Вот уже шестнадцать лет он изо дня в день боролся за своё выживание, но ещё ни разу всерьёз не задумывался о смерти, всё это время наступавшей ему на пятки. Что, если он умрёт уже сегодня или, в крайнем случае, завтра? Боялся ли он этого?

Дариан не успел дать себе ответ на этот вопрос, потому что дверная ручка снова щёлкнула, и к нему вновь пришли гости. Кроме уже знакомой девчонки-ровесницы, в комнату вошла взрослая женщина, неся в руке свечу в подсвечнике. Догадаться, кто это, не составляло труда: такая же стройная фигура, та же любовь к обтягивающей, но строгой и закрытой тёмной одежде, те же форма и цвет волос. Это была мать юной некромантки, и уж она явилась сюда точно не для того, чтобы поболтать с пленником. Дариан не знал, сколько времени он просидел в раздумьях, но её дочь уже успела успокоиться, и её лицо ничем не выдавало тех эмоций, с которыми она недавно вылетела из комнаты.

Обе посетительницы встали напротив клетки, и старшая некромантка обратилась к пленнику:

– Ты ведь знаешь, что тебя сегодня ждёт?

В её взгляде и голосе не звучало ни злобы, ни неприязни. Женщина молча дожидалась ответа, пока на её лице играл оранжевый свет от пламени свечи.

– Догадываюсь, – буркнул Дариан.

– Тогда, если ты не против, мы приступим прямо сейчас.

– Что, прямо так сразу? Ни обвинительной речи, ни приговора?

Вряд ли эти слова могли как-то повлиять на его участь. Если бы некромантка отпускала всех, кто начинал плакаться о своей невиновности, то в этом особняке не было бы ни одного призванного, а сама семья давно разорилась. Но стоило поднять эту тему хотя бы из любопытства – что она скажет в ответ?

– И в чём я должна тебя обвинить? В том, что ты был голоден?

Такой ответ застал юношу врасплох. В отличие от девчонки, её мать всё прекрасно понимала.

– Ха. То есть ты убьёшь меня, даже зная, что я не виноват?

На хозяйку особняка уставились сразу две пары глаз. Похоже, её дочери тоже было интересно услышать ответ.

– А что бы предложил ты? – невозмутимо ответила она. – Отпустить тебя?

– Ага, именно это я бы и предложил.

– И что ты тогда будешь делать?

– Вернусь… – не проболтаться, – к своим.

– А потом?

– Лягу спать.

– А потом?

– Чего ты заладила? Потом, потом. Потом будет новый день. Буду искать еду, деньги. Заберусь ещё в чей-нибудь дом.

– Ты ведь неглупый парень, и сам понимаешь, что рано или поздно тебя всё равно поймают. А если и нет, ты будешь до конца жизни влачить своё жалкое существование, питаясь объедками и скрываясь от представителей закона. Тебя и правда всё это устраивает?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что у тебя нет будущего, и твоя жизнь не имеет никакого смысла. Я не питаю личной злобы ни к тебе, ни к остальным бездомным, но вы – лишние в этом городе. Для вас здесь нет места. Вы умираете от старости, от болезней, либо вас ловят и обращают в призванных, а дети у вас если и рождаются, то, уверена, крайне редко. Ваше полное исчезновение – лишь вопрос времени. Уже через пару десятков лет в Нориаме не останется почти ни одного бездомного, и даже если ты сумеешь дожить до того времени, то каждый вечер будешь возвращаться в пустое убежище, в котором тебя никто не встретит. Подумай ещё раз – ты и правда этого хочешь?

– Всего этого бы не случилось, если бы не вы! – Дариан вскочил на ноги и схватился за прутья решётки. – Это из-за вас, некромантов, все мы оказались на улице! Теперь ты ещё и мораль мне вздумала читать?!

Женщина усмехнулась, нисколько не испугавшись его крика.

– Думаешь, если я сейчас откажусь от своей силы, что-то изменится? Нет, мальчик. Вокруг полно других некромантов, которым глубоко плевать на ваши проблемы, и никакие моральные убеждения не заставят их отказаться от прибыли. Низший класс был полностью заменён призванными, и обратить этот процесс вспять уже не получится. Ни мне, ни тем более тебе не под силу это изменить. Если мы закончили этот бессмысленный спор, то пора приступать к ритуалу. Шенни, – она посмотрела на свою дочь. – Не хочешь попробовать?

