— Красиво, — честно признала я, игнорируя шуточки Тейта, а затем подозрительно взглянула на него. — Вот только зачем тебе все это?

Тейт закатил глаза.

— Почему ты всегда ищешь какой-то скрытый смысл? — спросил парень немного раздраженно.

— Потому что он всегда есть, — уверенно ответила я. — Никто никогда и ничего не делает просто так.

Парень вздохнул, а затем, отлепившись от стены, медленно двинулся ко мне. Я понятия не имела, что у него на уме, и инстинктивно напряглась, готовая к чему угодно. Тейт остановился на расстоянии полушага от меня, и поэтому мне пришлось поднять голову вверх, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я просто хочу, чтобы в Рождество тебе не было так уж одиноко, — проговорил он, слегка склонив голову набок.

Мне показалось, что в серых глазах появилось что-то вроде печали. Он жалел меня? Или же он жалел о чем-то, чего я не знала? Любой из вариантов мне не нравился.

— Ты уезжаешь на Рождество? — вырвалось у меня, и я нахмурилась. Почему я это спросила?

Губы Тейта дрогнули в легкой улыбке, но странная печаль не ушла из взгляда. О чем же он думал?

— Нет, — ответил парень.

— Празднуешь с семьей? — снова попыталась догадаться я.

Тейт поджал губы, и мне показалось, что он снова отшутится, но этого не произошло.

— У меня нет семьи, — коротко ответил он без выражения каких-либо эмоций.

Я нахмурилась. Если у него не было семьи, то как ему позволили жить одному? Возможно, у него был опекун или что-то вроде того? И куда делась его семья? Я всматривалась в лицо Тейта, будто это могло помочь мне понять, кто он, но ничего не вышло. Его черты, как всегда, были идеальны, но что-то в них говорило об угрозе, которую он мог представлять для других. Кем был Тейт Рид?

— Кто ты? — тихо спросила я, глядя ему прямо в глаза.

Тейт слегка склонил голову набок.

— Есть предположения? — улыбнулся он.

На самом деле у меня было одно, но я не была уверена, что его стоит высказывать. Если я ошибалась, то мне пришлось бы объяснять слишком много, и это полностью раскрыло бы мои тайны. Но порой мне казалось, что и раскрывать нечего. Это было безумием, но каждый взгляд Тейта, каждое его слово заставляло меня думать, что он и так знал, кто я, и не говорил он об этом вслух, лишь надеясь, что я сама расскажу. Разве такое вообще возможно?

— Нет, — солгала я.

Тейт кивнул, будто именно этого и ожидал.

— Так даже лучше, — проговорил он.

— Почему? — спросила я слишком громко.

Рука Тейта медленно поднялась к моему лицу. У него была бледная, но очень грубая кожа. Длинные пальцы казались изящными и грубыми одновременно. Задержав взгляд на моем лице, Тейт легко дотронулся тыльной стороной пальцев до моей щеки. Мне показалось, что жар в камине ничто по сравнению с тем пламенем, которое разгорелось под его прикосновением на моей коже. Во всем теле, словно электрический ток, пролетело чувство, неведомое мне. Чувство, которое я не могла описать. Глаза Тейта немного расширились, когда он следил за своей рукой, которая едва касалась моей щеки.

— Потому что я хочу хотя бы еще немного иметь возможность прикасаться к тебе, — едва слышно проговорил Тейт неожиданно охрипшим голосом.

Я не успела уловить даже примерного смысла его слов, когда он убрал руку от моего лица и, развернувшись, зашагал к лестнице. Я осталась в гостиной, тупо глядя ему вслед и не имея ни малейшей возможности совладать с собой. Мои мысли крутились безумным вихрем в голове, и я не могла уловить ни одну из них. Взгляд сосредоточился на огне, который пылал в камине, и постепенно вихрь успокаивался, но на смену ему приходила звенящая тишина. Господи, что со мной?

Спустя какое-то время я снова увидела Тейта, только на этот раз он был полностью одетый и обутый. Он собирался уходить? Неожиданный укол обиды заставил меня вернуться в реальность, но я не проговорила ни слова, молча глядя на него. Какое-то время Тейт так же молча не сводил с меня потемневших серых глаз.

