Я поднялся к воротам, когда Пенраддок уже задвигал последний засов.

— Были вместе с отцом, мастер Моган? — удивлённо спросил слуга, поднимая седые брови.

Я скользнул внутрь. Кругом поднялись суматоха и шум, как всегда при возвращении отца. Псы лаяли, суетились слуги — один стаскивал с отца сапоги, другой нёс сухую льняную рубаху, третий отчитывался о сделанной за вечер работе. Но сегодня среди шума слышался новый голос.

Появился наш другой кузен и сосед, Дигби Бонитон, сын Джона Бонитона из Каркли, маленького поместья в семи милях от нас. Дигби ехал домой из Эксетера. Необычно было, что этот спокойный человек лет двадцати пяти вдруг повысил голос.

— Корабль Рэли захватил трофей. Его вторая эскадра под началом Боро захватила португальскую каракку на пути в Санлукар, и они доставили её в Дартмут в начале минувшей недели. Когда пришли корабли, разыгралось нечто невероятное. Не то торговля, не то беспорядки. Жемчуг, бриллианты, фарфор...

— Как её захватили?

— Только после отчаянного сражения. Но какова каракка! В Дартмуте прямо-таки возвышалась над городом. Аж семь палуб, тоннаж в пять раз больше захватчика; тридцать два орудия, свыше семисот человек на борту. Говорят, все торговцы округи собрались в порту. И свыше тысячи скупщиков и купцов из Лондона! Приходилось с боем пробивать себе путь на улице. Драка — по-другому и не назовёшь. Жаль, меня там не было два дня назад. Туда даже сам Сесил отправился, но всё равно не успел...

— Как, говоришь, называется каракка?

— «Мадре де Дьос». И богатств на ней — под стать настоящей Богородице. Корица, пряности, златотканое сукно, шелка. Ковры из Турции, мускус и амбра, драгоценные камни всех форм и размеров. Я видел моряка, который продавал фарфор по шиллингу за предмет.

— И до сих пор все продолжается в том же духе?

— Нет, иначе бы я не уехал. Рэли всё это прекратил.

— Рэли? Но он же в Тауэре.

— Так оно и было, но когда выяснилось, что никто не может справиться с людьми, его освободили и под конвоем отправили в Дартмут вместе с тюремщиком по имени Блаунт, который должен был проследить, что Рэли вернулся. Я был там, когда он приехал, и вы не поверите, с каким удовольствием и радостью его встретили. В итоге ему удалось восстановить контроль над ситуацией, и с того момента, с помощью людей Сесила и других, порядок и дисциплина были восстановлены.

Генри Найветт суетливо пересёк комнату, закрыл окно и снова сел, стряхнул собачью шерсть с пыльного чёрного дублета и скрестил костлявые ноги. Все молча наблюдали за ним.

Моя мачеха Дороти Киллигрю сидела с малышом Питером на коленях, смакуя любимый тмин в сахаре.

— Дигби, ты сегодня переночуешь у нас? — спросила она нежным голоском.

— Благодарю, но нет, кузина, мне очень хочется домой, я и так на два дня задержался. Я тороплюсь и надеюсь, ты одолжишь нам пару лошадей. Я бы поехал на почтовой карете, но у меня денег в обрез. Семь рыболовецких судов из Плимута отчалили до берегов Ньюфаундленда, и два зашли сюда по пути на запад, поэтому я решил сэкономить на поездке и в то же время сообщить тебе свежие новости.

— Тогда поужинай с нами. Ни к чему ехать по холоду на пустой желудок.

Она встала, передала Питера няньке и, уходя, выронила платок. Ей оставалось всего два месяца до рождения восьмого ребёнка. Моя бабка посмотрела ей вслед.

— И ты ушел с такого пиршества с пустыми руками? — нахмурившись, спросил отец. Угрюмое настроение, в котором он вернулся из поездки, ещё не оставило его, как будто всё вокруг его наказывало. — Во имя всего святого, почему? Если было что взять…

— Ну, не совсем с пустыми руками, кузен, сейчас я тебе покажу.

Дигби порылся в сумке и достал жемчужное ожерелье в три нити с золотыми бусинами, каждая из которых была украшена бриллиантом. Отец взял его в руки, а один из спаниелей, Мэйфлауэр, решив, что это что-то съедобное, начал принюхиваться, но мистер Киллигрю нетерпеливо оттолкнул его.

— И сколько ты заплатил за него?

— Десять фунтов. Оно стоит не меньше сотни.

Наступила полная тишина, нарушаемая лишь скрежетом когтей спаниелей.

Леди Киллигрю передала ожерелье своей сестре, госпоже Вулверстон.

— А ещё что?

— Я потратил все деньги. Нет, украшений больше нет. Но зато есть сверток с прекрасной тафтой и необработанным китайским шелком, который порадует домашних. Эх, были бы у меня средства. Бо́льшую часть всего уже раскупили, но ещё находились моряки, которые с радостью готовы были избавиться от лишнего груза и продавали его по дешёвке.

