Дина не зря боялась, что ее тоже могут «попросить». Ей казалось, что она выглядит не презентабельно на фоне новых коллег. Все они были примерно ровесниками, и воспитатели и младшие воспитатели, и кухонные рабочие, и уборщицы, и даже прачки и сторожа, но выглядели все по-разному. Дину удивил тот факт, что даже уборщица приходит на работу в ярко-красной короткой юбке и на высоченных шпильках. Правда, это было замечено Морозовой, и она ввела форму для хозперсонала. Сейчас в садике было всего шесть групп. Две ясельные, по шесть человек, чтобы у воспитателей было время для каждого, две младшие группы, средняя и подготовительная. Вторая младшая группа, как, оказалось, предназначалась Дине и ее подруге Лариске, с которой они были соседками и одноклассницами. Пока Динара будет в отпуске, Лариса Чибисова начнет работать в новой группе одна. Это сложно, если учесть, что частный садик работает до девяти часов вечера, так как у богатых мамочек и папочек ненормированный рабочий день. И руководство детского сада шло навстречу родителям, но, разумеется, за отдельную плату. Дина считала, ужасным то, что дети проводят столько времени вне дома, и, как могла, старалась стереть печаль в детских глазах. У нее просто сердце разрывалось, когда в ясельках кто-нибудь из маленьких засыпал до девяти часов, крепко сжимая кулачком ее руку, словно боясь, что и она их оставит. А потом появлялись папаша или мамаша и, закинув малыша на плечо, уносили в машину, даже не удосужившись узнать, как провел день их ребенок. Дина никогда не хотела благодарности для себя. Ей вполне хватало заработной платы и премий, она просто любила детей, и хотела, чтобы их любили… родители, которые почему-то так часто ставили на первое место карьеру. Да, они могут объяснить. Каждый из них скажет, что выбрасывает огромные деньги на содержание ребенка, что каждый день работы — это вклад в его будущее. Но ведь в будущем, дети не вспомнят, что мама и папа заработали им на квартиру, на машину, на обучение и безбедное существование, они вспомнят, что не помнят своих родителей до десяти лет. Что все это время их воспитывали чужие люди, а те, кто действительно должны были этим заниматься, появлялись с подарками, игрушками, конфетами по выходным, чтобы задарить, «заткнуть» ребенка. Так многие делают, не думая, чем это может аукнуться в будущем. Дина так далеко не заглядывала. Она делала все возможное, чтобы ее малыши росли неизбалованными, добрыми и открытыми, не таящими в себе обиду, а умеющими обсуждать все, что наболело на душе. И Динара благодарила Бога и свою маму за то, что попала сюда. Здесь был огромный кастинг. Ее тестировали, разглядывали, задавали кучу глупых вопросов, а она была еще студенткой, неопытной и растерянной. Но ее мама три раза становилась учителем года и лично была знакома с основателем «Лагуны». Дина не могла не пройти. Было сложно на первых порах, но она быстро освоилась, сошлась с коллективом и радовалась искренне своей удаче. Деньги в садике платили хорошие, в пять раз больше, чем в госучреждениях, а Дине они были так нужны. Два года пока она и мама боролись с болезнью, не прошли даром. Девушка влезла в огромные долги, но благополучного исхода не случилось. Изнурительные месяцы агонии, двухнедельная кома, и ее мамы не стало. В сознание она так и не пришла. Дина не была готова….. Быть готовым к смерти близкого человека невозможно. Динара же и вовсе расклеилась. Она не могла представить свою жизнь без мамы, она совсем замкнулась, и только новая работа и получение образования спасли ее от сумасшествия. Теперь Динара понимала, что именно так и происходит в неполных семьях. Они с мамой были связаны, зависели друг от друга. И когда эта нить разорвалась, она растерялась, да и сейчас не совсем пришла в себя. Об отце она знала совсем немного. Мама познакомилась с ним на базе отдыха, влюбилась, а потом они больше никогда не встречались, она не пыталась ему сообщить о беременности, и решила, что если бы он хотел, то нашел бы ее сам. Может, и так, но Дине не было от этого легче. Мать могла бы и потом устроить свою жизнь, но…. Увы. У Дины нет ни братьев, ни сестер, ни бабушек, ни дедушек, ни дядей, ни тетей. А она бы не отказалась от большой семьи. Она обещала себе, что непременно родит троих, как минимум, если найдется такой же любитель детей, как она. Однажды Дина уже влюблялась и это для нее плохо кончилось. Теперь она будет выбирать себе мужчину, слушая разум, а не сердце.

