Хорошо. Через пятьдесят лет в каждой стране появится сеть железных дорог. Люди смогут беспрепятственно ездить куда угодно. Человечество откроет карту всего мира, все земли будут исследованы. У нас появятся макины, которые будут ездить еще быстрее. Мы перестанем эксплуатировать лошадей. Весь мир станет быстрее. Мариней и Арания отменят рабство. Через сто лет мы полетим в небо. Мы освоим его и встанем наравне с драконами. Через двести лет мы отправимся выше неба, в космос, к звездам. Мы откроем другие планеты и заселим их. Наш мир будет процветающим и спокойным. Все. Больше я не знаю, что сказать.

Илиас молчал некоторое время, а затем спросил:

— Я хочу знать, ради чего ты добиваешься власти? Зачем тебе нужен трон?

«В политике, когда ты не знаешь, на какую позицию отступить, как увернуться от каверзного вопроса равного тебе по силе противника, — нападай. Если ты солжешь оппоненту — он быстро прикончит тебя. Удиви его и скажи правду», — наставлял его дядя. Анхельм понаблюдал за Фрисом. Келпи выглядел серьезным и напряженным, взгляд его метался от Анхельма к Илиасу. Герцог ответил со всей откровенностью.

— Мне трон не нужен. Я никогда не хотел быть императором и не буду им. Я — запасной вариант на случай чего-то непредвиденного, — говорил он, наблюдая, как Илиас изменился в лице. — У императора есть наследник. Он скрывается, чтобы члены других герцогских семей не подослали к нему убийцу. А я отвлекаю от него внимание, поэтому дядя приставил ко мне Рин в качестве охраны. Боюсь только, что по возвращении он сменит мне охранника. Мы здорово набедокурили, и мне почти нечем оправдать то, что случилось из-за моей импульсивности.

Илиас долго молчал. Анхельм чувствовал, как он мысленно взвешивает правдивость слов брата. На его губах играла напряженная улыбка, он разглядывал остатки завтрака в своей тарелке, словно надеялся, что они подскажут ему правильное решение. Анхельм почувствовал, что вышел из игры. Но когда взгляд темно-серых глаз Илиаса обратился к нему, он запаниковал. То был взгляд льва, загнавшего добычу в угол.

— Так ты ничего не знаешь, — медленно проговорил Илиас. — Старина Орвальд ничего тебе не рассказал.

— Не рассказал чего? — тихо спросил Анхельм.

— Ох… Я даже не уверен, что могу открыть тебе такой секрет.

Черный Король сделал ход.

— Расскажите ему, — вдруг сказал Фрис. — Он должен понять свою роль в этом мире.

— Драконы вас задери, что я должен знать?! — запаниковал Анхельм, поднимаясь. Илиас и Фрис схватили его за руки и усадили на место.

— Правду, которую от тебя скрывал твой дорогой дядюшка, — сказал Илиас и, тяжело вздохнув, продолжил: — Ты родился шестого августа три тысячи девятьсот восемьдесят четвертого года. Двадцать пять лет назад.

— Что для меня не новость, — добавил Анхельм.

— Почти год спустя, первого июня восемьдесят пятого года Вейлор Седьмой Соринтийский отрекся от тебя, своего сына и законного наследника. Официально было объявлено, что у тебя неизлечимая болезнь крови, и ты не выживешь. Тайный советник императора Орвальд Бернан Танварри Ример, по просьбе своего брата Вейлора, тайно вывез тебя из дворца и якобы поселил в крестьянской семье. Но на самом деле отвез к своему брату, у которого только что умер ребенок. Римеры растили тебя как своего родного. Тебя с самого детства готовили к роли императора. Ты единственный наследник, Анхельм. Все россказни Орвальда о каком-то принце — сказки.

Невидящим взглядом уставился Анхельм на брата.

— Этого просто не может быть, — прошептал он. Бедный герцог сидел ни жив ни мертв. Слова Илиаса не проникали в его сознание, как и тогда, когда Кастедар сказал, что у Рин не в порядке с головой.

— Этого не может быть, — повторил он шепотом, но постепенно понимал, насколько бессмысленны его слова. Анхельм не мог пошевелить губами и даже вздохнуть. На мгновение у него помутилось перед глазами, руки вдруг ослабли, он бессильно уронил их на колени. Его вдруг всего затрясло, горло сдавило, в голове стало пусто, звонко, шок так потряс его, что Анхельм откинулся на спинку кресла и стал бессильно сползать. Фрис схватил его за руку, и он почувствовал, как в его тело вливается бурным пьянящим потоком Сила. Стало немного легче, дрожь ушла из ног.

— Я не верю, — выдохнул Анхельм, — скажи, что ты пошутил! Скажи, что все это неправда!

Илиас тяжело вздохнул.

— К сожалению или к счастью, но это правда. Орвальд скрывал это от тебя, так как не был уверен, что ты сможешь хранить правду. Но ты повзрослел, Анхельм. Пора принять свой статус и обязанности.

Анхельм не смог усидеть. Он вскочил и стал ходить по комнате, то потрясая руками, то вцепляясь в волосы.

— Боги, что вообще происходит?! Почему все так вышло? Может быть, это просто дурной сон? Я проснусь, и все исчезнет? Я не могу… не могу поверить. Я не наследник… Мои родители погибли пятнадцать лет назад!

В этот момент он страшно позавидовал Рин, которая потеряла память.

— Анхельм… Прости, что сваливаю тебе такие новости, словно снег на голову. Правда, прости. Но ложь Орвальда зашла слишком далеко. Пора действовать. У нас есть силы для действий. И у нас есть цель. Я не просто так задал тебе вопрос о том, каким ты хочешь видеть этот мир…

— Илиас! Да дай ты мне хоть пару минут понять, что происходит! — воскликнул Анхельм, оборачиваясь к брату. — Боги! Я же не чурка деревянная! Вам в голову приходило… Как вы вообще… поступаете со мной?!

В этот миг из головы герцога улетучились все изящные выражения. Теперь он понимал, почему Рин ругается, как сапожник. Потому что когда с тобой поступают таким образом, когда задевают твои чувства, когда выворачивают наизнанку все, чем ты жил, искажают твою реальность, — хочется только одного: послать всех непечатными словами. Что он незамедлительно сделал. Лицо Илиаса вытянулось, а келпи закрыл глаза и издал короткий смешок.

— Не смейте! Не заставляйте меня переживать смерть моих родителей еще раз! — вскричал он гневно и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Анхельм шел куда глаза глядят: по лестнице вниз, в коридор направо, свернул еще раз, еще… и вышел в тупик.

Солнечный свет здесь, проникая сквозь витражное стекло, мягко рассеивался и играл на белом мраморном полу разноцветными зайчиками. Анхельм дошел до окна и прислонился лбом к холодному стеклу. На какое-то мгновение ему показалось, что сейчас его мозги впервые не выдержат груза информации, он согнулся под тяжестью мыслей и уронил голову на руки. В ушах поднялся шум, сердце гулко стучало после бега, руки дрожали. Как ему хотелось заплакать! Хоть раз в жизни пролить хоть одну слезинку… Каждый раз, когда наваливались ужасные новости, когда случалась трагедия, Анхельм встречал ее с сухими глазами и сжатыми кулаками. Ни единой слезы, даже той самой скупой мужской, о которой упоминают романтичные дамы.

— Анхельм? Что вы здесь делаете? — послышался голос. Герцог обернулся и увидел принцессу. Девушка несла корзину фруктов и была одета в белые брюки и цветастую блузу необычного кроя. Анхельм поздоровался.