Поддавшись уговорам, он принёс свёрток и развернул его на столе, и мы собрались вокруг, всё внимательно рассматривая и ахая. Тут же он подарил мачехе маленький лоскут шёлка, но кроме Дороти никто из членов семьи не проявил особой признательности. Я отчётливо видел, как в их глазах загоралась зависть, пока Дигби говорил, ведь до них вести дошли слишком поздно, хотя всё произошло менее чем в девяноста милях отсюда.

После ужина Дигби ушел вместе со своим слугой и одним из наших людей, которого отец, под давлением Дороти, с неохотой одолжил ему для большей безопасности, ведь путь, по которому им предстояло пройти, хотя и был коротким, но изобиловал опасными местами в излучинах реки за Пенрином. У ворот, где они сели на коней, отец сказал:

— Не знаешь, Рэли оставят на свободе?

— Сам он называет себя пленником королевы, и присутствие мистера Блаунта, кажется, это подтверждает. Но я не удивлюсь, если он усилит своё положение, воспользовавшись ситуацией.

— Меня это тоже не удивит. И что он наделал? Порой иметь правителем женщину — дело весьма щекотливое.

— Ушёл от одной Элизабет к другой, — сказал Дигби. — Вот его преступление. И пока мы не узнаем, насколько честен он был с первой, мы не можем точно определить степень его вины.

Кто-то засмеялся. Бабушка, которая подошла к двери вместе с нами, смотрела на гавань. Ветер становился всё сильнее и холоднее, и платье цвета охры развевалось на её высокой тощей фигуре. Она резко кашлянула.

— Ты прибыл на этом судне? — спросила она, указывая в сторону мыса Трефузис.

— Нет, на другом, «Бакфасте». Меня привёз капитан «Тотнеса», но у него срочное поручение в Пенрине, поэтому он покинул порт с тем же приливом, следом за остальными, пока благоприятствовал ветер. У меня свои мысли насчёт «Бакфаста».

Отец схватился за седло.

— Какие именно, кузен?

— Думаю, часть флотилии Рэли пошла в Плимут вместе с богатой поживой с «Мадре де Дьос», которую они забрали ещё в море. А в Дартмуте оказалась не вся добыча. Поэтому я предполагаю, что капитан «Бакфаста», скорее всего, попридержал часть трофеев для личного обмена и, не желая рисковать во время долгого плавания до Ньюфаундленда хрупкими предметами в своих трюмах, перед отъездом из Англии решил избавиться от них там, где на цену ещё не повлиял переизбыток товаров.

— Дигби, ты правда так думаешь?

— Да, именно так я и думаю. А как иначе объяснить его задержку здесь... Ну ладно, мне пора. До свиданья.

Мистер Киллигрю ослабил хватку.

— Передай мои наилучшие пожелания отцу и матери.

Мы помахали им, пока те не скрылись из вида, что случилось скоро, ведь уже стемнело, а луна ещё не взошла. Когда я обернулся, бабка вновь смотрела на реку. Отец проследил за её взглядом.

Явился пастор Мертер, чтобы проводить нас в дом, но когда я в последний раз взглянул на леди Киллигрю и отца, они оставались недвижимы. Две фигуры чернели на фоне вечернего неба, серая вода внизу казалась чуть светлее земли, а на борту «Бакфаста», качавшегося на якоре у мыса Трефузис, мерцал жёлтый свет.

На ужин мы ели солонину, а теперь я мучился от жажды и чувствовал себя как-то нехорошо. Поэтому около полуночи я вылез из кровати и спустился на кухню, к водокачке. В это время дом погружался во мрак, однако из большого зала лился свет. Дверь была приоткрыта, и у пустого камина сидело четверо человек: отец, бабка, дядя Саймон и дядя Генри Найветт. Они говорили тихо, но я расслышал слово «Бакфаст».

А потом услышал, как Генри Найветт произнёс раздражённо и потому громче:

— Иногда, матушка, ты говоришь загадками. Разъясни, будь добра.

Леди Киллигрю закашлялась.

— Компромисс Джона станет для нас худшим из вариантов...

— Но в этом случае...

— Я всё знаю. И вот моё слово, Джон: тебе нечего там делать. Дело ясное, и с чего ты взял, что на борту есть хоть немного жалкого ситца? Всё это только нелепые домыслы Дигби Бонитона.

— Этот план полон всевозможных опасностей, — сказал отец. — А вот если я поднимусь на борт именем королевы, моё право никто не сможет оспорить. Это другой способ...

— Теперь я понял матушку, — сказал Саймон. — Притворись больным, брат. Вызови Мертера к своей постели. А позже сделаем, как задумали.

На сей раз скрип кресел заставил меня пошевеливаться. Я поспешно удрал и прокрался обратно в постель, так и не утолив жажды.