– Что? Я?… – неуверенно залепетала та.

– А здесь есть кто-то ещё? Тебе сегодня исполнилось шестнадцать. Думаю, ты уже готова перейти от теории к практике.

Шенни неуверенно перевела на Дариана взгляд, и в нём ясно читалось сомнение.

– Если ты хотела, чтобы она меня прикончила, не стоило пускать её ко мне раньше, – Дариан успокоился и снова уселся на пол. – Убивать человека, которого ты знал и с которым общался, всегда труднее, уж поверь мне.

– А убивать остальных, значит легко? – некромантка опять усмехнулась. – Каждый человек – это личность, и каждый несёт в себе свою историю, свои воспоминания. Убивая человека оружием или обращая его в призванного, ты обрываешь чью-то судьбу, и неважно, знал ты свою жертву, или видишь её первый и последний раз. Шенни, сегодня ты положишь конец жизни бездомного паренька, проникшего в наш дом просто потому, что он хотел есть. Но в то же время ты избавишь его от судьбы, полной страха, голода и боли. Ты помнишь порядок ритуала?

– Да… – ответила девушка, немного помедлив. Затем подошла к столу возле окна, достала из выдвижного ящика какой-то предмет и вернулась с ним к клетке. Дариан неподвижно сидел, внимательно следя за каждым её шагом, каждым движением руки. А ещё за тем, что в этой руке находилось.

– Да, мы решили приспособить твоё оружие, – сказала её мать, проследив за взглядом юноши. – Клинок отменной работы, должна признать. Даже не буду спрашивать, откуда он мог взяться у бездомного. И он отлично подходит для ритуала призыва, а тебе всё равно уже не понадобится.

Дариан не придавал её словам значения. Всё внимание юноши было сосредоточено на ожидании шанса, и у него не было права этот шанс упустить.

Только открой клетку… Только подойди ко мне…

Но ритуал начался совсем не так, как Дариан себе представлял. Никто не стал вытаскивать его из клетки, скручивать и тащить на алтарь. Им не понадобилось даже открывать решётку. Шенни просто подняла руку, и из выставленной вперёд ладони поплыл лёгкий дымок пурпурного цвета, протекая через прутья клетки и обволакивая тело пленника.

Дариан тут же вскочил на ноги и прижался к дальней стене, но дым настиг его и там, вызвав во всём теле приятную слабость. Вскоре ноги подкосились, и юноша сполз на пол. Глупые мысли о побеге одна за другой улетучивались из головы, оставляя после себя приятную пустоту и безмятежность. Зачем ему бежать? Зачем нападать на кого-то? Разумом полностью овладело одно-единственное желание: спать. Из последних сил он поднял голову и посмотрел на Шенни. Её размытый силуэт и сосредоточенное лицо были едва различимы сквозь окутавшее их пурпурное облако, а из вытянутой руки продолжали исходить волны дурманящего дыма.

Значит, вот как это происходило. Некромантам не нужна грубая сила. Когда из тебя будут изымать душу, превращая в безмозглого ходока, ты будешь просто сладко спать и видеть приятные сны.

– Остановись!

Дариан успел подумать, что этот властный голос, вроде бы, принадлежал матери Шенни, когда наваждение вдруг начало спадать, постепенно вытягивая из объятий сна обратно в реальный мир. Придя в себя и проморгавшись, он быстро перебежал глазами с одной некромантки на другую, пытаясь понять, что их остановило. Шенни, казалось, понимала не больше него. Девушка вопросительно глядела на мать, удерживая руку в прежнем положении, но уже перестав выпускать из неё волшебный дым. Та стояла, опустив голову, закрыв глаза и нахмурив лицо.

– Что случилось?

– У нас гости.

Видимо, это была та самая связь некроманта с ходоками, при помощи которой сегодня днём было обнаружено вторжение Дариана.

– Кто? – спросила Шенни.

– Арганел Кориус, – даже слово "бездомные" не произносилось в Нориаме с той неприязнью, с которой мать Шенни выплюнула это имя.

– Что ему нужно в такое время?

– Ничего хорошего… – промолвила некромантка, продолжая, не открывая глаз, следить за тем, что происходило в это же время в других частях особняка. Шенни пока не имела своих призванных, и ей оставалось только вместе с Дарианом наблюдать за матерью и ждать развития событий. Наконец та открыла глаза.