— Могу я тебя кое о чем попросить? — спросил Тейт слишком спокойным тоном, а его глаза перестали выражать что-либо.

Не зная, что еще ответить, я молча кивнула.

— Сразу же после Рождества… — проговорил он и слегка запнулся, будто сомневался в правильности своих слов. — Приди ко мне.

Я удивленно взглянула на Тейта. Что за странное желание?

— Почему ты не можешь остаться? — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.

Я приготовилась к новой атаке саркастических замечаний, полных язвительной самоуверенности со стороны Тейта, но он лишь мрачно взглянул на меня.

— Если ты придешь, то сама все узнаешь, — проговорил он, а затем зашагал к выходу, не сказав больше ни слова.

Странно проводить рождественскую ночь на пустынных улицах этого маленького городишки. После смерти брата я никогда не отмечала этот праздник, но всегда отправлялась куда-то, где много людей. Наблюдая за веселыми компаниями, я пыталась забыть о собственном одиночестве. Почему именно в праздники я так остро чувствовала свое одиночество? И почему именно в такие дни одиночество не казалось мне привилегией, а, скорее, было словно нож в спину?

Лос-Анжелес всегда был неугомонным. Даже в такой праздник, как Рождество, а ведь его считали семейным, на улицах было много людей, и повсюду были слышны их голоса и смех. Но этот город почему-то казался мне таким же одиноким, как и я сама. Старые фонари, которые, видимо, остались на улицах города еще со времен его основания, отбрасывали желтоватый свет на снег. Милые двухэтажные домики были всячески украшены новогодними гирляндами и мишурой, но улицы были пустыми и тихими. Идя по городу, я не встретила ни одного прохожего. Все немногочисленные магазинчики и закусочная были закрыты. И хотя из домов выглядывал приветливый и теплый свет, я не услышала ни единого звука чьего-то смеха. Мне даже стало казаться, что в городе не осталось ни одного человека.

Не особо разбирая дорогу, я прислушивалась лишь к хрусту снега под моими ботинками и редким завываниям ветра. Я не сразу заметила, что дома остались позади, и впереди я видела лишь темный лес.

Поначалу мне захотелось развернуться и уйти обратно, но что-то привлекло мое внимание. Сразу же насторожившись, я застыла, словно статуя, и стала напряженно вглядываться в темноту леса. Поначалу это был яркий огонек света где-то в глубине лесной чащи, но постепенно он стал отдаляться. Кому взбредет в голову гулять в такое время в лесу? Разве что только Тейту. Но если это Тейт, то что он задумал? Возможно, именно поэтому он не стал оставаться со мной на Рождество? Чувствуя, как под кожей распространяется колючий холод, я без колебаний вступила в чащу леса. Если я была права, то это был мой шанс узнать хоть что-то об этом парне.

Стараясь не терять из виду маленький огонек, который все дальше отдалялся, я бесшумно шла вдоль заснеженных деревьев. Чем глубже я заходила в лес, тем меньше становилось деревьев. Уже одно это казалось мне странным. Но вскоре я поняла, что к чему.

Я почувствовала давно забытое покалывание в затылке и волосы на моей голове практически встали дыбом. Поднявшись на небольшую насыпь земли и снега, я поняла, где нахожусь.

Старое городское кладбище.

Этот город со всех сторон окружали леса и горы, и, наверное, именно поэтому его жители посчитали, что сделать кладбище в лесной чаще будет весьма уместным. Я же, глядя на старые, местами треснутые, местами перекошенные, надгробья, чувствовала, как все внутри меня холодеет. Как же я ненавидела такие места! Наверное, ни один нормальный человек не будет испытывать комфорт ночью на старом кладбище, но, в отличие от других людей, я действительно знала, чего нужно бояться в подобных местах. Люди боялись неизвестного, я же знала слишком много.

Стражи Энохиана всегда имели тесную связь с потусторонним миром. Это и неудивительно, учитывая, что мы еще в детстве сталкиваемся с призраками, а в последствии и с другой нечистью. Хотя, не все призраки нечисть. Нечистью становились лишь те, кто мог навредить людям, но таких было очень мало. В основном, каждый призрак был привязан к своей могиле или же к месту, где он умер. Люди были неспособны видеть призраков так, как их видели мы. И именно поэтому я ненавидела кладбища.