Начался дождь. Динара набросила на темно-каштановые волосы капюшон пальто и сунула руки в карманы. Всех детей разобрали, кроме Сашки, который жался к ней, как бездомный щенок. На нем была яркая красивая кожаная курточка, которая стоила больше, чем все вместе взятое, что было одето на Дине. Но грела она его гораздо меньше, чем Дину ее старое пальто.

— Пойдем в группу. — мягко улыбнулась Динара, взяв мальчика за руку. Но в этот момент появилась мама мальчика.

— Здравствуйте, Динара Александровна. — не глядя на нее, сказала высокая шатенка. — Малыш, привет. Как дела?

— Хорошо. — Сашка с сожалением заглянул в лицо воспитателя. — Динара, а вы быстро вернетесь?

— Не знаю. — пожала плечами Динара.

— Уезжаете? — сухо осведомилась шатенка.

— Да. В отпуск.

— Везет вам. — вздохнула женщина, взяв ребенка за руку.

— До свидания, Сашенька. — ласково сказала ему вслед Измайлова. Она следила за ними тоскливым взглядом, пока они не сели в красный спортивный автомобиль.

Внезапно Дине показалось, что за ней кто-то наблюдает. Повернув голову, она увидела кружок из трех новых воспитателей. Хорошо одетые, интересные девушки шептались и посматривали в ее сторону. Дина опустила глаза. Двухлетние сапоги без намека на каблук, затасканная сумка, унылое черное пальто. Да, куда ей до этих модниц! Хотя когда-то и она могла позволить себе красивые обновки, не смотря на скромную заплату единственного родителя. Когда-то очень давно и она была гордой, радостной и яркой….

Дина вернулась в помещение, чтобы закрыть группу и отдать ключи охраннице, крупной женщине с громовым голосом и химической завивкой на морковных волосах. Нижняя челюсть у нее слегка выдавалась вперед, делая ее похожей на Щелкунчика, но в душе эта грубая женщина была очень мягкой и сердечной русской бабой, с которой можно поговорить обо всем.

— Привет, птичка. Уже отстрелялась? — звучно спросила охранница, забирая у Дины ключи.

— Да, Марина. Завтра мы не увидимся. — Измайлова вздохнула. Пышные щеки Марины заходили ходунов.

— Знаю, что не увидимся. Завтра смена не моя. — хохотнула она. — А ты чо кислая такая? Никто тебя не обижает?

— Нет. Я в отпуск ухожу. — тихо сказала Дина.

— Господи, ну ты даешь, мать. Радоваться надо. Развеешься, съездишь куда-нибудь. Отпускные дали?

— Дали. — понуро кивнула девушка. Марина подбоченилась и свела брови.

— Мало дали, что ли? — осторожно спросила она.

— Нормально. И премию опять заплатили.

— Так звучит, будто тебе деньги не нужны.

— Не знаю. Не собиралась я никуда.

— А ты соберись и свали. Пошли всех к черту и поезжай загорать к морю. Приедешь, расскажешь, а я порадуюсь.

— Ладно, Марин. Как скажешь. — вяло ответила Динара. — счастливо тебе отработать. Пока.

— Давай, детка. Не кисни. Все пучком. — Марина сжала кулак и ободряюще улыбнулась.

Только Динара оказалась в спокойной атмосфере своей квартиры, как в дверь начали трезвонить с отчаянной настойчивостью. Так звонил только один человек, который видел в окно, как она прошла домой. Лариса Чибисова. Соседка и коллега.

— Давно не виделись. — хмуро приветствовала ее Измайлова, распахивая дверь квартиры и возвращаясь на кухню.

— Ты самая гостеприимная хозяйка из всех, что я знаю. — подтрунила над ней Лариска, проходя за ней следом.

— Ага, ужинать со мной будешь? — не отреагировав на колкость подруги, спросила Динара.

— У тебя что? Картошка? Не откажусь. — сразу потеплела Чибисова, присаживаясь на табурет. — Чего нового?

— А-то ты не знаешь? — усмехнулась Дина, накладывая в тарелку картошку и котлеты и ставя перед Ларисой. Последняя сделала большие глаза. Спорить сейчас совсем не хотелось.